«Я сейчас сама ума лишусь», — сердито выговорила Алиенна. Вышло, что вслух, так как и Джад, и Джалрад — оба уставились на нее.

— Дядя, — вкрадчиво продолжила Алиенна. — Боюсь, если ты решишь удержать меня, это очень не понравится Дею. Королю не только Дома Волка, но и всего Благого мира.

— О, не переживай из-за пустяков, — потрепал ее по плечу Джалрад. — Всегда знал, что политика — это не женское дело.

— Дядя, поясни, пожалуйста, для меня, непонятливой, — смиренно произнесла Алиенна, припомнив, что ее вообще-то считали самой милой, тихой и приветливой девочкой во всем Черном замке.

Сейчас ей хотелось завыть об бешенства, царапнуть стену когтями — она уже научилась их выпускать! — или просто вцепиться в руку того, кто посмеет потянуться еще раз!

«Угу, с волками поведешься, они тебя плохому ка-ак науча-уа-уа-…» — буркнул Луг и смолк на полуслове.

— Майлгуир все еще в тенетах сон-жизни, ваш брак, по счастью, так и не появился в новостях благого мира. А это значит, что я, как ближайший твой родственник, несу ответственность за твою судьбу.

— Само провидение привело тебя сюда! — восторженно вскрикнул Джад остолбеневшей Алиенне.

«Джаред, — тихо позвала Алиенна, припомнив все магические знания. — Джа-ре-е-ед!»

Вышло опять вслух, небесные поморщились.

«Далеко, — доложил Луг. — Он не услышит и не поможет».

— Боюсь, дитя мое, ты не оставляешь мне выбора, — печально вздохнул Джалрад и потянулся к ней.

— Боюсь, вы мне тоже, — шепотом ответила Алиенна и вытянула руки, загоревшиеся серебряным огнем.

Обоих небесных волной вынесло прочь из покоев. Дверь с шумом захлопнулась, затрещала, спаиваясь, как и окна, со стеной в одно целое.

Алиенна опустилась на пол, потушила пламя о серебристый камень.

— Знаешь что, Луг? Джаред знал, не мог не знать. Как же плохо сейчас в моем доме, что он счел нужным выслать меня сюда? Он знал, что я не пойду ни за какого мужа, но я могла бы. Я прежняя, послушная солнечная девочка. Могла бы… — она вздохнула, глядя на остывающую, потрескивающую от жара стену. — Луг, проверь, что тут с едой и питьем. Я выйду отсюда только под руку с Анорой, а ее еще будить и будить.

Джад заголосил за стеной подозрительно различимо:

— Как она не понимает, это же очевидно, очевидно!

Алиенна замерла и присмотрелась — в сплавленном массиве стены было полно пустот. Материал стен замка небесных был настолько легким и тонким, что не потерпел насильственного изменения формы. Алиенна тихонечко простонала, а с той стороны стены уже подступился красноречивый родственник.

— Что в них хорошего, в твоих волках? — не утихал дядя, глядя бирюзовым глазом сквозь выжженную скважину. — Даже девиз хуже не придумаешь, «Сила и честь»! Потому что у них все решает именно сила!

— Сила бывает разной, дядя. У волков она великодушна и добра, — Алиенна обратилась к лучшим воспоминаниях, и кроме прочего нашла, что ввернуть для чувствительного дяди. — Именно поэтому Майлгуир может быть столь щедр на добрые дела. Именно поэтому и его, и Дея так любят, несмотря ни на что.

Здесь дядя странно завздыхал, пробормотал что-то, смутно напоминающее согласие, а королева волков решила, что на этом с нее родственных задушевных разговоров достаточно.

Лили посмотрела на занавесь, и она опустилась, закрывая обзор Джалраду и всем прочим желающим понаблюдать за Алиенной, а заодно и послушать.

«Ты позвала Джареда так, как другие кричат «мама!», ну, или «папа», на худой конец, — Луг шебуршал чем-то по углам, успевая беседовать с Алиенной. — Не красней, я не выдам. Может, только Дею. Или Мэю. Или…»

— Луг, прекрати! — не сдержалась Алиенна. — Я в неоплатном долгу у советника. Он спасал меня не один раз, не давал в обиду, заботился… А вот ты! Ты стал таким… таким…

«Прекрасным? Быстрым? Умным? Похожим на древнего бога?»

— Болтливым. Хотя болтливым ты был все всегда, просто раньше квохтал, как наседка, а теперь язвишь и вредничаешь.

