– Знаю. У меня давно ничего не было с мужчиной. Ну… ты ведь понимаешь? – устало спросила я и спрятала лицо.

– Давно – это сколько?

– Не знаю. Год или больше… Кажется, целую вечность.

Харди выглядел удивлённым.

– Вот уж не подумал бы… Ходили слухи, что…

– Какие ещё слухи? Что я сплю со всеми подряд? – Харди покачал головой, и я выдвинула новое предположение: – Я сплю со своими музыкантами?

– Снова мимо. Люди считают, что ты спишь с Ричардом.

Мой смех был таким звонким, что я прослезилась, ощущая безысходность и огорчение. Должна ли я удивляться таким слухам? Слух, впрочем, мог пустить сам Ричард. В его звёздной биографии всё фальшиво: происхождение, семья, а теперь и любовница.

– Харди, если бы мы с Ричардом спали, вряд он позволил нам встречаться. Он – абьюзер.

– Не верю!

– Да! Он насильно привёз меня в Нью-Йорк, подговорил моего мужа и отца, заплатил… не знаю, брал ли деньги мой отец, но Читтапон точно взял. Затем добился нашего с Читтом развода. Он заставлял меня петь насильно. Это никогда не было моей мечтой. Я люблю скорость, гонки, машины. Скакать на сцене в полуголом виде – не моё. Моя мать Нола – да – она любит свою профессию. Пение – её жизнь. Не моя. Я не в неё.

Харди сел на пол и вытянул ноги так, что я оказалась между ними. Его руки легли на мою талию. От горячего прикосновения я вздрогнула. Тогда он начал поглаживать мою спину, чтобы я не дрожала.

– Почему родители… если не отец, то хотя бы мать не поможет тебе освободиться?

– Я не знаю, что Ричард им наговорил, но вся моя семья считает меня предательницей. Даже мой любимый брат, который поддерживал меня абсолютно во всём, отдалился и не верит мне. Я одна, Харди, – у меня дрогнул голос. Вот-вот расплачусь, но пока держалась, глотая огромный ком. – Мне хочется вырваться на волю. Помоги, – уже шёпотом взмолилась я и уронила голову ему на грудь.

Харди поглаживал мои волосы, затем поцеловал в висок.

– Мы что-нибудь придумаем, клянусь. Я поговорю со своими адвокатами.

