— Спасибо, Хейден. Ты отлично поработал.

Он поднял голову от экрана, чтобы посмотреть на меня.

— Это действительно ничего. — Он взял еще одну сигарету и закурил, глубоко затянувшись. — Но блог об искусстве — это так отстойно.

Я пожала плечами.

— Так же, как ты любишь поэзию, я люблю рисунки и картины. Для меня в них нет ничего отстойного.

Он не сводил с меня глаз, когда вдыхал и быстро выпускал дым.

— Да, я это заметил. Твоя комната похожа на святилище искусства, вся покрыта твоими рисунками.

— Я могу сказать то же самое о твоей комнате. Она вся покрыта твоими словами.

Он ухмыльнулся, его глаза накалились.

— Наши комнаты очень похожи.

Это была правда. Не только наши стены были покрыты слоями наших душ, но и моя комната была в беспорядке, так много бумаг, стикеров и художественных принадлежностей, разбросанных повсюду. Я бы ничего не стала менять.

— Ты прав.

— Вот почему я чувствовал… — Он остановился на полуслове, снова затянувшись сигаретой.

Мое тело само по себе наклонилось к нему. Настроение между нами снова изменилось.

— Что?

Он стиснул зубы и отвернулся.

— Это неважно.

— Это важно для меня, — прошептала я. Не задумываясь, я подвинулась и накрыла его руку, лежавшую на матрасе.

Он вздрогнул и посмотрел на мою руку, нахмурившись. Я боялась, что он отдернет свою руку, но он этого не сделал.

— Почему?

Мой пульс бешено забился в горле.

— Потому что… Потому что ты важен для меня. — Я крепче сжала его руку, чувствуя себя уязвимой. Я посмотрела на его шрам, и мне захотелось прикоснуться к нему, определенно не в первый раз. — Я хочу знать о тебе все.

Его дыхание участилось.

— Все?

— Все.

Он быстро втянул воздух, впитывая каждую черточку моего лица с неразбавленным голодом. Он положил сигарету на край пепельницы и встретился со мной взглядом.

— Я чувствовал себя у тебя умиротворенно, — хрипло сказал он. — Я чувствовал себя…

Я наклонилась еще ближе к нему.

— Да?

Он сглотнул.

— Как будто я принадлежал этому месту.

О, Хейден.

Мои глаза блестели, когда я утонула в море чувств, которые он вызывал во мне. Он чувствовал то же самое, что и я, когда впервые вошла в его комнату. Как будто я принадлежала этому месту.

Я поднесла его руку к губам и провела губами по его ободранным костяшкам пальцев, не отрывая взгляда. Его глаза потемнели, дыхание стало тяжелее. Он выглядел так, будто ему было больно, и я задавалась вопросом, болели ли его раны сильнее, чем он показывал.

Я приложила его руку к своей щеке и оставила мягкий поцелуй на основании его ладони. Все его тело напряглось, пока он смотрел на меня. Как только я оставила еще один поцелуй, он схватил мою голову обеими руками, его почти черные глаза пожирали меня, и приблизил свои губы к моим…

Его рингтон нарушил тишину вместе с заклинанием, которое связывало нас вместе, и мы отстранились друг от друга, вздрогнув. Он зашипел, как будто внезапное движение причинило ему боль.

— Я не могу в это поверить, — сказал он, его черты лица были погружены в гнев. Он схватил свой iPhone с тумбочки и застонал, увидев имя звонящего. — Блядь. — Он повернулся ко мне спиной. — Что? — Прорычал он в ответ.

Я перевела взгляд на свои колени. Мое сердце колотилось. Мы почти поцеловались…

— Черт. Нет. Я не могу драться на этой неделе. — Я резко повернула голову, и мое беспокойство возросло, когда он внимательно слушал человека на другом конце провода. — У меня ушиблены ребра, чувак. Это чертовски больно при каждом движении, и я глотаю обезболивающие, как конфеты.

Он не мог думать о драке так скоро. Это только ухудшило бы его состояние. Я подергала свой хвостик раз, другой, пытаясь затянуть его, но моя нервная привычка не помогла мне успокоиться.

— Блядь. Скажи ему, что я не могу. У меня нет выбора, черт возьми. — Он злился все сильнее с каждой секундой, которую слушал, и мне стало не по себе, наблюдая за ним таким. — К черту его. Если он собирается устраивать из этого проблему, я буду к нему готов. Что в «ушибленных ребрах» непонятно? Выставляй меня против кого хочешь, когда я поправлюсь, но сейчас нет, черт возьми, возможности.

