Позади послышались неровные шаги. Игнасий дернулся и пригнулся, но уже через секунду вспомнил, что и темные твари, и кокон жреца двигались совершенно бесшумно. Кто же это? Кто-то из храма ветра? Один из выживших пророков? Игнасий выпрямился и развернулся лицом к идущему. Из темноты постепенно проявлялся силуэт, сперва смутно, а потом все отчетливей. Это была невысокая девушка, потрепанная и усталая. Ее шатало. Темные волосы растрепались и беспорядочными прядями падали на бледное лицо. Щеку пересекала глубокая запекшаяся царапина. В расширенных зрачках плясало пламя фонаря.

— Ты опоздал. Здесь больше нечего делать. Мы все опоздали, — голос, лишенный эмоций, звучал безжизненно и глухо.

Девушка еще раз покачнулась и села на ступени там, где стояла, как будто у нее внезапно закончились силы. Игнасий опустился перед ней на корточки. Их лица оказались на одном уровне.

— Ты из пророков, верно?

Она еле заметно кивнула.

— Расскажи, что здесь случилось.

Он и сам видел побоище издалека, из ниши за спиной шестиногого оленя. Но еще одна пара глаз никогда не бывает лишней.

— Глава мертв, все мертвы, — девушка смотрела мимо Игнасия, мимо фонаря, куда-то во тьму, — мы не видели. Не знали. Не знали. Ничего не знали!

В безжизненном голосе прорезалось отчаянье, он сорвался на истерический вскрик. Слез не было. Сухие глаза сфокусировались на Игнасии будто через силу. Девушка качнулась вперед, неожиданно оказавшись с ним нос к носу.

— Мы не знали, но тьма уже шла за нами. Она здесь. Берегись.

Игнасий невольно отстранился. Он еле удержался, чтобы не обернуться. Если позади никого нет, то это незачем. А если есть… что ж. Тем более.

— Я не слышу своего бога, — она прикрыла глаза, уголки рта безвольно опустились. Слова опять звучали безразлично, — больше некому указывать правильный путь, а что я могу без этого?

Она помолчала и добавила совсем непонятно:

— Если остался последний камешек, что ему теперь делать?

Игнасий потер переносицу и поднялся на ноги. Ему нечего было ответить. Ему вообще не следовало ее жалеть. Да, она потеряла все. Но разве не жрецы Ахиррата готовили этот безумный переворот? Взорвали храм Истины и пытались сделать то же самое с Ветром. Убили главу Искажений и сражались за моноптер вместо того, чтобы следить за будущим и вероятностями. Как вообще пророки могли проглядеть возвращение поверженного бога? И стоит ли удивляться тому, что они пострадали первыми? Тьма на этом не остановится, пойдет дальше. Сколько еще будет потерь?

Игнасий погасил раздражение усилием воли. Он думал вовсе не о том, о чем надо. Ему следовало вернуться к осмотру моноптера. Детали часто все проясняют. Осталось только их отыскать.

Он двигался быстро, но осторожно, чтобы ненароком не наступить в начавшую сворачиваться кровь. Мертвые тела невольно притягивали взгляд, но теперь он старался смотреть на них бесстрастно, как на иллюстрации в книге. А текст… Текст прятался в мелочах, и его было необходимо прочесть.

Из своего укрытия за оленьей спиной Игнасий видел, как темные твари ворвались в моноптер. Они набрасывались на людей, те падали, а кто-то даже отлетел в сторону. Значит, эти существа имели вес и материальное тело. Да и раны выглядели рваными, кусаными, со следами острых зубов. Но больше ничто не указывало на их телесность. Ни клочьев шерсти, ни отпечатков лап. Ничего, что могли бы оставить живые существа из плоти и крови.

Пол под колоннами усеивали мелкие осколки. Они лежали не цельной кучей, как если бы светильники просто разбились — стекляшки разлетелись, словно каждый из фонариков взорвался изнутри. Под каждым из них на каменных плитках осталось маленькое закопченное пятнышко. Место, куда упал язычок пламени.

Еще одно почерневшее пятно Игнасий отыскал почти в центре моноптера. Оно было крупней и темнее остальных и выглядело размазанным, будто его терли. Или как будто несколько огоньков приземлились в одно и то же место и продолжили тлеть, пока кто-то не потушил их. Как это могло произойти? Девушка из пророков наверняка знала. Игнасий обернулся на нее. Та сидела все так же неподвижно, уставившись в одну точку. Нет, сейчас спрашивать бесполезно. Он поговорит с ней позже, когда она немного придет в себя. Если придет.

