— Мне нужно кое-какое оборудование для моего хозяйства. И я готов за него заплатить. Но здешних денег у меня нет. Зато есть мягкая рухлядь. Э-э-э… Шкурки разные. Лиса, песец, соболь… Да, разные. И в торговых количествах. И песец не здешний, худой и бледный, а баргузинский и западный. И лиса тамошняя: чёрная, рыжая. Белка…

— Белка не интересует, — покрутил головой Славик, а вот соболя я бы взял. Машке шубу смастрячу.

— Ты не видел ту белку, — хмыкнул Санька. — Она — что ваш соболь. Но и другой товар есть. Камни самоцветные, драгоценные. Есть, короче, чем расплатиться. Ну и охота…

Санька улыбнулся во всё лицо.

— За мою охоту вы души продадите.

Славик хитро прищурясь и улыбаясь посмотрел на пришельца.

— А купишь? — спросил он.

— Продашь, куплю, — спокойно сказал Санька.

Глаза у Славика округлились. Улыбка сошла с лица.

— Э-э-э… Вот сейчас не понял, — проговорил он.

— Потом поговорим про души, — сказал Селиванов, потирая руки и продолжая поблескивать глазами. — Я готов заключить с тобой сделку на поставку любого товара и даже не за бартер, а просто за охоту. Если она будет соответствовать заявленным результатам.

Все остальные промолчали, а Славик явно запереживал за свою душу.

— Договорились, — сказал Санька и пожал Селиванову протянутую им руку. — Собирайтесь!

— Э-э-э… Что брать? — спросил Санечка.

— А что вы обычно берёте на охоту? Накомарники берите. Гнуса там много.

— Все, как-то мгновенно, забегали, засуетились, раздеваясь и переодеваясь. Первым собрался Яковенко. Он подошёл и спросил, заглядывая Саньке в глаза:

— А дырчик можно взять?

— Вездеход? Запросто. Но там тропа на шаг человека.

— Всё равно возьмём, — сказал Санечка, уже что-то себе в уме прикидывая. — Вдруг пригодится?

Саньку удивляло, что никто даже не засомневался в том, что сие действо с переходом в иной мир — правда. Просто было сказано волшебное слово — «охота».

— Канитель будить? — спросил Устинов. — Надолго мы?

— Какой из Агаджи охотник? — сказал Санечка. — Зачем нам Канитель?

— Ну да, ну да… — хохотнул Устинов. — Зачем нам канитель?

— Мы на столько, пока не надоест, — ответил на Славкин вопрос Санька.

Дедушка, как иногда называли Петровича, не суетился. Он накинул куртку, взял простой накомарник, сразу надев его на голову и закинув сетку наверх, взял двустволку присел на пенёк, закурил и о чём-то задумался, поглядывая на суету, которая закончилась быстрее, чем он докурил сигарету. Все высыпали на поляну, где их ждал Санька.

— Готовы? — спросил он.

— Готовы, — недружно проговорили «переселенцы».

— Тогда, поехали!

Охотились трое суток, потом Санечка сказал:

— Хватит, мы столько не вывезем. Нам же ещё домой это везти. А у нас разрешение только на двух пантачей.

— Не переживайте, — улыбнулся Санька. — Оно не пропадёт. Мясо останется таким же свежим, как только что убитое. Вы ведь не видите те туши, которых вы убили вчера, позавчера. Где они?

— Где они? — спросил Санечка.

— Они, Саша, в таком месте, где всегда свежие. В моих волшебных закромах. Вот смотри.

Туши, которые Санька привёз на своём восьми-колёсном дырчике вдруг исчезли.

— Они сейчас отправились в закрома. А вот вчерашняя туша.

В кузове вездехода появилась туша вчерашнего оленя.

— О! Это мой вчерашний! — сказал Яковенко. — У него и панты спилены. Точно ещё тёплый.

— Ну, не тёплый, — усмехнулся Санёк. — Но идеально свежий. Так и с остальными. Возьмёте двух, остальное я переправлю, куда скажете. Можете и двух не брать.

— Освежевать надо.

— Я сам освежую, не переживай. Освежую, наделаю колбас из чрева, закопчу, и всё передам.

— Да-а-а, Санёк… Такой охоты с таким сервисом у нас ещё не было, да мужики?

— Точно, — сказал Мишаня. Даже я умудрился двух убить. А природа тут… Лес чистенький, водичка журчит музыкально. Затон какой для купания. Рыбалка под шлюзами! В камнях раки!

