Алехандро не подстрелили. Он вытащил нож, бог знает откуда, и вонзил его в сердце. Булькающий звук был достаточно громким, чтобы я могла услышать его отсюда. Это звук, который я никогда не забуду.

Алехандро не останавливается на одном ударе в сердце. Он выхватывает нож и наносит несколько ударов мужчине. Затем, когда мужчина снова падает на землю, Алехандро поднимает пистолет и дважды стреляет ему в лицо.

Еще один выстрел попадает мужчине в живот, затем еще один и еще, пока он не разрядит пистолет.

Вот тогда я понимаю, какой он зверь — монстр.

Этот человек был давно мертв, возможно, в тот момент, когда нож вонзился ему в сердце, но Алехандро продолжал идти вперед, словно ему нравилось убивать.

— Ублюдок! Посмотрим, как ты теперь меня убьешь, — рычит он, словно подтверждая мои мысли.

То, что я чувствую сейчас, — это страх. Страх перед ним. Я знаю, что он защищался, но я видела, как он убил того человека.

Он убил его.

Думаю, Алехандро услышал мой стон, потому что он повернулся и посмотрел на меня так, словно только что вспомнил, что я здесь.

Паника пронзает мое сердце, когда я вижу кровь, покрывающую его лицо. Она по всему его лицу и рукам.

Он выглядит так, будто только что вышел из фильма ужасов. Фильма ужасов, в котором я главный герой. Дикая карта.

Как это произошло?

Мы сели за стол, как обычная пара, и разговаривали о семье.

А потом произошло это.

Как?

Когда этот вопрос приходит мне в голову, приходит и кое-что еще.

Рэд наблюдал за мной, значит, он где-то здесь.

Он не знал, когда я вышла из дома, но видел, как я ужинала с Алехандро.

Это не за мной следовал Рэд.

Это был Алехандро.

Глава 25

Алехандро

Черт.

Этого не должно было случиться.

Мой внешний мир и пространство фантазий, которое я разделяю с ней, не должны были сталкиваться.

Я смотрю на Люсию, зная, что она не сможет развидеть то, что только что увидела.

Она просто смотрела, как я убиваю. Я никогда этого не хотел. Я никогда не хотел, чтобы она увидела во мне тьму или увидела меня таким, какой я есть на самом деле.

Люсия не принадлежит моему миру. Я знаю это, поэтому мне не следовало втягивать ее в этот мир даже ради ужина.

Она няня моей дочери. Милая женщина, которая поет песни Диснея, любит печь печенье и работать с детьми.

Ее нежная натура делает ее похожей на героиню сказки. Такая женщина не имеет права наблюдать, как такой гангстер, как я, убивает человека.

Я убил его, чтобы защитить себя, она это видела. Она знает эту часть, но то, что я сделал после, и то, как я выгляжу, заставляет ее смотреть на меня, как на гребаного монстра. Моя вина, что я позволил зверю поднять свою уродливую голову.

Она трясется, слезы текут по ее щекам, и она меня боится до чертиков. Я это вижу, и я ненавижу себя за это.

Я медленно подхожу к ней, и она вздрагивает.

— Люсия, ты в порядке? — спрашиваю я.

— Эм… Я… Кто он? — заикается она хриплым голосом.

— Кто-то, кто следил за мной.

— У него был пистолет. Он мертв. — Она смотрит на тело. Я протягиваю ей руку.

Я чувствую себя паршиво, когда она вздрагивает.

— Я не причиню тебе вреда.

— Я… знаю. Я знаю. — Звучит так, будто она пытается убедить саму себя.

— Я не причиню тебе вреда. Я никогда не причиню тебе вреда. Я обещаю тебе это. Ты меня слышишь?

Хотя слеза скатывается по ее щеке, она кивает.

— Я позвоню, а потом отвезу тебя домой.

Она снова кивает.

Я звоню в бригаду по уборке, затем связываюсь с Криштиану и Эриком. Я хочу, чтобы бригада отвезла тело моим коллегам в полицейское управление, чтобы они могли опознать ублюдка, поэтому я прошу Эрика отправиться туда, а Криштиану — приехать ко мне как можно скорее.

