Элизабет энергично покачала головой:

– Он не поверит этому. Сочтет за трюк, предпринятый для того, чтобы вынудить его покинуть замок. Он же уже доказал, что готов затащить Анну в постель. Я не могу так рисковать.

– Ты ужасно упрямая, – в сердцах сказал Джон. – И слишком мало заботишься о себе.

– Есть другие люди, которые нуждаются в моей заботе, – настойчиво повторила она.

Джон вынужден был признать, что, хотя он и уговаривал ее уехать, ее верность долгу и мужество его очень в ней привлекали.

– Хорошо. Но прежде всего мы должны позаботиться о том, чтобы обезвредить солдата, который засадил нас в темницу.

Элизабет с тревогой посмотрела на него:

– Будьте осторожны.

Джон улыбнулся:

– Непременно. А теперь отвернись, пока мы будем мыться и переодеваться.

Она взглянула на дверь.

– Ты должна все время быть в поле моего зрения, – напомнил ей Джон.

Строптиво фыркнув, она взяла стул и села спиной к ним.

– Поторопитесь!

Спустя двадцать минут, когда они собрались уходить, Филипп сказал:

– Солдаты сейчас должны находиться на тренировочной арене. Разрешите мне одному пойти на поиски нашего тюремщика.

– Ну уж нет, – возразил Джон, у которого чесались руки что-то совершить. – Я столько дней сидел на заднице, наблюдая, как ты получал удовольствие от тренировок.

– Удовольствие? – переспросила Элизабет.

Джон взглянул на нее:

– Нет ничего более приятного, чем помериться силами с противником и взять над ним верх, используя собственное мастерство и разум.

– И шпагу, – добавил Филипп.

– А на следующий день быть в состоянии проделать все это снова, – продолжил Джон с явной гордостью.

Ничего этого он бы не познал, если бы его отец не позволил ему покинуть дом в шестнадцать лет. Может, тем самым отец и помог ему?

– Но, Джон, нет никакого резона выходить нам всем троим, – сказал Филипп. – Риск того, что нас схватят, лишь увеличится.

– А если вас схватят? – спросила Элизабет.

Джон нахмурился:

– Давайте подумаем, что делать, если это случится.

– А этого не случится, – беспечным тоном заявил Филипп. – Ждите меня здесь. Я выйду из замка через сад госпожи, минуя большой зал, и вернусь очень быстро.

Когда Филипп ушел, Джон и Элизабет посмотрели друг на друга, и оба почувствовали растущее между ними напряжение.

Элизабет все еще не могла забыть, какое облегчение она испытала, когда увидела, что с Джоном все в порядке. Она едва не бросилась ему в объятия, когда он, такой перепачканный, вошел в комнату. Она могла бы запросто разрыдаться, если бы не боялась обнаружить свою слабость.

Хотя разве можно назвать слабостью беспокойство о человеке, который скоро станет ее мужем? Он доставил ей удовольствие, но она еще многого не знала и могла лишь догадываться, что ждет ее в браке. И сейчас ей больше хотелось думать о чем-то другом, а вовсе не об уязвимости Филиппа.

– Джон, когда мы поженимся…

Он поднял голову и улыбнулся.

– Да, я оптимистка, – сказала Элизабет.

– Ты просто заявила, что всегда идешь своим путем.

– А ты будешь возражать, если я останусь такой же, когда мы поженимся?

Джон театрально сложил руки на груди и нахмурился, как бы размышляя.

– А ты сделаешь мою жизнь несчастной, если я не соглашусь с тобой?

– Нет, если у тебя будет на то уважительная причина. – Элизабет приложила немалые усилия, чтобы не улыбнуться.

Джон повернулся, чтобы сесть на свою кровать, и Элизабет нашла это чрезвычайно волнующим, поскольку вспомнила, что случилось на этой самой кровати. А затем и последующую сцену, когда она увидела его нагим.

Взгляд Джона неторопливо скользнул по ее фигуре, и Элизабет вдруг захотелось, чтобы она была одета в собственное платье, которое бы выгодно обрисовало ее фигуру.

– Так как насчет нашей женитьбы? – спросил Джон с полуулыбкой.

На те секунды, пока Джон смотрел на нее изучающим взглядом, мозг Элизабет напрочь отключился.

