В тот же миг, как я понял, что Самойлов умер, чувство страха и осознание того, что это сделал я, меня заполонило. Я отпустил клинок, торчавший из его груди, опершись руками о землю рядом с телом. Слезы из моих глаз хлынули ручьем. Шокированный оттого, что я смог убить человека, я продолжал сидеть словно парализованный.

Спустя минуту, а может и больше, в тот момент я потерял чувство реальности и текущего времени, с двух сторон ко мне кто-то приближался судя по глухим шагам. Я инстинктивно схватился за клинок и, вырвав его окровавленного из тела Самойлова, резко посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Тело мое немного расслабилось, это был не Добровольский, а двое чтителей.

Заметив меня, вскочившего с земли и схватившего клинок, они остановились, после чего я услышал впереди голос Морозова:

— Осипов, ты победил… отойди от тела, чтители его уберут.

Я послушно опустил клинок и отошел в назад на несколько шагов. Дальше я молча наблюдал, как двое крепких мужчин подняли с земли тело Самойлова и понесли в сторону, где стоял Морозов.

Поглядывая на ключника, я шел следом за чтителями, соблюдая выстроенную для себя дистанцию. Когда чтители подошли к краю круга, хранители, стоявшие там, разошлись, освободив дорогу к припаркованной машине, на которой чтители приехали. Открыв багажник, я наблюдал, как они погрузили туда тело.

Остановившись в нескольких метрах от края круга, наблюдая за чтителями, я услышал голос ключника:

— Выиграв дуэль, ты получаешь ключ Самойлова. Добровольский?

Олег Добровольский нехотя подошел к ключнику и протянул ему ключ, после чего надменно посмотрел на меня и поспешил удалился. Взяв Алину с собой, он усадил ее назад, а сам сел за руль внедорожника, поспешив убраться отсюда.

Морозов, внимательно осмотрев ключ, а Довлатова кивком подтвердила его подлинность, протянул ключ мне. Я, недолго думая, взял ключ и засунул его в карман без слов.

Уголок рта Морозова едва уловимо поднялся, изобразив некое подобие улыбки, тоже направился к своему внедорожнику.

Довлатова осталась и, внимательно посмотрев на меня и подошедших Иваныча и Топора, негромко произнесла:

— Будьте уверены, Добровольский от вас не отстанет, он словно цепной пес, если вцепился в кость, то только смерть заставит отпустить.

— Поверьте, Татьяна, я это прекрасно понимаю, — ответил Иваныч.

— Хорошо, и еще, когда передадите ключ новому ключнику, сообщите мне об этом, — чуть громче произнесла для проформы Довлатова и, поправив очки, развернулась, направилась вслед за Морозовым.

Не успев Довлатова отойти и на несколько шагов, Топор изо всех сил похлопал меня по спине так, что я аж подался чуть вперед, выплюнув весь воздух из легких, после чего он произнес:

— А ты не так прост, как кажешься! Убил не самого слабого хранителя!

— Едва ли тут есть чем гордиться. Меня до сих пор мутит, когда вспоминаю его мертвое тело. Я в кругу чуть не облевал его труп, сам не знаю, как удалось удержать рвотные позывы, — негромко выпалил я.

Иваныч неожиданно резко дал мне подзатыльник.

— Да за что? — почесывая затылок, произнес я.

— За то, что вошел в круг, и за то, что остался в нем!

— Он меня разозлил, гнев затуманил мой разум, и я сделал то, что сделал, не совсем отдавая себе отчет.

— Это есть оборотная медаль хранителя. Сила, которую транслирует клинок — это энергия, которая преобразуется из твоего гнева, отчего первое, чему я тебя учил — это спокойствие. Гнев быстро завладевает хранителями и губит…, - произнес Иваныч.

— Ты не говорил об этом раньше…

— Потому что ты еще был не готов. Именно поэтому я и дал подзатыльник, потому что ты еще неопытный попал сюда, и повезло, что ты не сильно много дел успел наворотить и каким-то чудом еще одолел Самойлова.

— Звучит почти как похвала, — произнес я, слегка улыбнувшись.

— Постарайся больше не влезать в ненужные драки, пока не будешь к этому готов.

— Вообще-то он тебя спас, а на благодарность твои слова не похожи! Я видел, что ты уже выдохся, и Самойлов бы смог добить тебя, — с улыбкой произнес Топор.

