Элизабет отклонила бы это предложение, но Джон взял ее руку и вынудил сжать кольцо в кулаке. Кольцо еще сохраняло тепло его тела. Его рука насильно удерживала ее ладонь в сжатом положении. Одновременно он прикоснулся рукой к ее груди. Ей следовало бы рассердиться или по меньшей мере испытать неловкость, поскольку она была прижата к стене и находилась наедине с Джоном в его комнате.

Однако Элизабет внезапно почувствовала страшное возбуждение, которое пронизало ее тело с головы до ног. Ее веки налились тяжестью, во рту пересохло, и она уставилась на его губы, вспомнив о волшебных ощущениях, которые пережила во время их поцелуя.

Джон в упор смотрел на нее, а затем наклонился, словно собираясь поцеловать. Мысли о возможном обмане и недоверии между ними тут же испарились. Ее тело хотело, чтобы он завершил начатое тем памятным для нее поцелуем.

В течение одного мгновения тысячи мыслей промелькнули в голове Джона. Леди Элизабет не доверяет ему, вероятно, она готова предпочесть ему едва ли не любого мужчину… А вот Анна… Анна испытывает влечение к нему не меньшее, чем он к ней, хотя оба понимают запретность этого. Но если король Генрих отменил договор о помолвке, Джон мог бы овладеть Анной, и тогда…

Он сделал глубокий вдох и резко попятился назад, отпустив ее руку. Кольцо выскользнуло из ее пальцев, и он быстро сунул его под рубаху.

О чем он думает? Да как он может обесчестить и самого себя, и свою семью? И все из-за вожделения к какой-то горничной. Он же единственный, кому дано возродить семейную честь и исполнить заветы отца.

Джон хрипло проговорил:

– Пойдите к вашей госпоже и скажите ей, что доказательство имеется.

Анна облизала губы, и хотя Джон видел, как она дрожит, произнесла холодным и бесстрастным тоном, вызвав в нем невольное уважение:

– А почему я должна думать, что вы не украли его?

Джон окончательно понял, насколько мало ему доверяют, и это после того, как он шел на риск, чтобы помочь леди Элизабет. Но прежде чем он успел ответить, раздался негромкий стук в дверь.

Глаза Анны широко раскрылись, выдавая ее тревогу.

– Теперь уже слишком поздно, – сказал он. – Они знают, что вы здесь.

Прихватив костыль, он подошел к двери. Когда Джон приоткрыл дверь, то увидел стоящую в коридоре Адалию. Она в упор смотрела на него.

– Мне… мне сказали, что горничная Анна находится… у вас, – пробормотала она. – Я должна поговорить с ней.

Джон открыл дверь шире и жестом пригласил кухарку войти в комнату. Она быстро прошла мимо него. Похоже, она испытала облегчение, когда увидела неразобранную кровать и полностью одетую Анну.

Адалия подошла к Анне и зашептала что-то ей на ухо. Джон с любопытством наблюдал за этой сценой, и хотя Анна явно пыталась контролировать себя, в ее широко раскрытых глазах отразилось смятение.

– Спасибо, Адалия, – сказала она и, обращаясь к Джону, но не глядя на него, добавила: – Я должна идти. Всего хорошего, сэр Джон.

Элизабет вышла из комнаты, Адалия, сделав быстрый книксен, последовала за ней. Джон следил за тем, как они поспешно удалялись по коридору.

Не думает же Анна, что он останется здесь после столь любопытного вторжения? И Джон последовал за ними на безопасном расстоянии.

Когда Элизабет решила, что они уже достаточно далеко от комнаты Джона, она зашептала Адалии:

– Почему вдруг мои сестры приехали без предупреждения?

– Очевидно, слухи о вашем пленении дошли и до них. Я не знаю, какие у них намерения. Может, они хотят застать врасплох лорда Баннастера?

– А где их приемный отец? – в отчаянии спросила Элизабет.

Адалия беспомощно пожала плечами:

– Что сделал Милберн, когда они появились?

– Запретил им встречаться с вами и пообещал завтра отправить к приемному отцу с еще большим эскортом. Я думаю, что они могли бы навлечь и на себя, и на вас неприятности, но я подала им знак, чтобы они были осторожны. И они вели себя как скромные молодые леди и позволили, чтобы их проводили в спальню.

