Обыск подходит к концу, а оружия все нет. Но мы чувствуем, что оно непременно должно быть. И, наконец, из печки извлечен спортивный пистолет. Кукин понимает, что игра проиграна. Он подымает руки вверх и произносит: «Сдаюсь. Разрешите собрать вещи?» Это мы ему охотно разрешаем.

На допросе Кукин сознался в избиении и стрельбе, но соучастников не назвал, ничего не сказал о часах, сорванных с руки Хасекина. Однако теперь у нас в руках была ниточка, с помощью которой можно было размотать весь клубок.

Не буду описывать всю работу, которую нам пришлось проделать. Отняла она у нас немало времени и сил. Но жаловаться тут не приходится. Такая уж у нас профессия.

И вот след привел нас на квартиру к знакомому Кукина — Аратюку. Там, в кармане старого дамского пальто, и были обнаружены похищенные у Хасекина часы.

Аратюк молчал. Будучи опознанным потерпевшим, он не назвал сообщников и даже не пытался объяснить, каким образом часы попали к нему. И удивительней всего было то, что родные Аратюка в один голос заявили, что никаких часов домой он не приносил. Как же все-таки они оказались в квартире?

Мы обратили внимание на следующий факт. После грабежа в квартире Аратюка ночевал некий Пестов. Там мы и застали его, когда пришли с обыском. Больше Аратюк никого к себе домой не приводил. Сама собой напрашивалась мысль, что именно Пестов принес часы. Тем более, что он и раньше не раз задерживался органами милиции, нигде не работал и, по нашим сведениям, был тесно связан с уголовным элементом.

Но потерпевшие не опознали Пестова, а два вызванных по его заявлению свидетеля подтвердили факт его присутствия в это время в другом месте.

Что оставалось делать? Отпустить Пестова с миром? Но интуиция подсказывала другое. А иногда не худо довериться ей: ведь интуиция оперативника — не что иное, как чувство, основанное на едва заметной фальши в голосе допрашиваемого, на едва уловимых оттенках в его поведении и многих других деталях, не поддающихся определению, но заставляющих сомневаться в самых правдивых на первый взгляд показаниях.

И мы не поверили ни Пестову, ни его свидетелям, ни, как ни странным это покажется, самим потерпевшим.

В беседе с нами мать и брат Аратюка рассказали, что Пестов вовлек Аратюка в какие-то темные дела. Однажды, например, он передал Аратюку денежный аккредитив на пятнадцать тысяч рублей. Этот аккредитив мать сожгла. Аратюк сознался, что действительно принял от Пестова аккредитив, который, как заявил тот, был им взят у женщины, покончившей самоубийством.

Мы выяснили, что в день, указанный Постовым, действительно произошло самоубийство на почве помешательства. Но между ним и аккредитивом не было никакой связи. Пестов обманул сообщника, чтобы тот не боялся спрятать аккредитив у себя.

Связавшись со сберегательными кассами, мы узнали, что в одну из них поступило заявление от женщины о краже у нее аккредитива на пятнадцать тысяч рублей. Этот-то аккредитив и был похищен Пестовым, а затем принесен к Аратюку.

Когда дело с аккредитивом стало ясным, заговорил Аратюк. Он рассказал, что Пестов руководил ограблением и принес на квартиру часы.

Повторным допросом потерпевших и свидетелей удалось установить, что одних Пестов запугал, а других уговорил дать ложные показания о встрече с ним в тот самый час, когда в действительности он грабил человека. Так вот и пришли мы от «Семы» — Боданова к Кукину, затем к Аратюку и, наконец, к руководителю преступной группы Пестову. И самое «обычное» дело оказалось не таким уж простым.

— Вы спрашиваете, бывают ли загадочные преступления? — Кряжев помолчал, раздумывая. — На этот вопрос можно ответить так: любое, еще не раскрытое преступление представляет загадку. Только загадки, конечно, разные — одна попроще, другая похитрее. Я как-то видел такую картинку: нарисованы деревья, а внизу вопрос: «Где охотник и где зайцы?» Тут, видите ли, только один вопрос — где? А в нашем деле приходится отвечать не на один, а на много вопросов. К картинке достаточно внимательно присмотреться, и сразу обнаружишь охотника, который повис на ветвях вниз головой, и двух-трех замаскировавшихся зайцев. Дело несложное.