Игнасий дошел до противоположного края колоннады и спустился со ступеней. Там, чуть в стороне от моноптера, было что-то еще. Сваленное в кучу, неясное. Он догадывался, чем это могло быть, ведь среди трупов в центре колоннады не было ни одного в бело-голубых одеждах Ветра. Но догадываться и знать — разные вещи. Увы, он оказался прав.

Джассан лежал в стороне, и его рана отличалась от прочих. Горло рассекли почти под подбородком, и разрез был ровным и чистым. Сделанным острой сталью, а не клыками. Игнасий склонил голову. Жаль, что божественный дар Инаша-ветра оказался бессильным даже в таких умелых руках.

Остальные трое лежали поодаль. Подростки-послушники, двое мальчишек и девчонка, и на каждом следы зубов. Похоже, они были живы, когда их оттащили сюда, оглушены или обездвижены. Рядом с рукой одного из них фонарный свет блеснул на чем-то золотистом. Монета? Игнасий наклонился разглядеть ее и услышал тихий звук. Этот послушник все еще дышал. Воздух с влажным хлюпаньем и сипом выходил из приоткрытого рта. Игнасий коснулся лба мальчишки кончиками пальцев.

— Продержись еще немного, — шепнул он, — если я найду целителя, сразу пошлю его к тебе. Ты только дождись.

Сам он увы, был бессилен. Целительство никогда не входило в круг талантов последователей Яэ-истины.

Пальцы мальчишки дрогнули, накрывая блестящую монетку. Игнасий так и не успел разглядеть, что было на ней изображено, а доставать ее из-под руки чуть живого человека показалось бессердечным. Вдруг она — единственное, что удерживает его здесь.

Игнасий встал и направился в обход моноптера к тому месту, где осталась сидеть жрица Ахиррата. Идти через центр не хотелось. Незачем снова тревожить лежащих там.

То закопченное пятно не давало ему покоя. Видимо, там бросили или уронили фонарь, и он разбился. Но след на камнях не походил на отметину от упавшей частицы пламени. Игнасий задумчиво потер переносицу. Если бы от огня занялась чья-то одежда, он бы увидел прогоревшую ткань, пока осматривал тела. Значит, воспламенилась не ткань, а кокон жреца или шкура темной твари. Больше нечему.

Теперь Игнасий вспомнил. В той старой книге было написано, что твари тьмы боятся огня, а в особенности — искр.

Эрна сидела на холодных ступенях на самом краю моноптера. В том же самом месте, что и недавно, будто кольцо высоких колонн никак не хотело ее отпускать.

Истинник ходил по площадке в центре моноптера, темной и голой без хранительского узора, пустой, несмотря на множество мертвых тел. Пятно фонарного света двигалось вместе с ним. Оно то удалялось, то возвращалось, то надолго останавливаясь на одном месте. Своими шагами, осторожными, замирающими то тут то там, и наклоном головы жрец истины напомнил ей целителя, ощупывающего края раны перед тем, как ее зашить. Эрна вышла из тьмы на его свет бездумно и бессмысленно, как летящая мошка, даже не пробуя зачерпнуть вероятностей и увидеть лучший путь. И, кажется, не ошиблась. Пожалуй, все же хорошо, что она не убила его вечером, что выбрала другую цель. Эрна глядела на него, и ей начинало казаться: все еще можно исправить.

Нет! Эрна зажмурилась. О чем она только думает! Прошлое никак не исправить! Мертвых не оживить. Надежды и планы не вернуть назад. И разве получится загнать тьму обратно, в ту бездну, из которой она появилась? Что делать последнему камешку из мозаики, если больше никого не осталось?

Эрна стиснула кулаки, дернулась от внезапной боли и тут же разжала пальцы. На левой ладони в самом центре темнела капля крови. Эрна успела забыть про птичью фибулу, которую подобрала. Крепление подвески, похоже, обломилось при падении, но сама застежка была цела. Ее острие и вонзилось под кожу. Эрна слизнула горячую каплю, поморщилась и шевельнулась, сменив неудобную позу. В бок ткнулись рукояти ножей, плотно сидящих в креплениях пояса.