— Со вчерашнего дня уже следят за домом, — ответил Иваныч, после чего добавил, — а ты тут какими судьбами? Мне казалось, что ты больше не будешь нам помогать…

— Если нальете чаю, я вам даже расскажу, а то я знаете ли немного замерз, пока полночи сюда добирался, чтоб никто меня не заметил, — ответил Мудрец, скинув куртку и повесив ее на крючок на стене возле двери.

Усевшись на стул возле стола, стоявшего у ближней стены, Мудрец внимательно смотрел, как Иваныч наливал ему в кружку чай и открывал новую пачку лимонных пряников. Я разместился напротив возле окна, оперевшись на подоконник, и то и дело поглядывая за машиной возле дома, где были люди Добровольского.

Сделав несколько глотков чая, Мудрец все же промолвил:

— Согрелся немного.

Ждавший пока Мудрец заговорит, с нетерпением, словно ему дали отмашку, выпалил Иваныч:

— Так каким судьбами здесь? Явно же не на чай зашел?

— В такую погоду чай лишним не будет, — многозначительно произнес Мудрец, сделав глоток согревающего напитка, после чего продолжил, — после того, как я спалил дом и ушел, я решил проветриться по городу, пройти по знакомым местам, посмотреть на знакомых людей.

— Не за что! Хоть посмотришь, как город и люди изменились, — произнес Иваныч.

— Точно, прогулка и потерянный дом со всеми мои вещами — это равнозначный обмен, — язвительно подметил Мудрец, сделав очередной глоток напитка.

— Тебе не привыкать, ты же, надеюсь, не за компенсацией пришел? — улыбнувшись, спросил Иваныч.

В очередной раз, словно проигнорировав слова Иваныча, Мудрец, посмотрев на меня, произнес:

— Прошелся тут по хранителям, оставшимся еще в живых. Никто меня, конечно, не узнал. Поговорил с ними непринужденно о погоде, но в голосе почти всех чувствовался некий страх. Немного замаскировавшись, я подобрался и к Морозову, он один из немногих, кто бы меня без маскировки легко бы узнал. Беседы с ним не вышло, сторонится он обычных людей, однако он тоже взволнован. Все это весьма занятным мне показалось…

— Конечно, все взволнованы. На территории орудуют хранители английского корпуса. Точного ответа для чего нет, а версии не радуют. Может, ты свою версию выдвинешь? — спросил Иваныч.

— Если честно, то мне без разницы, из-за чего все это происходит, — равнодушно ответил Мудрец.

— Конечно, ты же не хранитель! Да и к тому же к тебе боится подойти любой из нас, однако если вдруг версия Добровольского окажется правдивой, то и тебе тоже придется с этим столкнуться, хочешь ты или нет! — угрожающе выпалил Иваныч.

— Если вы допустите поражение только из-за того, что меня с вами не было, то этот позор будет только на ваших головах. Я приму мир таким, каков он будет. Если карты выпадут так, что мне придется встретиться с этим вашим злом, значит встречусь. Значит, так было суждено. Но я пришел сюда, не чтобы ты мне морали читал, — спокойно произнес Мудрец, допив последние глотки чая.

— Так а для чего тогда? — наконец-то, спросил я, прервав молчание.

Переведя взгляд вновь на меня, уголок рта Мудреца, дернувшись, приподнялся вверх.

— Задолго до знакомства с Иванычем я был уже знаком с молодым тогда парнем, которого звали Петр.

— Мой дед?

— Ага. Он только стал хранителем, и я по воле случая столкнулся с ним в вестибюле дворца культуры, где и сейчас проходят собрания хранителей.

— То есть ты раньше ходил на собрания? — с интересом спросил я.

— Был такой этап в моей жизни. Так вот мы познакомились и общались. Я был его наставником какое-то время, учил драться, справляться с эмоциями и контролировать свой гнев и, конечно, практиковаться в атаках клинком. Я даже был тем, кто подарил ему руководство и кодекс хранителей.

— Кстати, а почему я до сих пор их не получил? Я так понял, это же некое официальное принятие в хранители, верно? — с долей праведного возмущения произнес я, поглядывая на Иваныча.

