Так он, размышляя о том, кто кого на земле переваривает, двинулся по тропе в сторону Санькиного домика, поняв, что таинственный незнакомец, умеющий мгновенно исчезать в воздухе, пришёл оттуда.

— А значит и вернётся туда, — подумал Славка. — Интересно, как, если он растворился в воздухе?

Идти до старого зимовья было всего-ничего, и Славка, опытный таёжник, осилил дорогу не напрягаясь, а потому вышел к тому месту, откуда зимовье проступало сквозь листья деревьев, не запыхавшись. Однако, то что он увидел на небольшой полянке перед маленькой избушкой его потрясло так, что он возбуждённо задышал.

Перед домиком, у вынесенной из него железной печи, суетился давешний незнакомец. Вернее не суетился, а размеренно управлялся с жаркой харюзов. То есть, пока Славка добирался до зимовья, этот, э-э-э, человек успел разделать рыбу, разжечь огонь в печи и пережарить почти половину собственного улова. Запах от шкворчащей на огромной старой чугунной сковороде шёл душистый и выдавливающий слюну, которая тут же заполнила рот.

Славка сглотнул и услышал:

— Ты, это… Заходи, если что!

Незнакомец оглянулся и посмотрел в его сторону. Славка был точно уверен, что ни хрустнул, ни скрипнул, ни… Короче, не морпех он, что ли? И не таёжник?

На всякий случай Славка оглянулся вокруг себя. Вдруг, кто-то ещё тут есть, к кому мог бы обратиться «тот, кто может исчезать».

— Ну, не хочешь входить, не выходи, — сказал таинственный незнакомец.

— Да, нет, почему? Что мне тут в кустах сидеть? Не успел передохнуть просто. Да вот тебя увидел, удивился, как ты быстро тут оказался.

Славка быстро сообразил, что рассказывать сказки — выглядеть глупо. Тропа шла от реки, а значит Славка пришёл оттуда. А если пришёл оттуда, значит видел незнакомца. А если видел, значит видел и то, как он исчез. Ведь зачем-то Славка пришёл сюда. Зачем, если не за ответами?

Славик был финансистом и предпринимателем. Но помимо предпринимательства Славка любил психологию, имел гибкий и философический склад ум. Он получал удовольствие от созерцания человеческих страстей, да и сам не гнушался щекотаниям своего эго игрой в казино не в стремлении «обогатиться», а в стремлении оголить себе нервы.

Здесь Славка увидел такое, что совершенно выпадало из нормального бытия, и нарушало известные ему законы природы. А это давало надежду, что будет какое-то время интересно. Ему часто становилось скучно и тогда он пытался заполнить своё существование новыми эмоциями и впечатлениями.

— Ловко ты от медведицы, э-э-э, испарился, — хохотнув, произнёс Славка. — Ты, вообще, кто? Человек?

Иногда Славка позволял себе быть прямолинейным и говорить, то что думает. В этой ситуации Славка не видел со стороны «незнакомца» угрозы и не видел смысла изворачиваться. Он вообще не любил врать.

— Видел, да? — спросил незнакомец так буднично и спокойно, что Славка почему-то похолодел.

Наверное, потому, что почувствовал не банальный фокус, а что-то более серьёзное. И от этого очень интересное. Он вспомнил фразу актёра Куравлёва из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «так это любую стенку можно убрать?» Точную фразу он не помнил, но смысл имел место и в этом случае.[3]

— Видел, — продолжая улыбаться, сказал Славик. — Я вслед за тобой шёл. Так ты кто? Хе-хе… Человек? Или не очень?

Незнакомец посмотрел на Славика, вздохнул и сказал:

— Не очень. Сейчас я вообще не знаю, кто я.

— О, как! — произнёс Славик, бесстрашно приближаясь ближе и ставя к стенке избушки удочку, снимая с плеча ремень побирушки, небольшой рюкзачок и ставя их рядом со стенкой.

— Ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка? — пошутил Славка, наполняясь зудом и восторгом от ощущения тайны.

— Что-то типа того, — вздохнул его собеседник.

— А дотронуться до тебя, извиняюсь, можно? — спросил Славик. — Ты вообще из, э-э-э, мяса?

— Из мяса, из мяса, — проговорил незнакомец. — А не боишься? Вдруг я оборотень и питаюсь заблудшими странниками.

