— В следующий раз будем есть на улице, а то вместе с кашей, я кажется съела добрую порцию пыли. Отдыхай, — подхожу и хочу коснутся ее, но она отворачивается от моего прикосновения. Ну-да, она не кошечка или собачка с чего бы млеть от человеческого прикосновения.

Утро наступило слишком рано. Громко у ворот закричал старый извозчик, который привёз стог сена. Мы с тетушкой быстро оделись, выбежали из дома и орудуя вилами начали перетаскивать сено по поместью распределяя между животными. За день до этого тетушка почистила все клетки животных и вот теперь мы раскладывали чистую, мягкую подстилку.

Мы не успели позавтракать, но кажется Ада этого даже не заметила, а вот мой урчащий живот настойчиво давал о себе знать.

— Тетушка, а почему ты не предложила извозчику помочь нам управиться с сеном, за дополнительную щедрую плату? Думаю, он был бы только рад подзаработать, — говорю утирая пот со лба, кажется сухая трава не только у меня в волосах, а уже в носу и глазах.

— Я очень бережно отношусь к тем деньгам, что выделяют твои родители, поэтому экономлю и все, что могу сделать сама — делаю, — говорит тетушка, поднимая на вилы сено у себя над головой.

— Значит денег не хватает? — спрашиваю я и стараюсь не отставать от темпа женщины, которая работает за троих мужчин, она останавливается и делает такие большие, испуганные глаза.

— Нет, нет, что ты! Всего предостаточно! — нервничая она спешит заверить меня. Странно, я ведь ничего такого не спросила, чего она только так разволновалась.

— Тетушка, ничего, как только я стану самостоятельной и у меня будут свои деньги, я тоже обязательно буду тебе помогать, — говорю я уверенно и тетушка расслабляется и улыбается в манере привычной только ей.

Хотя конечно, я погорячилась, своих денег у меня точно никогда не будет. Они будут либо наследством от родителей, либо деньгами мужа, а возможно и то и другое вместе.

Уже время обеда, Солнце стоит высоко прямо над нами, а я валюсь с ног от усталости и голода. Ада побежала кормить здоровых животных, а мне приказала взять с кухни кашу для льва и накормить его. Забираю большое фарфоровое блюдо с травками и кусочком сливочного масла и пока несу его в клетку, думаю, как бы не забрызгать кашу слюной.

Коленкой толкнув решетчатую дверь, кланяясь громко обращаюсь ко льву:

— Ваша овсянка, сэр! — и все еще находясь в поклоне жду его реакции, но он не реагирует и лежит ровно в такой же позе, как я его вчера и оставила. Присаживаюсь на корточки рядом с большой мордой и трогаю нос, — Сэр, не примите за грубость, это просто ежедневный осмотр. Ваш нос влажный, значит не все потеряно. Сегодня еще один день, когда вам придется лицезреть меня, но спешу вас расстроить завтра будет еще один такой же день, а за ним следующий и так до тех пор, пока вы не соизволите выздороветь.

Смотрю на кашу перед собой и никак не могу придумать, как запихнуть ее во льва, который настолько безразличен ко всему, что кажется его давно уже здесь нет. Только огромное тело, обтянутое шкурой, внутри которой пустота.

Живот забурчал так, словно у него есть свой собственный голос.

— Как же хочется есть. Здорово, что мои подопечные отказываются от приемов пищи, для меня здесь видимо это единственная возможность не умереть с голода. — но, вот неудача, я с собой ничего не взяла, никакого приспособления чтобы накормить льва или себя, наверное, думала, что он так же, как и сова будет слизывать овсянку языком. Но, куда там!

Если честно, то сил больше теперь не было и я, позабыв о приличиях, и о том, что во мне течет голубая кровь зачерпнула указательным пальцем немного каши из блюда и положила себе в рот.

— Блаженство… — вырвалось у меня, как только я проглотила эту божественную пищу.

Потом повторила еще раз это движение и еще, на душе и в животе стало так хорошо. Посмотрела на спящего льва и в голову мне пришла безумная идея. Указательным пальцем я снова зачерпнула кашу и засунула палец льву в рот растирая еду по сомкнутым зубам.