– Обещаешь? – я посмотрела на него с надеждой. В моих глазах горели огоньки. Я верила Харди. Не могла я ошибиться в своём выборе.

~~~

В тот момент, когда я решила, что вскоре моя жизнь изменится и я верну себе свободу, что-то пошло не по плану. Ричард отменил запись нашего с Харди дуэта на так называемую мою песню.

– Ничего не понимаю, – я стояла ошарашенная перед своими музыкантами. – Скажите, что это какая-то дурацкая шутка.

– Элора, не делай из этого трагедию, – лениво протянул Джек и ударил палочкой по барабану.

– Я хочу понять, что не так. Почему Ричард сказал, что записи не будет?

– Не знаю. Но не всё ли равно?

– Нет, не всё равно! Я хочу выпустить эту песню. Хочу спеть её с Харди.

– Элора, твои протесты ни к чему не приведут, – сказал Джоэл. И когда это он встал на сторону Джека?

– Чен, и ты считаешь, что я драматизирую?

Парень пожал плечами.

– Просто Ричард не видит в этой песне хита. Ты же знаешь, как щепетильно он относится к каждой песне.

– Давайте уже репетировать, – устало попросил Джоэл. – Надоели со своими разборками.

Но я не собиралась сегодня репетировать. Поэтому просто развернулась и ушла. Я словно раскалилась добела от гнева: тронь меня – и я вспыхну.

К счастью, водитель согласился отвезти меня в студию без разрешения Джека. Новенький – его явно не предупредили о моих внезапных выпадах. Но на этот раз я не задумала ничего серьёзного, только загляну к своему долбанному продюсеру.

Был поздний вечер. Ричарда в студии не оказалось, но охранник любезно подсказал, что Ричард уехал в бар под названием «Ноумэд». Я упрямо наметила ехать туда. К счастью, вышибалы меня пропустили, а милая мулаточка проводила меня к ВИП-кабинке, где он пил со своими друзьями.

И не только пил.

Когда я вошла, увидела порошок, который быстро прикрыли салфеткой.

Ричард с бронзовой кожей разлёгся на коричневом диване и слился с ним в одно тёмное пятно. Пребывая под кайфом, он не сразу смог сфокусировать на мне свой взгляд. Создалось ощущение, что он меня не узнал.

А когда узнал, усмехнулся:

– Что ты здесь забыла, куропаточка?

Я лишь надеялась, что это не его галлюцинации.

– Пришла потребовать, чтобы ты записал мою песню. Я не понимаю, почему ты отказался от неё.

– Боже, Элора, неужели ты явилась сюда за этим? Вернись домой и отдыхай. Не тревожь меня понапрасну.

– А то что?

Проявление такой дерзости пробудило в Ричарде зверя. Сначала он выпрямился, затем опрокинул стопку с какой-то прозрачной жидкостью – полагаю, там была водка.

– Присядь-ка, – велел он, хлопая по мягкому сиденью рядом с собой. Его друзья (или кто они там ему) молча наблюдали.

И мало того, что я не села, так ещё и начала грозиться. В тот момент мне было всё равно. Я не понимала, что совершаю огромную ошибку.

– Вот что, придурок, – осмелилась крикнуть я, – я не долго буду у тебя в руках, слышишь? Мы с Харди поженимся. Его адвокаты помогут расторгнуть контракт. К этому моменту я смогу поговорить с родителями. Поверь, свидетели того, что ты принудил меня к этой работе, найдутся. А ещё я обязательно расскажу прессе, что у тебя есть брат Эрик, которому ты дал деньжат, чтобы тот исчез из твоей жизни.

Пока я говорила, Ричард медленно поднимался.

– Ты гнусный сутенер! Да! Пусть, ты не продаёшь женские тела, но ты торгуешь насильно женским голосом, что тоже наказуемо. И я сделаю всё, чтобы засадить тебя в ката…

Звонкий шлепок заткнул мне рот. Но это была не пощёчина, а затрещина. Вскрикнув, я упала прямо к ногам его друга. Мужчина хотел помочь, но Ричард запретил. Он поднял меня за волосы и на ухо проговорил чётко каждое слово:

– Ещё одна такая выходка, и я не оставлю на твоём теле ни одного живого места. Поняла?

Я едва могла дышать от боли, поэтому не реагировала. Тогда он стянул волосы туже, а второй рукой обхватил горло.

– Поняла, я спрашиваю?

– Да, – прохрипела.

Ослабив хватку, мой продюсер взял со стола стопку и вручил мне.

– Пей.

– Не хочу.

– Пей!

Испугавшись его гнева, я выпила стопку водки и закашлялась. В тот вечер он напоил меня до потери памяти. Мне было очень плохо. Я помню, как меня рвало на ковры, на диваны и на чистый асфальт. Я не могла идти, поэтому меня несли.

Утром Чен нашёл меня на полу в парадной. Я спала, свернувшись в калачик. Он помог мне встать и ужаснулся.

– Элора, что с тобой произошло?

Я недоумевала. Тогда он повернул меня к зеркалу. Вся левая сторона лица посинела и опухла губа. Новая волна тошноты подкатила к горло.

Я начала горько плакать, захлёбываясь слезами.

Это было началом моего последнего кошмара.

На репетициях Читтапон забывал обо всём на свете. А вот после них, если график не предполагал какого-нибудь мероприятия, постоянно мусолил одни и те же мысли.

В Сеуле дождь лил как из ведра. Читт был рад, когда Тхэмин пригласил его поужинать в сухом и теплом месте. Теперь он мог мусолить все негодные мысли вслух. На столе стоял пибимпап, кимчхи и несколько разновидностей мяса. Тхэмин предложил пиво, и Читт согласился выпить.

– Дай припомнить. Мы не виделись с тех пор, как ты уехал в Нью-Йорк.

Читт сделал глоток пива. Холодная жидкость растеклась по горлу, обволакивая и проникая внутрь. Как же хорошо!

– Да. До моего отъезда мы тоже не виделись. Слишком плотный график у нас.

– Ты ездил навещать сына Элоры? – вдруг поинтересовался Тхэмин, которому были известны все подробности жизни Читта.

– Мне нет смысла навещать чужого ребёнка.

– Неужели Элора не думает о малыше?

– У неё новая любовь. Какие тут думки?

– Новая любовь? – Тхэмин был искренне удивлён. Он не шибко тратил время на просмотры видео в соцсетях. – Я не в курсе последних событий её жизни.