– В таком случае ты просто кудесница, – заметила Элизабет. – Говоришь, скромные молодые леди? Я, правда, не видела их с похорон родителей, но не могли же они так измениться за это время.

Поднявшись по винтовой лестнице замка на второй этаж, Элизабет и Адалия оказались у дверей спальни, предоставленной девушкам.

Элизабет постучала и, услышав вопрос, кто стучит, ответила:

– Это Анна, горничная вашей сестры.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась шестнадцатилетняя Сара, старшая из девушек.

– Но я же узнала твой голос! – воскликнула она.

– Тихо! – зашипела Элизабет, торопясь войти.

Адалия сделала шаг назад.

– Я должна повидать сына, – проговорила она. – Спокойной ночи, леди!

Когда дверь закрылась, девушки, обе рыжеволосые, ростом чуть ниже Элизабет, бросились ее обнимать. Они говорили наперебой:

– Тот человек сказал, что тебя изолировали!

– Так теперь твое имя – Анна?

Элизабет удалось наконец освободиться от объятий.

– Со мной все в порядке. Да, они думают, что я пленница, но я поменялась с Анной местами.

– Но тогда почему ты не убежишь? – спросила Сара. Она была более практичной, чем ее сестра.

– Потому что тогда лорд Баннастер накажет наших друзей и слуг. Я не могу этого допустить. Я найду способ, как все исправить.

– Значит, ты выполняешь работы горничной?! – в ужасе воскликнула Кэтрин. – Но ведь ты старшая дочь герцога!

– Я делаю то, что необходимо. И не могу сказать, что у меня много работы, поскольку управляющий позволяет мне подниматься в башню только во время еды.

– Анна заточена там? И сколько времени она там находится? – спросила Сара.

– Сегодня пятый день.

– Ой, Лиз, – прошептала Кэтрин, называя ее детским именем, – я так боюсь за тебя!

Элизабет обняла младшую сестру. Кэтрин была достаточно взрослой, чтобы выйти замуж, но пока она жила в окружении любящей семьи, как это было и с Элизабет до смерти родителей.

– Это только кажется страшным, – сказала Элизабет, нежно целуя Кэтрин, – ведь лорд Баннастер не собирается чинить мне зла. Он хочет лишь опекунства и, возможно, женитьбы. Это противозаконно, потому что я обручена.

Сара обняла обеих сестер:

– Ты должна пообещать, что если не сможешь освободиться, то сообщишь нам об этом. Наш приемный отец с радостью придет тебе на помощь.

– Обещаю, – сказала Элизабет, хотя она не хотела втягивать в эту непростую ситуацию другую семью, у которой так мало богатства и власти.

Дверь внезапно распахнулась, и три девушки испуганно вздрогнули. Мгновенно повернувшись, Элизабет испытала чувство ужаса, поняв, что случилось самое худшее.

На пороге стоял Джон. И выглядел он туча тучей. Должно быть, он стоял за дверью и подслушивал их разговор. Плотно закрыв за собой дверь, он прошел на середину комнаты, держа в руке бесполезный костыль.

– Леди, не бойтесь за свою сестру, – сказал он. Его низкий голос был столь же приятным, сколь и пугающим.

– Она не сказала вам всей правды. Я лорд Рассел, ее нареченный, и сумею позаботиться о ней.

А вот взгляд его трудно было назвать приятным. Он так посмотрел на Элизабет, словно она была Евой, которую он застал во время разговора со змием в саду Эдема.

Словно она предала его.

Элизабет вскинула подбородок и одарила его ледяным взглядом, хотя под ложечкой у нее почему-то заныло. «Он лгал мне, – напомнила она себе. – Он использовал меня».

И в то же время Элизабет жалела, что до этого момента Джон не знал правды о ней.

Она ожидала, что сейчас Джон станет укорять ее за обман, но он повернулся к ее сестрам, которые смотрели на него с таким облегчением, словно он уже сумел спасти их всех.

Элизабет с досадой подумала, что могла бы спасти себя и без его помощи.

– Леди, – обратился Джон к девушкам, – я пришел сюда под чужим именем, чтобы спасти вашу сестру. И хотя работа предстоит деликатная, я обещаю вызволить ее из этой ситуации.