Уинстон едва успевает понюхать ветчину, как тут же отталкивает ее носом. Я должна сказать Бруксу, что курица, печенье с арахисовым маслом или взбитые сливки — единственные способы переубедить Уинстона, но я молчу, наслаждаясь тем, как мой привередливый пес отбивается от рук.

— Серьезно? Это же свежая нарезанная ветчина. В чем проблема?

Он делает еще одну попытку, но Уинстон упирается лапой в руку и отталкивает ее, после чего садится обратно на корточки и смотрит на Брукса исподлобья.

Брукс с пораженным вздохом выбрасывает ветчину в мусорное ведро.

— Ладно, я понял, ты знаток еды. Не нужно быть таким снобом в этом вопросе.

Уинстон бросает на меня взгляд, который говорит: Сколько еще мне придется терпеть этого парня?

Что-то подсказывает мне, что он не обрадуется, если узнает, что я надеялась, что Брукс задержится здесь подольше.

Я кладу руку на бедро в насмешливом раздражении и бросаю на Брукса игривый взгляд.

— Ты только что назвал мою собаку снобом?

Брукс указывает на Уинстона.

— Это он начал. Я предложил перемирие, но он не согласился.

Я поднимаю бровь.

— Он же собака.

— Да ладно. Он прекрасно знает, что делает, — добавляет Брукс. Бросает взгляд на Уинстона, который наклоняет голову в мою сторону и виляет хвостом, притворяясь невежественным.

— Я позволю вам двоим разобраться в этом, — говорю я с усмешкой.

Возвращаюсь к наматыванию гирлянды на одну сторону арки, которую украшаю, следя за тем, чтобы каждая петля падала равномерно, создавая эффект каскада, который идеально обрамляет пространство. Благодаря многолетнему опыту я поняла, что совершенство кроется в деталях, и я никогда не соглашусь на меньшее.

Возможно, именно поэтому я до сих пор не замужем. У меня высокие требования к партнеру, и я имею привычку прекращать отношения после нескольких свиданий, если в них нет искры, как бы мне этого ни хотелось.

Работая с бесчисленными парами, я выработала инстинкт, позволяющий предсказывать, кто продержится долго, а кто нет. На каждую пару, идущую по жизни вместе, приходится другая, которая едва держится, попав в круговорот непонимания и разочарований.

Я жду того, кто хочет создать совместную жизнь, стремится к нашим общим мечтам и смотрит на меня так, будто я — вся его вселенная.

Не поймите меня неправильно — я твердо верю в счастливую жизнь. Не в том смысле, в каком большинство людей представляют их себе, со стеклянными туфельками и феями-крестными, а в том, что любовь может быть преображающей.

Я на собственном опыте убедилась, что, когда люди находят свою вторую половинку, весь их мир меняется. Именно поэтому я влюбилась в организацию свадеб. Конечно, мне нравится организовывать всевозможные мероприятия, но есть что-то особенное в том, чтобы быть частью большого дня пары.

Мой любимый момент на любой свадьбе — когда жених впервые видит невесту, идущую к алтарю. В этот момент все вокруг исчезает, и все, что имеет значение, — это женщина, которую он поклялся любить и лелеять вечно.

Свадьба — это сплошные мелочи, напоминаю я себе, глядя на арку.

Я понимаю, что даже с помощью табуретки не могу дотянуться до центра, чтобы закрепить омелу. Не теряя надежды, приподнимаюсь на цыпочках, опираясь на табуретку, когда мои пальцы едва касаются края арки.

— Черт возьми, Лила. Что ты делаешь? — с тревогой восклицает Брукс. — Ты можешь пострадать.

Он делает шаг ко мне, несмотря на то, что я отмахиваюсь от него.

— Я в порядке. Постоянно так делаю.

Если честно, обычно у меня есть лестница, когда я украшаю зал для мероприятий, но команда из конюшни «Снежная гора» одолжила ее в прошлом месяце и не вернула.

Так что мне остается импровизировать с шаткой табуреткой, которую я нашла в кладовке для обслуживающего персонала, и это не было бы проблемой, будь я повыше.

Я решительно убираю волосы с лица, намереваясь сделать это самостоятельно.

— Ну же, еще чуть-чуть, — бормочу я, наклоняясь вперед. — Почти готово, — вздыхаю, преодолевая последнее расстояние.

