— Ваше решение? — спрашивает советник, уже зная ответ.

Форгдалл смотрит на Дея пристально, переводит взгляд на Джареда, а потом изрекает:

— Нет. Мы уходим! Немедленно!

— Ваше право, — отвечает король. — А я отдаю вам это…

Дей разворачивает черный бархат, и в его руках мерцает камнями меч Нуаду. С которым невозможно проиграть. Зал ахает. Присутствующие не могут сдержать шепотков — кто завистливых, кто — ошарашенных.

Джаред на мгновение прикрывает веки — решение сердца Дея всегда гениально и, как и решения его отца, на грани безумия. Они лишаются самого верного оружия! Но все же меч Нуаду, показанный свету, не успокоится, пока не напьется крови. Нужно ли это тому, кто хочет поговорить с братом? Наверняка это понял и Дей, который, как и Мидир когда-то, бережет своих воинов и свою кровь.

Лорд Фордгалл тянет руку к мечу и словно обжигается.

— Только Финтан, — ухмыляется Дей.

«Ничья рука не ляжет на клинок, пока не даст добро владелец стали», — доносится из каждого угла нерушимый закон Благого мира.

— Какая красота, — шепчет Фарелл, завороженно разглядывая оружие, которое быстро прячет лесной лорд.

— Красивое, да. Но наше оружие тоже прекрасно, — произносит представитель степи, он в боевом кожаном доспехе, Джаред очень надеется, что это добрый знак.

— Фордгалл, прощайте. А вы? — оборачивается Дей к небесному. — Что вы решили? Если уходите, то уходите сейчас. Мне нужно поговорить с теми, на кого я могу положиться.

— Мы остаемся.

Джаред еле сдерживает выдох.

— И мы, — выступает вперед ярл Ели. Самый сильный после дуба и вяза.

— Что?! — уходящий лорд Фордгалл останавливается, разворачивается и меряет взглядом своего вообще-то невозмутимого подданного.

— Мы остаемся с нашим королем, — склоняется ярл перед Деем, не обращая внимания на гнев собственного лорда. — Мы связаны древним союзом и не собираемся нарушать Слово, пусть владелец деревянного трона и решает по-иному. Наши луки с вами.

— Как и наши сабли, — выступает вперед ши в боевом доспехе. Дом Степи поддерживает Дом Волка!

Лорд Фордгалл уходит оскорбленным до глубины души, унося с собой самое грозное оружие нашего времени…

Кажется, все важное уже обговорено, кто где стоит и кто кого слушает — согласовано. Осталось только одно.

После церемонии подписания Договора Джаред отзывает небесного в сторону.

— Благодарить детей Неба за слово чести значит оскорбить их. Это мне известно. Но, возможно, я могу что-то сделать лично для вас, принц Фарелл?

— Возможно, — кланяется тот. — Возможно, когда это недоразумение закончится, — он пожимает плечами, словно нашествие войска фоморов — сущая мелочь. — вам захочется отправить к нам посольство. Возможно ли, чтобы в составе этого посольства был офицер Мэй? И если он захочет взять кого-то, кто близок ему, небесные будут только рады. Я был бы рад, — тихо признается Фарелл.

Советник молчит: пусть небесный уточнит, что значат эти слова. Отдавать Мэя и правда нельзя.

— Я не собираюсь отнимать ни у вас, ни у Дома Волка его преданного слугу. Но я хочу наверстать упущенное как отец Гволкхмэя. Это возможно?

— Не вижу здесь ничего невозможного, — отвечает советник и отступает, вытирая холодный пот со лба и оглядываясь, спиной ощущая чей-то недружелюбный взгляд.

Нет, лесного лорда уже и след простыл. Так кто же смотрел?

Общение с Фордгаллом всегда дается очень тяжело, слишком многое хочется сказать, слишком о многом приходится умалчивать, а ведь день только начался, розовые лучи утреннего солнца только заиграли в узких, длинных витражах Черного замка, отдаваясь колдовской и крайне неприятной сейчас морской бирюзой…

Самым ужасным для Дея, нежданно-негаданно ставшего не только королем Дома Волка, но и владыкой Благих земель, всегда была не потеря зрения, не страх от сон-жизни отца и любимой, не опасность кровопролитной войны в Светлом мире, а банальное ожидание. Мгновение в ожидании раскаленного клинка, опускающегося на плечо волчьего принца, растягивающееся в вечность. Ожидание вообще и в частности. И сейчас, стоя на Башне Снов и ловя магические завихрения, Дей вновь пребывал в этом тошнотворном состоянии. Когда пропадает вера в себя и в благополучный исход его дела, когда воздух застревает в легких колючками диких трав, руки подрагивают, а сердце бешено колотится. Все, что угодно, только не ожидание!