— Раки — это хорошо! — согласился Селиванов. — И охота… Всё, как было заявлено в прейскуранте.

— Респект и уважуха! — вставил Устинов.

Дедушка промолчал. Военный спал. Он не «просыхал» и просил его не трезвить. Полковник в первый день, будучи трезвым, убил трёх оленей. С радости напился и больше трезвым его не видели. Он спал на веранде, вставал, садился за стол. Из-за стола его обычно уносили на диванчик.

Полковник когда-то, в самые тяжёлые для наших вооружённых сил годы, служил в частях ПВО где-то под Хабаровском и сильно переживал за «дырявое» как он говорил небо. Он приезжал в зимовье и с горя напивался. Но стрелял он хорошо и был, на удивление, удачливым охотником. Вот и теперь он отличился первым, произведя два выстрела подряд и убив сразу двух оленей.

Поговорили в первый же вечер. Хорошо так поговорили. На охоте все молчали о том, чём думали, а за столом, сразу после третьей, посыпались вопросы.

— Дайте первым спрошу я, — сказал Петрович. — Что-то я себя очень неплохо чувствую. А ещё сегодня утром я с трудом поднялся с постели. Старенький я. За семьдесят. А сейчас, после пяти часов охоты, чувствую себя помолодевшим. Это почему?

— Это потому, что во-первых — переход всегда обновляет организм, а потому уходят повреждения органов, а во-вторых — я немного вас всех подпитал силой, поэтому вы чувствуете себя свежими и полными сил. Это вам, как бонус к обещанному сервису.

— Интересно-о-о… Так любой подлечивается кого ты переносишь? — спросил Яковенко.

— Не любой, — соврал я, набивая цену.

— Понятно, — удовлетворённо кивнул Яковенко. — Спасибо.

— Ерунда! Сочтёмся! — сказал Санька.

— Хе-хе, сочтёмся… Хорошо сказано. — Сказал Военный. Онтогда ещё был почти трезв. Три рюмки-то всего выпили.

— То есть, каждый раз, как мы сюда будем приезжать, ты нас будешь подлечивать? — уточнил Селиванов.

— Почему бы и нет. Если будете приезжать.

— Есть варианты? — спросил Селиванов.

— Есть. Согласие — продукт непротивление сторон, — туманно выразился Санька.

— Ну, это понятно. Тебе нужны какие товары?

— Много чего. Не думаю, что ты один потянешь. Вот список.

Санька передал лист бумаги качества шестнадцатого вера, исписанный убористым почерком.

— Это средние века? — спросил Славик.

Санька кивнул, Олег осмотрел лист писчей бумаги сделанный вручную, на просвет.

— Герб России,- сказал он.

— Дай гляну! — протянул Санечка руку.

— Потом, почитаем пока. Да-а-а… Список большой. У меня и денег таких не будет.

— Дай гляну, — протянул руку Устинов. Он взял лист и пробежал список взглядом. — Много… Генераторы, мельницы, холодильники, печи, кондиционеры, компьютеры. Компьютеры тебе зачем?

— У меня ваш интернет будет ловить.

— Врёшь⁉ — не поверил Селиванов.

— Иди ты! — удивился Устинов.

— И ватсап? — спросил Санечка. — Между мирами?

— Нормальная связь. Так, что сеть будет. Нужны компьютеры. Пока парочка. Сервер и рабочий.

— Это понятно. — Устинов задумчиво тарабанил пальцами. — А что ты говорил у тебя ещё есть на продажу, кроме мехов и драгоценностей? Древние монеты есть?

— Хм! Да, сколько угодно. Есть арабские золотые монеты Омейядского халифата. Примерно семисотых годов. Есть… Да много чего у меня в царских закромах лежало.

— Лежало, или лежит? — спросил Устинов.

Санька проигнорировал «прокус».

— Вот это правильный ход, — сказал Селиванов. — Посмотреть, что есть на аукционах. Выложить фотографии.

— Ты увлёкся нумизматикой? — спросил Устинова Санечка.

— Так… Интересовался, — со странными интонациями в голосе произнёс Устинов.

— Да, ладно, — рассмеялся Яковенко. — Неужели хранишь дома?

— В банке, — буркнул Славик. — Там есть и по сто тысяч и больше. — Магдебурский таллер тысяча пятьсот девяносто первого года с Фридрихом — сто тридцать тысяч в среднем, Австрийский — двести.