— Хорошие песни никогда не стареют и не надоедаю, — довольно прикусив губу, капитан после тихо подхватила слова из песни. — Тогда, когда мы все ещё менялись к лучшему, желания было достаточно… Для меня этого было достаточно — жить ради надежды на всё это…
Прикрыв глаза, Фрэн представила себя кружащейся на изумрудных лозах, когда свет солнца, пробиваясь сквозь густую листву, по каплям украшал её золотыми бликами. Потом она представила, как ощущает под ногами горячий песок, как ныряет в принимающие волны океана, и как её влажное от капель тело ласково обдувает свежий ветерок, как кожа жадно принимает вкусные объятия этого прекрасного мира, который ей было жалко покидать, пусть она и смирилась с уготованной ей судьбой участью. А потому решила сменить курс, взяв новый — на Малибу.
Когда Фрэн сбросила вызов, Тревор ещё некоторое время слушал гудки, после чего тяжело облокотился на столешницу. Он долго стоял в разрывающих душу грустных раздумьях, что впервые стёрли с его лица бесстрастное выражение, отразив всю его боль и тоску. Фрэн была по сути его любимицей, и отпускать её оказалось очень тяжело.
— Найджел, — наконец, обратился он к послушно ожидавшему нового приказа парню, который так и сидел на одном месте и смотрел на окровавленный чип Фрэн. — Оставь всё как есть и уходи оттуда.
Тяжело вздохнув, Найджел поднялся и направился обратным путём. Выйдя из здания и сев в автомобиль, он на скорости повёл его по пустынной улице, как вдруг позади тот самый недостроенный небоскрёб взорвался на седьмом этаже. Найджел не обернулся, не взглянул даже в зеркало заднего вида, когда здание, полыхая огнём, посыпалось вниз, а стёр проступившие в уголках глаз слёзы. И его душу охватила тоска по Фрэн, теперь уже навсегда для них всех потерянной.
Тревор сел за компьютер и, набрав нужный адрес электронной почты, написал короткое сообщение: «За попытку побега Фрэн Кольер ликвидирована».
Прошёл месяц после апокалиптической битвы с нергарри, которые всё это время на удивление не появлялись на земле. Рейнджеры правда не верили, что это затишье продлится долго или что эта победа обеспечила им покой навсегда, но даже в ожидании очередного нападения они продолжали просто жить.
В город постепенно вновь возвращались люди, Бикон-Хилл и бюро по борьбе с нергарри спешно отстраивали, улицы наполнились ранее забытым, но таким родным человеческим гулом, а на дорогах в вечных пробках теснились автомобили. После Нового 2064 Года вновь стали открываться школы и универмаги, и человеческая суета превратила Сиэтл в прежний безумно громкий муравейник.
Власти вели по новостным каналам одни и те же разговоры о произошедшем непонятном катаклизме, который едва не стёр туманный альбион Северной Америки с лица земли. Учённые лишь разводили руками, обсуждая странный феномен с понижением поля земли и повышенной радиацией, что наблюдали на протяжении нескольких месяцев в разных точках планеты, которые исчезли так же внезапно, как и появились. Никто из людей Земли по-прежнему не догадывался о том, что планету хотели захватить внеземные твари и уничтожить всё человечество, которое впрочем итак успешно периодически справлялось с этой задачей самостоятельно. Только стоило пережить одну катастрофу, как несколько стран, и Америка в том числе, что-то вновь не поделили между собой, и теперь оказались на грани новой войны. Слушая подобные новости, рейнджеры всё время удивлялись этой неуёмной человеческой алчности до власти и крови, и невольно ловили себя на грустных мыслях о том, что они спасали их всех, не жалея себя, и для чего? Кажется, люди никогда не изменятся, и этот вечный цикл мира и войны будет продолжать разрушать их и без того многострадальную планету. Человечество оказалось не лучше иноземных захватчиков, а кто-то из рейнджеров однажды обронил и такую мысль — нергарри нужно всего лишь подождать быть может несколько столетий, чтобы спокойно прийти на уже опустошённую ядерными войнами Землю.
