— Ну, скажем, не совсем подгадали, — ответил Шелест, глянув на Мика. Во взгляде старшего тот прочитал, что ему лучше не болтать лишнего. — Брокер договорился кое с кем.
— Брокер? — теперь настал черёд удивляться Монете. — И что дальше?
— Подробностей не знаю, — проговорил Шелест. — Но пока сюда не явились помощники Молота и люди с других станций, следует кому-то остаться и охранять поезд. Монета, тебе придётся подождать в кабине, пока мы вернёмся с людьми. К сожалению, пришлось составить список, как это делал и Сухой, и Петрович. Однако нам не нужны головорезы. Нам надо собрать действительно нужных людей, и Брокер понимал, что спасти всех, кого хочется, не получится. Завтра на рассвете поезд должен убраться отсюда, а мы приведём людей этой ночью. Надеюсь, не нарвёмся на противников.
— А Брокеру известен маршрут поезда? — как-то слишком резко усмехнулся Слесарь.
— Не веди себя так, будто ты работал на Петровича, — ответил ему Шелест. — Знаю, что ты не захотел возвращаться на «Маяковскую», но подумай сейчас не только о себе.
Слесарь бросил взгляд в сторону Монеты:
— Я знаю, о ком мне думать.
— Или у тебя другая задача?
— Пап, зачем ты тогда Молота к мертвецам выкинул? — спросила на этот раз Монета.
— Чтобы тебя спасти, глупая! — выкрикнул отец. — У меня никого не осталось кроме неё. — Он с вызовом смотрел на парней. — Знаю, что вы задумали, и не позволю использовать дочь в ваших гнусных планах.
— Ты что-то путаешь, папаша, — вмешался Микки, но осёкся под пристальным взглядом стальных глаз Шелеста.
— Не для этого Брокер заложил свою жизнь, Слесарь.
— О чём ты, Шелест? — выпалила Монета.
— Идём, — продолжил он, словно не желая отвечать на вопрос девушки. — Прыщ, останься с ней, а ты идёшь с нами.
— Не командуй! — В глазах Слесаря вспыхнула ненависть. — Она не останется с этим…
— Папа! — В голосе Монеты появились слёзы, но взгляд волчонка выдавал ту самую девчонку, что полюбил Прыщ. Ему стало даже же обидно за какое-то непонятное недоверие со стороны её отца.
— Вы можете положиться на меня, — тихо проговорил он, положив руку на плечо Слесаря. — Ради неё жизнь отдам. Не позволю кому-то причинить ей зло.
— Это слова! — продолжал ворчать Слесарь.
— У нас нет времени уговаривать тебя, — резко ответил Шелест. — Мик, — мотнул тому головой и в руках парня появился пистолет. — Семейные разборки потом. Сейчас превыше всего — дело и спасение людей. Маршрут знаешь?
— Не знаю я ничего, — глухо ответил отец, понимая, что придётся подчиниться. Повернулся к Монете: — Пожалеешь потом, глупая.
— Хорошо, — с обидой кивнула она, — пожалею, когда-нибудь, а пока прошу тебя, делай, как просят мои друзья.
Он выругался сквозь зубы и направился к выходу, нехотя спускаясь со ступеней. Мик убрал пистолет, пожал плечами, глядя на Монету и зачем-то извинился. «Вот ещё чего, — удивилась она. — Чтобы Микки просил прощения за то, что не сделал?» Обида сжала сердце, она причинила больше разочарования, чем подозрение, что отец хотел предать её. «Он выбрал свой путь и решил уйти с «Маяковской». Брокера же считал трусом и так и не поверил ему. Слушал таких, как Молот, хотя и боялся его».
Прыщ нажал на кнопку, и дверь с тихим жужжанием захлопнулась.
— Что с ним? — первое, о чём спросил он.
— Есть мысли, — глухо ответила Монета, — но не хочу думать, что папа был заодно с людьми Молота.
— Что с того, — ответил ей парень. — Этого ублюдка сожрали, туда ему и дорога.
— А почему Шелест сказал, что Брокер заложил свою жизнь? — брови Монеты вопросительно приподнялись, и девушка чувствовала, что ребята посвятили её не во все тайны подготовленного плана.
Прыщ выключил фонарь. В кабине машиниста стало темно. Лишь тусклый свет от приборной панели освещал лица. Парень коснулся её руки:
— Он ходил к Королю.
— К Королю? — переспросила Монета, — зачем ему заключать сделки с этим уродом!