Но когда ты, не имея никаких достоверных сведений, кроме списка похищенных вещей, в котором тоже возможны неточности, должен непременно выяснить, как и когда совершено преступление, чтобы в дальнейшем ответить на вопрос, кто его совершил, где находится преступник и где он прячет похищенное, а потом вдобавок разыскать вора и вернуть украденное потерпевшему, — тут, согласитесь, не одна, а множество загадок. И каждая из них потруднее, чем найти охотника.

И все-таки должен заявить: любое преступление раскрывается, как бы хитро преступник ни запутывал свои следы.

Понимают ли это преступники? Многие — да. И поэтому не удивительно, что свой страх перед предстоящей расплатой они глушат беспробудным пьянством. Пьянство ведет к преступлениям, преступление — к пьянству. Такая уж тут зависимость. Кому сладко жить с неотвязной мыслью, что рано или поздно он будет разоблачен? И, совершив кражу, вор по дешевке распродает похищенное, чтобы поскорее хоть на время забыть, что о преступлении уже известно, что преступника ищут и, возможно, через минуту найдут. А некоторые стараются водкой заглушить голос своей совести.

Но вернемся к «загадочным» преступлениям. Я расскажу об одном, чтобы показать, как просто подчас объясняются самые странные на первый взгляд обстоятельства.

Как-то нам сообщили, что в квартире одного из домов, расположенной на первом этаже, раскрыто окно, хотя хозяйки квартиры дома нет и дверь заперта. Тут, конечно, еще ничто не говорит о преступлении, но проверить все-таки надо. Поехали, посмотрели, вызвали с работы хозяйку квартиры Щеглакову. И на самом деле оказалось, что украдены деньги и лежавшие на столе наручные часы.

Вначале мы предположили, что преступник проник в комнату через окно. Взяв деньги и часы, он скрылся тем же путем. Все казалось просто. Но тщательный осмотр места происшествия заставил отказаться от этой версии. Хотя занавеска на окне была порвана, но на подоконнике отсутствовали какие-либо следы. А они обязательно должны были остаться, если вор действительно проник в комнату описанным способом. Вдобавок Щеглакова утверждала, что перед уходом на работу она закрывала окно изнутри.

Заперев окно, мы вышли во двор и попытались его открыть. Это оказалось невозможным. Необходимо было предварительно разбить окно или взломать раму. А ведь они целы!

Налицо симуляция кражи через окно. Но кому это понадобилось? Преступнику? Он и так не оставил никаких следов. Для чего же он, вместо того чтобы побыстрее скрыться после кражи, раскрыл окно? Ведь не будь этого раскрытого окна, никто до возвращения Щеглаковой с работы не догадался бы, что квартира обворована, и преступник выиграл бы во времени. Может быть, сама хозяйка симулировала кражу? Но зачем?

Напасть на след помогла неожиданная находка. В цветочном горшке, стоявшем неподалеку от окна, мы обнаружили ключ, подошедший к замку, которым запиралась дверь.

Ключ показали Щеглаковой. И тут она рассказала, что именно этот ключ никак не могла найти, когда утром вместе с Лидой выходила из дома…

С Лидой?.. Да, с Лидой Фединой. Раньше они вместе жили в Тетюхе. А вот теперь Лида приехала на день во Владивосток и переночевала у нее, Щеглаковой. Утром они вместе вышли из квартиры, и Щеглакова заперла дверь запасным ключом. После этого распрощались; Щеглакова пошла на работу, а Лида — на морской вокзал, чтобы пароходом вернуться в Тетюхе.

— Я думала, что потеряла ключ, — говорила Щеглакова, — а он вот, в цветке был… И как он туда попал?

Найденный ключ оказался «ключом к разгадке». Теперь мы могли выдвинуть новую, более вероятную версию. Дело, очевидно, было так. Украв у Щеглаковой один из двух имевшихся у нее ключей, Федина вместе с ней вышла на улицу. Но потом она направилась не на морской вокзал, как сказала об этом подруге, а вернулась, открыла дверь, вошла в квартиру, взяла часы и деньги и ушла.