Покалывание смущения пробегает по моему затылку и лицу.

— Теперь я жалею, что не трахнул тебя сам, прежде чем отправить в его постель, — добавляет он грубо и жестко. — Сделай себе одолжение. Не совершай ошибку, влюбляясь в Алехандро Рамиреса.

— Я не буду, — прерываю я его, прежде чем он успевает проникнуть в меня глубже.

Мне не нужно, чтобы он предостерегал меня, когда у меня уже есть чувства к Алехандро, которые я пытаюсь уложить в своей чертовой голове. Эта часть не должна даже быть мыслью в моей голове после того, что я пережила, но я бы солгала себе, если бы не призналась в том, какие чувства он у меня вызывает.

— Я просто хочу знать, что не помогаю тебе делать какую-то хрень, за которую я себе никогда не прощу, — кричу я.

Рэд на мгновение замолкает, давая мне возможность ощутить вкус моего собственного лекарства, затем я слышу, как он делает быстрый вдох и хихикает.

— Уверяю тебя, ты не будешь помогать ни в чем подобном.

Когда слова слетают с его губ, я понимаю, что он лжет, и я чувствую себя глупо, что задала этот вопрос сейчас. Глупая и чертовски беспомощная.

— Не думаю, что мне нужно напоминать тебе, что поставлено на карту. — Снова раздается этот злобный смех. — Твой отец едва выжил после того, как я его избил в прошлый раз.

Я с идеальной ясностью помню, что поставлено на карту. Мне не нужно напоминание. Когда образ избитого тела отца заполняет каждый дюйм моего разума, мое сердце колотится, а все мое тело слабеет до такой степени, что я чувствую слабость.

— Пожалуйста, не причиняй вреда моему отцу, — бормочу я, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Это будет зависеть от того, что ты мне скажешь. Так что, блядь, говори.

При угрозе, надвигающейся гибели мой желудок твердеет, создавая ощущение, будто кто-то набил его камнями. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь перестать дрожать.

— Как я уже сказала, у меня не так много. Я… — Я делаю паузу, затем успокаиваю свой разум. Я должна это сделать. Другого пути нет. — Тебе понадобится сетчаточный идентификатор, чтобы попасть на территорию после шести. Охранники… патрулируют, а двери закрыты.

— Блядь. Идентификация по сетчатке?

— Да.

— Он уже это для тебя сделал?

— Сегодня будет сделано.

— Ну, похоже, ты будешь нам более полезна, чем просто киска.

Мудак. Какой же мудак.

— У тебя есть ключ от дома? — спрашивает он.

— Да.

— А можно ли въезжать и выезжать с территории?

— Да, но с охраной и когда я не работаю. У меня есть выходные, но будни заняты. В это время я не могу выйти за пределы собственности.

— Хорошо, я буду иметь это в виду. Как выглядят его охранники?

Мое сердце замирает. — Итальянцы. Они выглядят как итальянцы, но некоторые выглядят как русские.

— Вот ублюдок. Он использует охранников Синдиката.

— Что такое Синдикат?

— Это не твоя забота. У тебя есть что-нибудь еще для меня?

— Нет… не знаю.

— Держи глаза, уши и свои длинные сексуальные ноги открытыми, и я уверен, что ты что-нибудь получишь. Я позвоню тебе на следующей неделе. Очевидно, ты знаешь, что делать, если найдешь что-то до этого. Поняла?

— Да, я понимаю.

— Хорошая девочка. Будем надеяться, что старик тоже выполнит свою часть сделки.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажем так, он не был в восторге, услышав, что мы продаем его дочь, чтобы заплатить его долг. Не уверен, что сломало его больше: то, как ты была готова возместить El Diablo, или то, что он сделал, чтобы поставить тебя в такое положение.

Я провожу рукой по глазам, чтобы сдержать слезы. Я такая глупая. Я никогда не думала, что они расскажут папе. Конечно, они рассказали. Почему нет?

Почему бы не воспользоваться возможностью и не заставить почувствовать себя хуже, чем мы уже чувствуем?

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду.

— Вероятно, так и будет, дорогая.

Связь оборвалась, и я осталась с тоской, пронзающей мое сердце.