Мудрец, не дав ответить Иванычу, продолжил:

— Мы были, можно даже сказать, друзьями. После определенных событий, о которых я бы не хотел сейчас говорить и тратить драгоценное время, мне пришлось покинуть хранителей и выбрать путь отшельника. Однако я сохранил с твоим дедом общение, с одним единственным. Он меня не осуждал и не навязывал свое мнение, я же в свою очередь делал тоже самое.

— Возможно, ты бы сохранил общение с многими хранителями, даже после той ситуации, скажем так. Но ты сам от всех отдалился, — сурово ответил Иваныч.

— Возможно… но время прошло и его не вернуть… — задумавшись, ответил Мудрец.

— Я все понимаю, но пока упорно не улавливаю сути твоего прихода? Меня тут ждет засада, и времени до выхода остается мало. Если я немного груб или не вежлив, то уж простите, ситуация такая, — не выдержав, произнес я.

— Все это я подводил к тому, что продолжал общаться с твоим дедом! — строго сказал Мудрец, посмотрев на меня. — За несколько дней до его смерти он приезжал ко мне. Он это делал не часто, чтобы не раскрыть место моего обитания. Я сам его об этом просил. Так вот тот визит был для меня в определенном смысле удивительным и неожиданным. Он приехал весь сам не свой, но старательно делал вид, что все нормально. Но как только он начал говорить, все его видимое спокойствие развалилось. Он не вдавался в подробности, лишь промолвил, что ему кажется, что за ним следят и, вероятно, скоро убьют. Я его пытался успокоить, убедить, что никому старый хранитель не нужен, чтобы его убивать. Я был не прав… — сказал Мудрец, слегка склонив голову.

— Что он рассказывал? Он говорил, кто за ним следил? Это были англичане? — нетерпеливо я заваливал вопросами Мудреца.

— Он ничего конкретного не говорил! Однако, уходя, он оставил мне письмо, напечатанное на своей машинке, точно такое же, как и те, которыми мы обменивались долгие годы. Тогда я должен был понять, что он приезжал попрощаться, а я сразу этого не понял…

— Что было в письме? — спросил я.

— Когда он уехал, я развернул письмо. В нем он рассказал о том, о чем мы никогда не общались, о своей жене, от которой он ушел, о сыне и о тебе… — сказал Мудрец, глядя на меня.

— Обо мне? — слегка удивленно спросил я. Но надо признаться, что после находки спрятанных моих фотографий я был уже не настолько удивлен.

— Так вот я здесь, чтобы исполнить его просьбу, и, видимо, время уже пришло. Все, как он и писал… — произнес Мудрец, после чего засунул руку в карман серых джинс.

Вытащив из кармана зажатую в кулак руку, он протянул ее ко мне. Перевернув кулак, он разжал его, и на ладони лежал маленький деревянный в ручную раскрашенный деревянный кубик.

— Я знаю что это! — воскликнул я, схватив в руку кубик и начав вертеть в руках и осматривать.

— Что это? Похоже на кубик-рубика, — спросил Иваныч.

— Это он и есть! Только вместо цветов на каждом маленьком квадратике изображена часть большой картинки, которая появляется, если правильно его собрать. Это и пазл и кубик-рубика одновременно, отчего он еще сложнее, как мне кажется, — ответил я, начав вращать грани кубика.

— Ты уже видел такие? — спросил Иваныч.

Мудрец сидел и не влезал в расспросы Иваныча, а лишь внимательно наблюдал за мной.

— Мне такие на день рождения в детстве дарила бабушка… хотя, возможно, и не от нее они были, — произнес я, остановившись на секунду. — Прикол этого кубика — это то, что когда ты его правильно соберёшь, он откроется, и внутри него что-нибудь лежит. В детстве это были конфеты…, - добавил я, продолжив собирать кубик.

— Ладно, чай уже закончился, да и мне пора идти, — произнес Мудрец, поднявшись со стула.

— А ты не хочешь дождаться, пока я его соберу? Неинтересно, что там внутри? — спросил я, продолжая крутить грани кубика.

— Извини, я выполнил просьбу старого друга, но то, что он тебе передал, это ваше личное, и меня не касается, иначе он бы мне об этом сказал, — ответил Мудрец, направляясь в прихожую.

Одев куртку, он еще раз посмотрел на меня и произнес:

— Я думаю, мы скоро еще увидимся. Постарайся не умереть, — улыбнувшись, произнес Мудрец, после чего вышел из квартиры и медленно начал спускаться по лестнице.