— Спасибо, конечно, но больше так не делай, — сказал Иваныч, строго посмотрев на меня.

— Ладно, я постараюсь, — произнес я, улыбнувшись Топору, на которого глянул краем глаза.

— Возвращаемся в бар? — спросил Топор.

— Кстати, Алина то была права про ногу Самойлова! Значит и про то, что ее отец продолжит за нами охоту, тоже, вероятно, верно, тем более Довлатова сказала тоже самое, — добавил я.

— Андрей прав, в баре оставаться надолго нельзя тем более, когда мы отобрали прилюдно ключ одного из его людей. Он такое точно не простит, — констатировал Иваныч.

— И к чему ты ведешь? Ехать к этому чудаку? — предвзято спросил Топор.

— А выхода особо нет, только Мудрец нас может укрыть. Добровольский не осмелится к нему заявиться. По крайней мере, какое-то время.

— Кто такой Мудрец? — с интересом спросил я.

— Это хранитель-отшельник, — коротко ответил Иваныч.

— Отшельник — это значит, что сегодня его здесь не было, верно?

— Да.

— А разве не все хранители должны появляться на собраниях и подобных дуэлях?

— Должны, но…

— Но этот, назовем его «странный», не появляется ни на одном собрании и ни на одной дуэли, — прервал Иваныча Топор.

— И как Морозов и Довлатова на это реагируют? — слегка возмущенно спросил я.

— Да никак! Они боятся его! — ответил Топор.

— Чего? — удивленно спросил я.

— Двадцать лет назад Морозов, уже будучи ключником несколько лет, был не доволен, что Мудрец не подчинялся ему. Он собрал два десятка хранителей и отправился к нему. Так вот вернулся от Мудреца только лишь Морозов, после чего он слова о Мудреце не говорил и оставил его в покое, никак с ним не контактируя.

— Мудрец убил их всех? И мы едем к нему? — удивленно и немного испугавшись, спросил я.

— Известно точно, что остальных он убил, ибо после этого появились два десятка новых хранителей, включая, кстати, и Топора, — ответил Иваныч, глядя на Топора.

— Ага, все верно. Я слышал, что этот чокнутый специально оставил в живых Морозова, чтобы тот приказал оставить его всем в покое. Это унижение Морозов, наверное, до сих пор не принял. Оттого и не упоминает о нем никогда, — ответил Топор.

— А почему вы уверены, что он нас укроет, а не просто убьет этот Мудрец? И вообще, как он смог победить два десятка хранителей? Я чудом смог добить одного!

— У Мудреца особый клинок… — негромко ответил Иваныч.

— И чем он особенный? — с интересом спросил я.

— Никто не знает его силы, пожалуй, кроме Морозова, но он никогда не говорил какая именно. Но, по всей видимости, она явно превосходит всех нас, — ответил Топор.

— А откуда ты вообще знаешь, где он живет? — спросил я Иваныча.

— Мы с ним знакомы еще до того, как Морозов отправился призвать его к порядку.

— Так ты знаешь, что у него за клинок? — с интересом спросил я.

— Как сказал Топор, знает, вероятно, только Морозов. За все время, что я его знал, я никогда не видел, чтобы он применял клинок, он даже случайно никогда его не призывал. Он безупречно контролирует свой разум и свои эмоции и чувства. Тебе будет чему у него поучиться, — ответил Иваныч.

— А с чего ему нас принимать? — спросил я.

— Он мне должен… — сказал Иваныч и молча направился к машине.

«Ключник выбирается советом* ключников из числа хранителей корпуса.

*Совет ключников — руководящий орган, включающий в себя ключников со всех действующих корпусов. Возглавляет совет бессменно ключник английского корпуса.»

Статья 21 «Кодекса хранителей»

Мы с Иванычем ехали в машине уже шестой час куда-то на север. Покинув Москву, мы сначала отвезли Топора в бар, он все туда рвался закончить какие-то дела, после чего приедет к Мудрецу вслед за нами. Чему я был в целом рад, потому что переднее пассажирское сиденье освободилось, и я смог пересесть туда наблюдать за проезжаемой местностью, людьми, домами и прочим. Мне сейчас было необходимо спокойствие.