Ветер вновь согнул до стона далекие ели, поднял пыль с дороги и сухой земли перед Черным замком, холодными пальцами залез под плотную одежду, кольнул лицо острыми снежинками. Дею холод был привычен, а вот Бранн поежился, перья на пегой макушке встали дыбом, точь в точь как шерсть на загривке ши Дома Волка в его звериной ипостаси.

— Неужто холоднее, чем на твоем болоте? — невесело спросил Дей.

— Холоднее. И точно суетнее, — вскинулся Бранн. — Что, просто Дей?

— Увы, не просто.

Дей поежился. А ведь холод никогда его не пугал. Пугало ожидание, но не только. Еще — неимоверная ответственность за свой дом, за близких и любимых, за всех тех, кого он поклялся беречь. Насколько проще было бы быть просто обычным ши, на плечах которого не лежит тяжким грузом его долг! Как с этим живет Джаред, загадка. Может, поговорить еще раз с Фордгаллом, предложить ему что-то в обмен на его союз? Может быть… Нет, все, что можно, уже было сделано. Бранн смотрел вопросительно, и Дей выговорил:

— Если бы мы не сняли Проклятие, то фоморы бы не смогли ходить по Светлым землям. Почему так? Опять проблемы, опять драка?

— Ты взрослеешь, Дей. Нельзя одним махом решить все.

— И сколько нужно времени?

— Порой вся жизнь, — Бранн съежился, уткнулся носом в собственный воротник.

— Спасибо, утешил! — Дей оперся о дрогнувший каменный зубец, втянул леденящий воздух сквозь зубы. — Ты ничего не чуешь?

— Ты понял, да? Холод не природный, он магический. Пусть пока не видно, но фоморы идут. Они близко.

«Спускайтесь, мой король, есть новости», — прозвучал мыслесловом голос советника.

Сердце заколотилось, а потом успокоилось. Дею стало весело и яростно одновременно.

— Ты как, Дей? — спрашивает Бранн, торопясь за ним по узкой лесенке.

— Мне жаль, что придется сражаться с собственным братом. У меня не так много родни! Но, клянусь, если встанет выбор, он или мой Дом, я его не пожалею.

— Думаю, он тоже так думает, — выдыхает Ворона.

— Эй! — негодует Дей.

— Ну, он же очень похож на тебя? — фыркает Бранн, странным образом еще больше успокаивая волка. Стены текут, меняются, и Дей с Бранном мгновенно оказываются в зале королей.

— Новости? А Мэя все еще нет? — тихо спрашивает Дей уже у советника.

— Мэя нет, — тихо отвечает Джаред. — Новости есть.

— Не надо было ему снова ехать! — ударяет по колену Флинн, стоящий рядом с советником. — Да еще одному! Можно…

— Нет, королевский волк Флинн, — прерывает его советник. — Мы все волнуемся, и не только за Мэя. Фоморы близко. Так близко, что холод идет по земле. Трава в инее, ели в снегу.

— Все готово? — тихо спрашивает Дей.

— Да, мой король, — еще тише отвечает советник. — Но они обходят наши ловушки. И временные, и магические.

— Может, позвать Мэя?

— Я звал. Он молчит… я надеюсь, он просто занят и не может ответить.

— Пока вы не снесли мне голову окончательно, — Мэй лихорадочно сверкает глазами и приподнимается на локте, сбитый шлем лежит немного дальше, но волк улыбается, — учтите: я уже у ваших ног!

Распластался во весь свой долговязый рост Мэй у ног поджарой ярко-синей фоморки, шестопер отведен для удара, но она не бьет. Смотрит напряженно, словно не может решить, что делать.

— У ваших ног во всех смыслах, — Мэй улыбается отчаянно, как в последний раз, ужасно обаятельно и красиво, и в то же время так, словно его захватило большое облегчение. Словно он говорит правду, которой все равно никто не поверит. — Мне уже довольно давно кажется, что я совершенно точно в вас влюблен, — и скалится, обнажая волчьи зубы.