Вот же я отчаянная… подумала про себя и решила продолжить, все равно он не реагирует, но много запихнуть не получилось, еда так и осталась за складками губ.

— Ну до чего же ты упрямый! Или может каша тетушки не нравится? А я вот пойду ей и расскажу, — конечно же никакой реакции не последовало, видимо лев в отличие от совы увидел во мне плохую актрису.

— Ладно, хорошо, будь по-твоему, не хочешь не ешь. Пойду схожу за мокрой тряпкой, а то у тебя весь рот в каше.

Но, пока я быстро сбегала до колодца и вернулась рот льва уже был чистый и влажный. Неужели это он сам облизал свои губы. Захотелось проверить осталась ли каша на зубах, я только хотела просунуть палец, но лев настолько сильно сжал рот, что это просто было сделать невозможно. Каши на полу подо львом не было, а значит он действительно ее проглотил!

Я чуть ли не подпрыгнула от радости, но решила не пугать зверюгу и прежде чем уйти не сильно подергала его за длинные белые усищи.

— Вот бы тебя потискать и потаскать за эти длинные усы. Уверена за такое бы ты точно сожрал меня, но знаешь, вот ты выздоровеешь, и я обязательно рискну. Ты пожалуйста, только сильно не злись, — я погладила его по лбу, убирая рукой назад густую гриву.

Мы закончили с тетушкой утренний обход животных. И на мое удивление Ада похвалила меня, сказала, что мой пациент лев выглядит гораздо лучше. Кажется, эта щедрая на добрые слова женщина просто меня подбадривает, потому что я никаких изменений не заметила. Он так же не подвижно лежит в одной позе, не пьет и не есть.

Эх… становится немного грустно, но с другой стороны я и старалась совсем немного. Я решила больше не страдать в поисках нужного лечения, а импровизировать это у меня получается лучше всего!

Тетушка направляется в дом, а я спешу за ней, ведь сегодня она будет работать в своей комнате с травами и делать лекарства для животных. Странно, что Ада еще не закрыла ее от меня на ключ. Потому что, как только я следом захожу за ней внутрь мои руки, буквально чешутся от нетерпения срочно потрогать все баночки-скляночки. И вот я уже тяну руку к полке с пузырьками из темно-зеленого толстого стекла, как натыкаюсь на внимательный взгляд Ады, она не строга, это просто я позволила себе лишнего.

Я делаю каждый шаг по-маленькому пространству комнаты за тетушкой и постоянно осыпаю ее вопросам, зачем, почему, как и сколько. А она терпеливо отвечает, не отрываясь от смешивания ингредиентов над столом. Мама бы в отличие от нее давно уже сделала замечание моему не сдержанному любопытству, но только не Ада.

На столе стоит небольшая горелка, тетушка подливает в нее керосин и поджигает, а потом держит над огнем пару мгновений стеклянную колбу с травками. Резкий запах тут же бьет в нос, но вскоре все проходит и в воздухе остается лишь горьковатое послевкусие.

— Будет хорошо, милая, если его получится дать льву, — она поднимает вверх колбу на свет и рассматривает кружащиеся внутри травинки.

— Но, зачем? Если лев не болен? От чего это лекарство? — спрашиваю удивленно, наблюдая за женщиной, она медлит с ответом, а потом убирает колбу на самую верхнюю полку, туда где уже стоит множество таких же.

— А возможно ты и права, будет здорово если не пригодится, — тетушка снимает с себя фартук и вещает на вешалку и все еще выглядит очень задумчивой, — Лиа, как ты думаешь у тебя получится? — этим вопросом она вводит меня в ступор, потому что это странно! То она верит в меня безгранично, то сомневается, что за резкие перемены.

— Я очень стараюсь, и знаю, что все будет хорошо, — говорю и стараюсь верить в свои же слова, хочу, чтобы они звучали убедительно и успокоили женщину, напротив.

— Спасибо. Знаешь, каждая жизнь важна, я верю в это.

— Что-то случилось? — и от мысли что с моим подопечным случилось что-то плохое хочется бежать скорее и спасть его, не знаю, как, да и это не важно. Страшно за него, очень…а еще пугает мысль потерять его даже просто из поля зрения. И когда я только успела к нему так привязаться?