Она поморщилась, когда посмотрела на меня.

— Ты выглядишь как овечье дерьмо.

— Ого, спасибо.

Она высунула мне язык.

— Что-то случилось?

— Ничего необычного.

В самом деле, ничего необычного. Услышать, что я никогда не должна была родиться, было просто вишенкой на торте после многих лет проблем с моей матерью. Это не должно было меня удивить. Я должна была это предвидеть.

Она нахмурилась.

— Ты поссорилась с матерью?

Я поделился некоторыми фрагментами нашего сложного прошлого с Мелиссой, поэтому она знала, что мы не ладим, но она не знала, что мои отношения с матерью были никакими.

Я пожала плечами, игнорируя боль, пульсирующую в груди.

— Немного.

Она поджала губы, глядя на меня с сочувствием.

— Я понимаю. День благодарения тоже был отстойным для меня. Ужин был катастрофой, даже с моими бабушкой и дедушкой из Энфилда. Мы все спорили и обменялись довольно обидными словами… — Тень затуманила глаза Мел, когда она посмотрела вдаль, и мое сердце сжалось за нее. — Все началось с того, что я отказалась есть эту чертову индейку. Я чертова вегетарианка! Я полностью против убийства бедных индеек ради какого-то дурацкого праздника, но моя мама сказала, что я «придирчивая» и «мне трудно угодить». Она продолжает думать, что мое вегетарианство — это просто фаза, и это меня так бесит.

— Мне жаль, Мел.

Она глубоко вздохнула.

— Потом мои родители начали спорить о своих разных взглядах на воспитание детей, обвиняя друг друга в ошибках в воспитании Стивена и меня. Мои бабушки и дедушки присоединились к ним, выбирая сторону и все такое.

— Твои бабушки и дедушки не должны подливать масла в огонь, когда твои родители переживают трудный период.

— Ты можешь сказать это снова. Я действительно думаю, что мои родители скоро разойдутся. Это всего лишь вопрос нескольких дней, и их не волнует, что развод плохо скажется на Стивене и на мне, и с ним станет еще сложнее справиться… — Ее голос затих в тяжелой тишине.

Я хотела сказать ей, что все будет хорошо, и ее родители изменят свое мнение, но это было бы ложью. Я просто хотела, чтобы Мелиссе не пришлось проходить через агонию развода родителей.

Она вздрогнула, и выражение ее лица изменилось на сто восемьдесят, как будто она поняла, что сказала лишнее. Ее широкая улыбка была почти болезненной.

— Ладно! Пора идти и болеть за этих сексуальных «святых парней»!

Я нахмурилась. Она всегда так делала, когда начинала открываться Джесс или мне. Она тщательно себя охраняла, маскируя себя улыбками, когда у нее были свои проблемы. Может быть, со временем она научится больше доверять Джесс и мне. Я не могла ее винить, когда у меня была та же проблема.

— Почему ваша команда называется «Желтые святые»? — Пришлось спросить мне, хихикая. Это название было смешным.

— Желтый — цвет нашей школы. Но святые? — Она пожала плечами. — Не знаю. Может, многие из нашей школы стали святыми?

— В таком случае они должны быть очень мертвыми. Сотни и сотни лет мертвыми, — насмешливо ответила я.

Она фыркнула.

— Почему ваша команда называется «Бобры»?

— Кто-то решил назвать ее в честь духов животных, которых они держали в качестве домашних животных.

— Да, конечно. И эти бобры говорили на латыни, пока какали золотой клубникой.

Я расхохоталась.

— Точно.

Мы собирались направиться на футбольное поле, когда Chevrolet Camaro Хейдена въехал на парковку, вызвав дикий ритм моего сердца. Он был не один, и мои внутренности сжались, когда я заметила рыжие волосы через пассажирское окно.

Он остановился около нас и вышел, приветствуемый прохожими, которые смотрели на него, как на какого-то бога. Майя одним плавным движением выскользнула из машины и подошла к нему, выглядя очень привлекательно, как всегда, в своей темно-синей форме чирлидерши, которую она носила под своей короткой зимней курткой. Ее длинные алые волосы были собраны в высокий конский хвост, ее полный макияж подчеркивал ее соблазнительные темно-карие глаза. Она, очевидно, не заботилась о предматчевой тренировке, опоздав.

— Сара? — Я мотнула головой в сторону Мелиссы и покраснела, потому что она увидела, как я пялюсь.

Она двинулась, не дожидаясь меня, и я погналась за ней.

— Эй, подожди меня!