Я вытираю слезы, которые подступают к моим векам, и глотаю боль. Я не могу сейчас развалиться. Я не должна.

Звук шагов заставляет меня обернуться, и я сталкиваюсь лицом к лицу с Эстель, которая смотрит на меня так, словно я дерьмо, в которое она пытается не вступить.

Господи, она слышала, как я разговариваю?

Мои глаза расширяются, и я так сильно прикусываю нижнюю губу, что чувствую вкус крови. Я не слышала ее до сих пор.

— Все в порядке, дорогая? — спрашивает она, оглядывая меня с ног до головы.

— Да. Я только что разговаривала с отцом.

— Похоже, разговор был довольно болезненным, и ты выглядишь расстроенной. Надеюсь, ничего не случилось.

— Нет, я в порядке. — Она видит, что я не в порядке. Она слышит это и по моему голосу.

— Хорошо, я просто хотела узнать, любишь ли ты морепродукты. Мы думаем изменить сегодняшнее меню, потому что у нас закончился один из ключевых ингредиентов.

Черт, я не могу понять, услышала она меня или нет.

— Я ем все. Спасибо, что заглянули.

— Нет проблем. Я дам им знать, чтобы они готовили дальше. Если ты не против, я также встречусь с тобой примерно через час, чтобы разобраться с твоим удостоверением личности.

— Да, конечно. Это нормально.

— Отлично.

— Тогда увидимся.

Она опускает голову, и я бы почти подумала, что все в порядке, если бы не подозрение, таящееся в ее глазах. Может, она не услышала многого, или она не услышала ничего.

В любом случае, она меня подозревает.

Глава 18

Алехандро

Дом Эрнардо выглядит так же хорошо ночью, как и днем.

Такие ублюдки, как он, пришли из старых денег, денег, которые старше грязи, и живут в таких роскошных домах, какие можно увидеть в телевизионных шоу о стиле жизни. Они также не знают, каково это — проходить через стресс и напряжение реальной жизни.

Насколько я богат, настолько я знаю. Я убедился, что знаю цену упорному труду, и не облизывал серебряную ложку, которой меня кормили родители, как это делали некоторые.

Габриэлла Перес вздрагивает, когда я смотрю на нее, сидящую на диване, сжимающую его край, словно он может спасти ее от меня. Она проводит рукой по своим седеющим волосам и бросает на меня испуганный взгляд, когда я прислоняюсь к стене.

Эта женщина боится меня, и ей это вполне соответствует.

Она знает, кто я и на что я способен.

Жалкие охранники, которых они с Бернардо держат на территории, тоже это знали, поэтому они без колебаний впустили меня, когда я прибыл чуть больше пятнадцати минут назад.

Криштиану и Эрик стоят у окна, высматривая Бернардо, а остальные мои охранники спрятались по всему дому.

Мы готовы к сегодняшним мероприятиям, и я не уйду, пока не получу ответы. Время ожидания закончилось.

Габриэлла вздрагивает, когда я отталкиваюсь от стены и подхожу к витрине с семейными фотографиями.

Я обращаю внимание на большую фотографию Бернардо с женой, сыном и дочерью. Они выглядят как идеальная семья. Дочь только что поступила в Оксфорд в Англии, а сын заканчивает юридический факультет Гарварда в Бостоне.

Габриэлла делит свое время между заботой о своих благотворительных организациях по защите животных и заботой о своем муже-мудаке. Я уверен, что ее оставили в неведении относительно его неприглядных внеклассных занятий. Если бы моя жена была такой же, как она, я бы тоже оставил ее в неведении, но, с другой стороны, я не такой, как он.

И я не ношу маску притворства. Что вы видите у меня, то вы и получаете.

Я смотрю на Эрика, который стучит по своим часам, давая понять, что Бернардо скоро вернется домой.

Когда я снова смотрю на Габриэллу, она не отводит от меня взгляда. Она смотрит на меня так, будто хочет высказать мне все, что у нее на уме, но сдерживается, чтобы не попытаться, и я не убил ее.

— Что ты собираешься сделать с моим мужем? — заикается она с сильным акцентом, задавая мне тот же вопрос, который она задавала уже четыре раза. На ее последнюю попытку я не стал отвечать. Ненавижу повторяться и тратить слова впустую.