– Просто не могу поверить, что мы скоро поженимся, – пробормотала она. – Но сейчас я должна думать о той опасности, которая может грозить Филиппу. Нужно решить, как поступить с мужчиной, который заточил вас в тюрьму…

Джон медленно подошел к ней и положил руки на ее талию.

– Об этом я позабочусь сам.

– Значит, именно так ты будешь обращаться со мной, когда мы поженимся? Ты хочешь оградить меня от всего?

– Если бы я был настроен все от тебя скрывать, наверное, я не стал бы тебе говорить, в каком состоянии находится замок Рейм.

– Насколько я помню, ты далеко не сразу сказал мне об этом.

Джон усмехнулся:

– Это потому, что я думал, будто имею дело с Анной.

Элизабет нахмурилась, понимая, что ей нечего возразить.

– А когда мы поженимся, ты обещаешь, что будешь мне все рассказывать?

– Обещаю.

– Даже если что-то случится в то время, когда ты будешь в парламенте?

– Ты будешь знать все, о чем узнаю я. Я пришлю тебе столько посланий, что мой гонец устанет их возить.

– Ты считаешь меня слишком властной, да? – Элизабет почувствовала, что сердится на себя.

– Ты можешь контролировать меня во всем, – тихо сказал Джон. – Только скажи, где ты хочешь почувствовать мою руку.

Элизабет ощутила волну дрожи, пробежавшей по телу, и тут же смутилась. Конечно, ни один мужчина не захочет, чтобы им слишком командовала женщина. Джон будет уезжать в Лондон, она оставаться здесь, в Олдерли, со всем, что для нее важно. Она же всегда мечтала, что будет именно так. У него были свои мечты, он хотел использовать свое умение во славу Англии. Но, будучи герцогом, он не сможет уделять время прежним приключениям.

Элизабет вдруг поняла, что будет очень скучать по нему. Они были разлучены всего на несколько часов, а она уже ощутила, как тоскливо ей без Джона.

А он все еще ожидал ее приказа, и в его глазах сверкали озорные огоньки.

– Положи ладонь… на мою щеку, – сказала она, с вызовом вскинув подбородок.

Джон схватил ее за ягодицу и ущипнул.

Элизабет ахнула, пытаясь освободиться от его руки, но лишь плотнее прижалась к нему.

К его возбужденной плоти.

Джон наклонился к ней, собираясь поцеловать ее в губы, но она быстро сказала:

– Нет, я не разрешала тебе этого. Ты можешь поцеловать меня… – она на секунду подумала, выбирая наиболее безопасное место, и затем указала на лоб: – сюда.

Он нежно прижался губами к ее лбу. Джон был такой теплый, и она чувствовала себя с ним уютно и надежно. Неожиданно мужской голос произнес:

– Можете поцеловать и меня, если хотите.

Элизабет попыталась освободиться, но Джон продолжал ее удерживать, однако спросил:

– А почему вдруг я должен целовать тебя, Филипп?

– Потому что я решил сегодняшнюю проблему.

Джон позволил Элизабет освободиться из его объятий, но продолжал держать ладонь у нее на талии. По-видимому, Филипп не находил в этом ничего предосудительного, и Элизабет понемногу успокоилась.

– Вы нашли солдата? – спросила она.

– Нет, но я обнаружил, что он просто-напросто исчез.

– Что?! – воскликнул Джон.

– Похоже, что нашего тюремщика никто не видел с ночи. Когда он не явился на утреннее дежурство, солдаты стали его разыскивать. Безрезультатно. Его вещи и лошадь также исчезли.

– Он… сбежал? – удивленно спросила Элизабет.

– Это какая-то бессмыслица, – сказал Джон.

– Возможно, его убрали насильно, – предположил Филипп. – Ведь я же говорил, что Лига решила тебе помочь.

– Если это так, то лучшей помощи с их стороны не придумаешь.

Элизабет сказала:

– Но можем ли мы быть уверены, что этот солдат не будет болтать, кого он запер в темницу?

– Он не захочет делиться славой, – ответил Филипп. – И потом, я открыто прошел через большой зал, где восседал Милберн, и мое появление не вызвало ни у кого интереса.

– Это могло быть опасно, – понизив голос, заметил Джон.

– А разве мы живем не для того, чтобы испытать нервный трепет?