Зацепившись за омелу, торжествующе улыбаюсь, но улыбка оказывается недолгой, когда табурет смещается подо мной, мой живот опускается, и я безуспешно пытаюсь восстановить равновесие. С моих губ срывается вздох, и я закрываю глаза, готовясь к неизбежному падению.

Вместо того чтобы упасть на землю, меня подхватывают сильные руки и прижимают к твердой груди.

— Я держу тебя, — говорит Брукс, его голос спокойный и ровный.

Мои руки цепляются за его плечи, когда он медленно выдыхает.

Подходит к креслу у шкафа и садится на него, усаживая меня к себе на колени. Ненадолго закрывает глаза, его грудь вздымается и опускается на мою, и я отчетливо ощущаю тепло, исходящее от него, и то, как мое тело идеально прилегает к его телу.

— Спасибо, что спас меня, — тихо отвечаю я.

— Тебе нужно быть осторожнее.

— Кто-то снова стал ворчливым, — нахально отвечаю я.

— Ты называешь это ворчанием, я называю это беспокойством, — ворчит он, делая глубокий вдох. — Я не хочу, чтобы тебе было больно, — говорит он, зачесывая назад прядь моих волос, заправляя ее за ухо.

Мое сердце колотится по совершенно другой причине. В голове все перевернулось от того, что Брукс Клаус держит меня в своих объятиях, и я признаю, что не хочу, чтобы он меня отпускал.

— Омела выглядит неплохо, правда?

Мой голос звучит придыхательно и неровно.

— Да, выглядит красиво. Но давай не будем делать из этого привычку, чтобы ты велась на украшения, хорошо? — Его глаза ищут мои, хватка на моей талии крепкая, как будто он боится меня отпустить. — Ты гораздо важнее, чем какая-то омела.

Мой пульс учащается, когда он улыбается мне кривой улыбкой.

Он держит эту беззаботную версию себя под замком, и невозможно игнорировать, как много значит то, что он показывает ее мне.

Я не могу контролировать свои мимолетные мысли о том, каково это — поцеловать его под омелой. Видение того, как он смотрит на меня шоколадно-карими глазами, обводя линию моей челюсти, мучает меня, и мне хочется, чтобы это было реальностью.

— Лила, напомни мне, во сколько будет катание на санях…

Я поворачиваю голову и вижу Кей, стоящую в дверях, ее лицо озаряет широкая улыбка.

— Я не помешала?

О боже.

Я сползаю с коленей Брукса, разглаживая рубашку в тщетной попытке скрыть, что я взволнована. Такое ощущение, что мы школьники, которых впервые застали наедине со своей влюбленностью. Судя по тому, что Кей задерживает на нас взгляд, ее ничуть не беспокоит тот факт, что она только что застала меня сидящей на коленях у своего внука.

Брукс прочищает горло, вставая.

— Бабушка, что ты здесь делаешь?

Она поднимает бровь, положив руки на бедра.

— Насколько я знаю, это моя гостиница. Разве я пропустила сообщение о том, что мне нужно твое разрешение на свободное хождение? — спрашивает она дразнящим тоном.

Он качает головой.

— Нет, конечно, нет. Ты сказала, что тебя не будет несколько часов.

— Я закончила раньше и решила узнать, не нужна ли Лиле помощь, но, похоже, ты все предусмотрел, — ухмыляется она. — Простите, что прерываю. Я буду у стойки регистрации, если понадоблюсь.

Она направляется по коридору, ни разу не оглянувшись, Уинстон следует за ней.

Брукс подходит к куче гирлянд, ожидающих своего часа, и берет горсть.

— Что ты делаешь?

— Я ни за что не позволю тебе повесить еще что-нибудь и снова рисковать упасть. Теперь ты будешь меня направлять или думаешь, что я сделаю это неправильно? — осмеливается он, хватает табуретку и несет ее под деревянную балку в дальнем конце комнаты.

Следующие несколько часов мы с Бруксом в окружении гирлянд и лампочек занимаемся украшением. Мы разговариваем и смеемся, разговор течет естественно. С ним так легко находиться рядом, а то, что он здесь, кажется домом, я не могу объяснить этого.

Солнце низко в небе, и мы собираемся на улице, закутавшись в самые теплые пальто и шарфы. Воздух наполнен смехом, все болтают между собой. Я открыла папку со списком гостей, чтобы убедиться, что все, кто записался на прогулку в санях, здесь. Поскольку свадебная компания Эндрю и Ханны небольшая, я смогла направить приглашения тем гостям, которые хотели принять участие.