Я бросила последний взгляд на Хейдена, который обменивался жарким поцелуем с Майей. Я прикусила губу, шагая в ногу с Мел. Это было совершенно нормально. Если она делала его счастливым, это было нормально, и у меня не было никакого права ревновать. Я не имела права даже представлять, как оторву ее от него, особенно когда я еще не рассталась с Матео.

Я сжала кулаки. Мы пошли по тропинке вокруг школы, которая вела к полю, идя прямо за шумной группой старшеклассников из школы Мел.

— Почему ты так одержима этим придурком? — Спросила меня Мел, нахмурившись.

Я прекрасно знала, о ком она говорит, но не хотела делиться с ней своими чувствами. Джессика бы меня поняла, но Мелисса была другой, и то, что она ненавидела Хейдена до глубины души, не помогало.

— Я не одержима.

— Тогда почему твои глаза вырастают до размеров арбузов каждый раз, когда он рядом? Ты с Матео, Сар. Это… — Она сделала кислое лицо. — Это, по сути, обман.

Мои щеки вспыхнули вместе с гневом, напряжение закипало под моей кожей. Я не знала, на кого я злилась, — на себя или на нее.

— Я не делаю ничего плохого…

— О, да? Думаешь, Матео чувствовал бы то же самое, если бы знал, что ты не можешь выкинуть этого ублюдка из головы? Фантазируешь о том, чтобы быть с кем-то другим, — это обман по-моему.

— Я не фантазирую о том, чтобы быть с Хейденом! Перестань вести себя так, будто знаешь, что я чувствую или о чем думаю.

Я ненавидела споры и ненавидела спорить с Мел, особенно потому, что ее слова задевали за живое. Несколько девушек оглянулись на нас через плечо, и мне пришлось напомнить себе, что нужно говорить тише в общественном месте.

— К тому же, я расстаюсь с Матео после игры, — выпалила я.

Она резко остановилась и уставилась на меня.

— Что? — Черт. Я не так представляла себе, как сообщаю ей эту новость. — Зачем?

Я не могла смотреть ей в глаза.

— Я не люблю его.

— Все в порядке. Никто не ждет, что люди сразу полюбят друг друга. Любовь требует времени и…

— И я все еще люблю Хейдена, — прошептала я, и мое лицо покраснело. Она ничего не сказала, но я чувствовала ее тяжелый взгляд, устремленный на меня, пока я смотрела в землю.

— Ты мазохистка? — Я вздрогнула и встретилась с ней глазами, обиженная ее насмешливым тоном. — У тебя Стокгольмский синдром?

Я сглотнула комок в горле.

— Мел…

— Потому что я не могу объяснить, как ты можешь любить человека, который причинил тебе такую боль, Сара. Мне все равно, спас он тебе жизнь или нет. Он монстр.

— Я знаю, Мел. Я прекрасно осознаю все, что произошло. Черт, даже сейчас я чувствую себя такой глупой и ненавижу эти чувства…

— Тогда почему они у тебя есть? И не говори мне, что это потому, что он изменился или что-то в этом роде.

— Он на самом деле не изменился, если хочешь знать, — резко ответила я. Я ненавидела себя за то, что я такая. Я любила Хейдена, но я ненавидела то, что я его люблю. Я хотела быть с ним, но я не могла доверять ему или простить его. Что я могла сделать? — Значит, я люблю его не потому, что он другой.

— Тогда почему?

Я огляделась вокруг. Несколько студентов подошли к нам, и я подождала, пока они пройдут, прежде чем выплеснуть все это наружу.

— Я не знаю! Ладно? Я имею в виду, я знаю, что у него есть и хорошая сторона. Я знаю все замечательные вещи, на которые он способен. И я помню все те моменты, когда я чувствовала, что мы разделяем что-то особенное. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. В какой-то момент он заботился обо мне. По-своему, но он заботился. В нем есть доброта, но есть и тьма, и я изо всех сил старалась вытолкнуть его из своего сердца. Я не забыла, как сильно он ранил меня, или все мои страхи, сомнения, боль… Я знаю все. Я помню все, и все эти воспоминания душат меня и питают еще большими сомнениями. Я знаю, что между нами может никогда ничего не быть. Я прекрасно знаю, что он может ранить меня и сломать меня окончательно, но скажи это моему сердцу! Я бы хотела стереть свои чувства. Я бы хотела положиться на свою логику. Это было бы намного проще. И я очень, очень надеялась, что полюблю Матео, но я… я… я не могу. Мне жаль, Мел, но я совершила большую ошибку. Я не могу быть с Матео.