— Ха-ха! Ты харюзами питаешься, а значит — не оборотень, — утвердительно выразил своё мнение Устинов и шагнул ближе к пришельцу.

Слово «пришелец» у Славки возникло только что, и он осознал, что это правда. Какой пришелец? Что за пришелец? Это сейчас было не важно. Главное, что это был субъект иного мира и иной формы жизни. Ну, ведь действительно, не может же обычный человек раствориться в воздухе! Почему? Да потому, что у его телесная природа не позволит ему растворится, ни в воде, ни в воздухе.

Настырно протягивая палец к руке пришельца, Славка ожидал, что палец проткнёт чужое тело и очень удивился, когда он упёрся в упругую плоть.

— О, бля! — воскликнул он и палец в испуге отдёрнул. — Ты человек, что ли?

Пришелец скривился.

— Я же говорю… Не совсем. Телесно иногда да, иногда нет.

— Не понял… — наморщил ум Славик.

— Слушай, отстань, а? А то я сейчас шагну в пустоту и больше ты меня никогда не увидишь. А ведь тебе интересно узнать мою историю? Да и харюзов поесть хочется?

Славик уже отошёл от испуга.

— А у тебя есть история? — спросил он.

— Есть, — просто ответил пришелец.

— Тогда хочу.

— Тогда наливай.

— Хе-хе…

Славик достал из рюкзака пол-литровую фляжку с коньяком и спросил.

— Есть во что?

— Естественно.

— Для пришельца ты очень по-нашему говоришь и ведёшь себя. Словно тут вырос.

Пришелец, как раз вышел из избушки неся два гранёных стакана.

— А я и так тут вырос. Э-э-э… Только умер когда-то. А потом воскрес.

— Иди ты! — продолжая улыбаться во все свои белые имплантированные зубы, с трудом выдавил из себя Славик.

— Да не ссы ты, — проговорил пришелец в тон и даже в рифму, отбирая у Славки из его, онемевших вдруг, рук фляжку.

Славка уже открутил крышку фляжки и мог, уронив емкость, пролить драгоценный продукт, успевший наполнить окружающее пространство душистым ароматом.

Держа стаканы на раскрытой ладони, как на маленьком столике, пришелец ловко налил в них на два пальца коричневой остро пахнувшей жидкости и двинул ладони к Славику. Тот сильно удивился ловкости пришельца и машинально один стакан взял. Пришелец ловко перехватил другой стакан и придвинул его в Славкиному.

— Будем, — сказал он, аккуратно звякая посудой, и выцеживая жидкость через чуть сжатые с боков губы.

— Будем, — повторил Славка и проделал тоже самое.

Пришелец и пил, как человек, знающий толк в хороших напитках. Прежде чем приникнуть губами к стакану, он провёл над ним носом, слегка поворачивая голову с лева на право и втягивая в себя воздух. Славка отметил это машинально и, приложившись к граням, с удовольствием впустил в себя поток «эксового» напитка. Он любил настоящие коньяки. Пил-то, конечно, и водки, и самогоны, и виски. Лёгкими спиртными напитками тоже не брезговал. Любил пиво, особенно на речке на рыбалке.

— В смысле, воскрес? Как так умер?

Вячеслав Юрьевич Устинов был прагматиком и не верил ни в бога, ни в чёрта, а тем более в воскрешение мёртвых, а потому, слова явного «не человека», а пришельца, ввели его в ступор, из которого он, правда, быстро вышел благодаря коньяку, растёкшемуся по его телу приятным теплом, снявшему спазм сосудов в голове и прояснившему сознание.

[1] Лю — шестой. Ци — горный. Хэ — река.

[2] Побирушка — сумка или другая ёмкость для улова на ремне, надеваемым через плечо.

[3] Имелась в виду цитата из пьесы Михаила Булгакова «Иван Васильевич»: «Скажите, это, стало быть, любую стенку можно так убрать? Вашему изобретению цены нет, гражданин!». В фильме прозвучало иначе: Это, стало быть, любую стенку можно так убрать? Вашему изобретению цены нет! А скажите, и в магазине можно так же стенку приподнять?

— Давай, потом? — скривился пришелец. — Пожарим рыбки, накроем стол. У тебя есть чем перекусить?

— В машине осталось. Тут, э-э-э, так… Закусить. Могу сходить…