— Иначе, он сказал, никак. Нас мало…
— Но что он пообещал ему?! — Нащупала руку Прыща темноте и прошептала его имя, словно кто-то мог услышать её, — Коля, мне страшно.
— Не бойся, малая. — Монета не видела, но чувствовала, что он улыбался.
— Давай, рассказывай, — потрясла его за плечо, — не посмотрю, что ты… нравишься мне. Огрею чем-нибудь.
Прыщ тихо рассмеялся и сказал, что тут не о чем и говорить. Поведал о том, что Брокер велел. Не хотел вдаваться в подробности. О Пуговке и желании Короля заполучить и его, пацана, аж передёрнуло. «Этого ещё не хватало». Разговор постепенно перешёл на другую тему, они словно забыли, что скоро наступит завтра, как и возможность, покинуть это место навсегда. Боялись спрашивать друг друга, что если что-то пойдёт не так. Мечтали о том, что скоро закончится зима, и Прыщ посадит семена, что собирала его бабушка. Никто не станет называть его дурацким прозвищем. Имена, как было до времён полураспада, вернутся в жизнь людей. Это станет нормальным звать человека по имени, а не бояться потерять душу, если кто-то узнает его.
— По-твоему это глупо, что имена мы говорим только близким? — спросила Монета.
— Не знаю, — вздохнул он, — привыкли уже. Не замёрзла?
— Нет. — Она прижалась к Прыщу и только сейчас вспомнила, что на ней тёплая куртка Дрона.
— Молот заставил снять её своему помощнику и отдать мне.
— Хоть что-то он сделал для тебя хорошее, — ответил Прыщ.
— Это точно.
Незаметно для себя ребята уснули в объятиях друг друга. Не слышали, как начинался новый день. Им снился стук колёс поезда, уносящего их далеко-далеко к мечтам и зелёным городам, где нет смерти, ходячих мертвецов и бандитов. Они спали, а тем временем Брокер отправил к торговому центру группу.
Он надеялся избавиться от Короля. Шёл вместе с товарищами, зная, что поезд отправится обязательно, и глава мёртвых не получит ничего. План сжечь обитель зомбаков и их предводителя зрел давно. За несколько дней Брокер и Крюк сумели собрать добровольцев. Взамен один из близких, каждого человека, помогающего операции, отправится вместе с Шелестом и Миком в катакомбы «Гостиного двора», чтобы уехать из города.
Никто не знал, чем закончится это путешествие. Но каждый верил, что шанс начать новую жизнь спасёт от грядущей катастрофы — наводнения и новых тварей «водолазов», природу которых пока изучить, возможности нет.
Мариванна собрала семена, говорила, что уже слишком стара для нового путешествия. Просила передать записи внуку и верила, что у него всё получится.
Глава «Маяковской» собрал механиков, врачей, учёных, нескольких военных. Старался выбирать молодёжь, способную впитывать в себя знания. Брокер верил, что важные люди помогут создать новую колонию в месте, куда их отвезёт спасительный поезд. Шелест кое-что поддерживал, но многое считал утопией. Говорил, что люди не меняются и если многие годы они жили, питаясь отбросами, вряд ли к ним придёт осознание лучшей правильной жизни.
— Я ненавидел Молота, но Сухой в чём-то прав, — говорил он Брокеру. — Человек чаще понимает жестокость. Страх управляет толпой лучше, чем доброжелательность главы. Я сам не хочу этого, но факт, что вокруг наших противников собралось больше людей, говорит сам за себя. И в их кланах не только бандиты и убийцы. Те, кто нужны нам — служат жестоким вождям.
— Ты прав, Шелест. — Брокер устало глянул на товарища. — Но если у меня не получится, попробуй ты.
— О чём ты?
— О том, что вместе с группой завтра отправляюсь в торговый центр. Я не вернусь. Даже если выживу. Моё время остановилось здесь, потому что на станции останутся люди, которые верят мне и ждут нашего возвращения, нашей победы.
— Ты идеалист, — грустно покачал головой Шелест, — наводнение затопит все ваши надежды.
— Я нашёл, куда вывести людей и, мы покинем станцию.
Слова товарища удивили Шелеста. Уже вернувшись с группой в тоннель, он не мог понять, что же на самом деле хотел Брокер. Осуществить мечту и спасти как можно больше людей? Конечно, и в этом есть рациональное зерно. Шелест мыслил проще. Его задача, вывезти всех, кто был в списке. Даже Слесаря, скрипящего зубами и вернувшегося в тоннель только из-за дочери.