Команда по зачистке прибывает менее чем через десять минут. Я обучил их приезжать ко мне как можно быстрее. Я делаю так, чтобы копы были достаточно довольны, чтобы закрыть глаза, и люди здесь знают, что когда они видят меня или слышат что-то, когда я здесь, они должны делать то же самое и смотреть в другую сторону.

Бригада уборщиков уносит тело ублюдка, а меня отмывают настолько хорошо, насколько это возможно, прежде чем я увожу Люсию, чтобы отвезти ее туда, где нам и положено быть.

Мы садимся в мою машину, и она сжимает край сиденья так, что костяшки ее пальцев белеют.

По дороге домой я бросаю на нее взгляд при каждой возможности, но она смотрит перед собой, не обращая на меня внимания.

У меня такое чувство, что если бы она могла, она бы убежала от меня подальше. Очевидно, я так чувствую, потому что это правда. Она бы так и сделала.

Если бы не ситуация с ее отцом, мы бы никогда даже не встретились.

Когда я подъезжаю к своему дому, проходит некоторое время, прежде чем кто-либо из нас двигается. Я делаю это первым и открываю ей дверь.

Она выходит на таких шатких ногах, что я ее поднимаю. По крайней мере, она позволяет мне это и держится за меня.

Когда я вхожу в дом, Эстель видит нас, и я благодарю ее за то, что, заметив, в каком состоянии находится Люсия, она не относится ко мне так, как относилась последние несколько недель.

— Что случилось? — спрашивает она, понизив голос.

— Можешь принести мне немного травяного чая, который ты использовала для приготовления Авозиньи? — Моя бабушка и Эстель всегда заваривали свои успокаивающие чаи.

— Конечно.

Она неторопливо уходит, чтобы приготовить чай, а Люсия кладет голову мне на плечо.

Я веду ее в ее комнату и помогаю ей переодеться в маленькую ночную рубашку. Это первый раз, когда я вижу ее голой и не испытываю никакой реакции, чтобы взять ее.

Эстель приносит чай и печенье на тарелке, которое, как я знаю, любит Люсия, затем она уходит от нас.

— Пей чай, — говорю я ей. Она кивает, берет чашку и пробует сделать глоток.

— Это мило.

— Это от шока.

Она опускается, садится на кровать и ставит чашку на тумбочку.

— Алехандро, ты в порядке? — бормочет она.

— Я в порядке.

Она удерживает мой взгляд, а затем прикусывает внутреннюю часть губы.

— Кто такой El Diablo, Алехандро?

Я опускаю голову. Конечно, у нее будут вопросы.

Когда я поднимаю голову, чтобы встретиться с ее обеспокоенными глазами, я ловлю себя на мысли, что мне хочется поговорить с ней и рассказать ей о своих проблемах. Но я должен помнить, что она не часть моего мира. Сегодняшний вечер был тому подтверждением.

— Это не то, о чем тебе следует беспокоиться.

— Но ты чуть не умер.

— Это бизнес. У меня есть что-то, что нужно людям.

— Что это?

— Компания.

— Они хотят твою компанию?

— Да.

— Как они могут ее получить?

Я уже сказал слишком много, и я не скажу ей остальное. — У меня есть определенные протоколы, чтобы не пускать людей. Бизнес может быть грязным. Я не знаю, почему этот парень шпионил за мной сегодня вечером, но я выясню. Обещаю тебе, что этого больше не повторится. Я не должен был оставлять тебя в том переулке.

Вот где я ошибся. Я вышел на улицу, когда увидел, как она уходит, и я забеспокоился, что может произойти что-то вроде этого.

Люди оценивают то, что принадлежит тебе, когда ты мужчина вроде меня. Они бы знали, что она важна для меня, просто потому, что я был с ней.

Мне следовало быть осторожнее и позвать своих людей, когда я заметил этого парня.

Но я позволил своей потребности в ответах взять верх.

Не представляю, что бы я делал, если бы с ней что-то случилось.

— Я понимаю, — говорит она, но я вижу перемену в ней.

Вместо того чтобы поцеловать ее в губы, я целую ее в лоб и ухожу.

Я спускаюсь в гостиную, чтобы выпить стакан виски, но успеваю выпить несколько глотков, прежде чем через час придет Эрик.

— Этого парня зовут Давиде Эрнандес. Он мелкий торговец оружием, но хорошо разбирается в людях. По сути, стукач, — говорит Эрик, садясь напротив меня.