Лили замолчала, смотря на ползущую к ней кожаную сумку.

— Присмотрел себе новый дом?

«Это такая штука, из нее пьют. Люди называют ее тыквой».

— Тыкву вроде бы варят, — недоверчиво произнесла Алиенна и привычно поправила складки платья.

Луг соизволил появиться, выгнул золотистую спинку.

«Уф, устал. Там много еды, подальше. Послушай меня, бывалого путешественника! Выдерни пробку и пей!»

Алиенна повертела в руках сумку голубой кожи, расшитую облаками и рунами, покрутила затычку, выдернула и отпила.

— Вку-у-усно!

Смочила палец, протянула Лугу. Тот лизнул и произнес:

«Это небесный напиток. Говорят, с ним можно даже не есть несколько дней».

— Как раз то, что мне надо! — Алиенна вскочила на ноги. — Но почему мой дядя так равнодушен к судьбе Аноры? Он хотел выдернуть меня на свадьбу, а как же она?

«Лежала спящая принцесса две недели, и еще пролежит. А ты ее вылечишь и сбежишь. Надо понимать!» — Луг задрал хвост так, как другие поднимают палец.

— Да, я ее я вылечу, и уеду к Дею! — Алиенна потерла руки и закрыла глаза, оставляя позади мир живых и уходя в хитросплетения магических заговоров, держащих ее сестру в тяжком плену.

Глава 4. Старый король[1]

Мэй уже не один раз сунулся справиться, как там поживает «его король», так как первую половину дня Дей молчал. Это было непривычно и тревожно, видимо, для всех. Бранн куда-то запропал — Дей не ощущал его в замке, что тоже было странно. До этого неблагой посещал окрестности только с ним. Ревность — печальное качество для волка, плохое — для короля и невозможное — для друга. Свободу Бранна Дей хранил ревностно, покушаться на нее не собирался. Но то, что в походе выходило само собой, тут, в цитатели Благого мира, под сомном забот и тревог, требовало контроля. То, чему Дея учил его отец.

Возможно, стоило навестить, но изменений не было, а ощущать тело отца и не ловить ни отблеска души было невыносимо. Впрочем, невыносимого было много. Джаред рассказывал — отец о себе почти ничего не говорил — что дед Дея и Гвенн, отец Майлгуира, старый волчий король Джаред Великолепный, лишился разума на долгие три тысячи лет. Правда, закончил жизнь, защищая собственных детей. Дей бы тоже так хотел.

Мысли переполняли голову, поделиться было не с кем, отсутствие Лили ощущалось рваной раной, что только расходится со временем. Надо было думать, как добиться союза с лесовиками, не отдавая им сестру ни на год, ни на день, надо бы бы еще раз переговорить с небесными…

— Джаред, — тихо позвал Дей. — Ты занят? Ты занят всегда, я знаю. Но сильно ли?

Треск, подобный тому, что следует за ударом молнии, оповестил — советник рядом.

«Мне бы так!» — с хорошей завистью подумал Дей. Перемещаться у него не выходило совершенно. Не выходило у всех — только Алан и Джаред умели. Но обидно было всего равно.

— Мой король, — раздалось за спиной.

— Где Гвенн?

— Она в надежном месте, мой король. Туда не проникнет никакая магия.

— Стоит ли отпускать?

— Еее не удержишь, как и вас когда-то. И вами и ей движет желание исправить свои поступки. Пусть идет своей дорогой.

— Все идут своими дорогами! — в сердцах воскликнул Дей. — А потом оказываются фомор знает где!

Дей прошёлся по комнате, откинул попавшийся под ноги неудачливый столик, услышал тяжёлый вздох советника за спиной и произнес:

— Лили нет меньше суток, а я уже невозможно скучаю. А если бы… Как отец смог вынести эту боль? Как я собирался жить без Лили?

— Вы свидитесь, путь Алиенны прочерчен на много веков вперёд. Ожидание — тяжкое испытание для волков, а для вас, мой король, тягостное вдвойне.

— Джаред, почему ты мне ничего не советуешь?

Дей обернулся, всмотрелся в бледные, серебристо-голубые контуры фигуры Джареда. Сжал зубы, гонять сердитость на того, кто не помогал сейчас. Что-то сверкнуло в руке советника ослепительно ярким огнем, Дей чуть было прищурился и разозлился на себя: во-первых, не было повода, чтобы ни сверкало, а во-вторых, было нечем.