Нет. Нет, нет, нет. Я не хотела, чтобы он дрался. Больше никогда.

— Если у него с этим проблемы, он знает, где меня найти, — прорычал он и завершил разговор, швырнув телефон на тумбочку. Он ударился о поверхность с громким стуком и соскользнул, остановившись у края. Тяжёлый груз упал мне в живот. Он был в беде.

— Блядь. Блядь. Блядь! — Он схватился за голову, застонав от боли. — Этот сукин сын… Чертов ублюдок…

— Хейден?

— Что? — Рявкнул он, его тело источало напряжение. Он не повернулся ко мне.

— Тебя заставляют драться?

Он сжал кулаки.

— Это не твоя проблема.

Я встала, обошла его кровать, и присела перед ним, внезапно почувствовав холод. Его глаза пылали яростью, когда он уставился на меня.

— Я беспокоюсь о тебе, Хейден. Я…

— То, что я собирался совершить ошибку, поцеловав тебя минуту назад, не даёт тебе права…

— Ошибку? — Я повысила голос, не желая этого, грудь напряглась. — Но мы оба этого хотели!

— Почему ты бросила меня? — Задал он тот же вопрос, что и вчера, удивив меня.

Я отвернулась. Я была совершенно не готова к этому вопросу.

— Так я и думал, — мрачно проговорил он. — Ты даже не можешь ответить на это и хочешь, чтобы я тебе поверил? — Его глаза наполнились льдом.

— Я могу ответить! — Я встала, слишком смущенная, чтобы так легко высказать свои чувства.

— Тогда почему ты не можешь сказать это?! — Он выпрямился во весь рост и застонал от боли. — Почему ты должна быть такой слабой во всем?

Я вздрогнула, мгновенно вспомнив слова, которые он сказал мне в больнице. Он презирал мою слабость с самого первого дня.

— Ты думаешь, мне нравится быть слабой? — Выстрелила я в ответ. Мои щеки вспыхнули, но я отказалась заползать обратно в свою раковину. — Я ненавижу себя за то, что я такая. Я ненавижу себя за то, что я слабая и не могу сказать то, что хочу сказать! Я хочу быть сильнее, но у меня есть свои демоны, и я думала, что ты поймешь это, потому что они есть и у тебя. У тебя те же демоны, которые тянут тебя вниз и не дают тебе сказать то, что ты хочешь сказать, потому что ты так переполнен недоверием, что иногда тебе кажется, что в мире нет ничего хорошего! Все существуют, чтобы использовать тебя и ударить тебя в спину. Ты интерпретируешь каждый взгляд или действие других как что-то, направленное против тебя, и ничего не можешь с этим поделать. Ты всегда сначала относишься к чему-то негативно, прежде чем попытаешься бороться с собой и увидеть это в позитивном ключе.

Я тяжело дышала. Боль образовалась в затылке.

— Вот мой ответ: ты причинил мне так много боли раньше, Хейден. Так много. Ты оставил мне так много шрамов, которые никогда не заживали. Я не могла простить тебя тогда. Не имело значения, что я чувствовала к тебе, потому что я не могла преодолеть свою боль. Она была слишком свежей и сырой, и я не была готова быть с тобой.

Его глаза… Его глаза опустошали все во мне. Они были омрачены болью и одиночеством, вызывая боль глубоко в моей груди. Он медленно вдохнул и выдохнул, повторив это несколько раз, как я видела раньше.

— Со временем я поняла, что не могу выбросить тебя из головы. Я поняла, что хочу сделать тебя счастливым. Я хочу прикоснуться к тебе и… — Я закрыла глаза. — Я хочу поцеловать тебя, — прошептала я, смущенно, но мне нужно было, чтобы он это знал. Мне нужно было, чтобы он знал, что он не один. Я открыла глаза. — Ты не один. Я здесь.

Я сделала шаг к нему, но он не двинулся. Он продолжал глубоко дышать, молча глядя на меня, сжимая и разжимая руки.

Почему он ничего не говорит?

— Пожалуйста, скажи что-нибудь. — Он молчал, пытаясь контролировать дыхание. Я посмотрела на его рот, когда он открыл его, чтобы сделать еще один глубокий вдох. — Почему ты так дышишь?