В один из прекрасных солнечных дней Тэмлин послали за покупками в центр в сопровождении нескольких охранников бюро, которые в этот момент просто следили за ней на случай побега, как делали впрочем всегда. Она, нынешний капитан рейнджеров, набивая тележку всевозможным барахлом и всякими не особо здоровыми продуктами из списка своих ребят, которые те ей выдали, бегала по всему торговому центру.
И в момент, когда Тэмлин стояла в ювелирном отделе, рассматривая на себе в небольшое зеркало красивые безделушки, она вдруг натолкнулась на пристальный очень знакомый взгляд, который тут же заставил её выронить всё, что она держала в руках.
Было непривычно увидеть главу Чёрных Карателей средь бела дня да ещё в таком месте, где находилось огромное количество людей. Хотя в этот момент его трудно было узнать, из-за отсутствия чёрного кожаного комбинезона, который он неизменно надевал, когда отправлялся на свои преступные вылазки. Сейчас висевшее на широких плечах главы Чёрных Карателей пальто раскрывало обычный классический костюм, а голову его украшала шляпа, опущенная почти на глаза.
Его внезапное появление заставило Тэмлин тяжело задышать и на ватных ногах подойти ближе к огромному стеклу, в которое она едва не впечаталась лицом. От волнения, что подняло в её душе настоящую бурю, глаза наполнились слезами, она бы прямо сейчас, если бы не это проклятое стекло, бросилась к нему, и, словно прочитав это желание в её взгляде, Руне Адонис улыбнулся ей и ободряюще подмигнул. Сдерживаемые Тэмлин рычаги отключились, она рванулась из ювелирного, но в нерешительности остановилась в дверном проходе. Толпа людей, набежавшая как волна океана, закрыли ей весь обзор, и как бы Тэмлин не пыталась, уже не могла разглядеть любимого, даже тогда, когда народ снова немного разошёлся. Имея незаурядный талант в конспирации глава Чёрных Карателей просто ушёл. И хоть душу Тэмлин разрывала ужасная тоска, она улыбнулась сквозь слёзы и, качнув головой своим мыслям, вернулась в магазин.
В ожидании капитана, некоторые рейнджеры сидели как и прежде в столовой уже отстроенного родного бюро, который стал даже лучше, чем прежде и современнее. Шерман сидел за новеньким роялем на сцене и играл пьесу-фантазию до-диез минор op. 3, No. 2 под названием «Прелюдия», которую сочинил один из его обожаемых композиторов — Сергей Васильевич Рахманинов. Тяжёлая мелодия лилась из под умелых длинных, как у самого великого композитора, пальцев Шермана, давя тяжёлыми нотами на само пространство.
Несмотря на абсолютно не весёлую, даже казавшуюся трагической, музыку, рейнджеров это похоже не смущало. Робин сидела подле Розалин и о чём-то так увлечённо ей рассказывала, бешено жестикулируя руками, что в один момент случайно сбила свою бутылку с недопитым пивом на чистенький блестящий пол. Разлившись, напиток тут же наполнил пространство ароматом хмеля в котором угадывались сосновые нотки. Уборщица тут же подбежала и стала всё убирать, пока ставшие подружками Робин и Розалин неловко переглядывались.
Внезапно на стул рядом с секретаршей упал Фредерик, чем слегка её напугал, и, придвинувшись ближе, страстно прошептал ей на ушко:
— Уйдём отсюда? Я хочу тебя всю вылизать.
От столь вульгарных слов девушка сильно покраснела и спрятала довольную улыбку в кулачок. Однако, быстро справившись с чувствами, Розалин повернулась к Фредерику и, схватив за ворот рубашки, грубо притянула к себе, чтобы в следующую секунду покрыть его губы жадным поцелуем.
Робин с улыбкой за ними наблюдала, пока возле неё на стол не поставили новую бутылку с любимым пивом. Она обернулась и увидела присаживавшегося рядом Эррола, который, не глядя на неё, вдруг положил перед ней небольшую коробочку, украшенную ажурным узором и аккуратным бантиком. Это на некоторое время даже потрясло Робин, и она застыла как истукан, не отрывая взгляда от первого подарка своего парня. Взяв себя наконец в руки и выдохнув волнение, она слишком быстро, порвав бантик, открыла коробку, обнаружив на бархатной подушечке золотую подвеску с кулоном в виде сердца, внутри которого, как через стекло, были видны застывшие крошечные незабудки.
