Тут Коготь обратил внимание, что Антон достал из шкафа свежие брюки и рубашку. После чего вытащил кошелёк и начал пересчитывать наличность.

– Э-э-э, я тебя понял. Давай без глупостей. Я понимаю, что после слияния ты по балконам слезешь до земли, пологом от взгляда соседей укроемся. Можно без экстрима и по-человечески? А плетение я тебе вскрою, так и быть. Хотя и не одобряю. Батя у тебя ведун сильный, но я постарше буду. Договорились? Только ствол в этот раз взять не забудь.

Антон ухмыльнулся и поднял вверх большой палец над сжатым кулаком. Мол, шантажист ты, фамильяр, но тебе и самому интересно. Иначе, несмотря на всю дружбу и их взаимоотношения, и будь Коготь в самом деле против их прогулки – попросту пообещал бы рассказать отцу правду. И про Пустого, и про то, как Антон нарушает запрет выходить из дома. Но насчёт пистолета фамильяр тоже прав, если Антон правильно понял увиденный в памяти Пустого фрагмент прошлого. Пока Коготь, что-то неразборчиво бурча себе под нос, возился с плетением на двери, Антон не только оделся, но и достал из тайника оружие. Привезли эти пистолеты из дома – одноразовые пластмассовые «игрушки» на десять патронов. И выглядели они по меркам жителей Перекрёстка тоже игрушечными. Даже без дара ведуна их не заметит ни один металлоискатель и очень легко убедить окружающих, что пистолет ненастоящий.

– Готово. Запоминай структуру. Когда вернёмся – восстановишь, а я упакую всё обратно. Запомнил? Можешь ломать.

По лестнице вниз Антон буквально слетел, чуть не сшибив на бегу какую-то старушку. Его вело ощущение, что отец прав – сегодня узел потока событий… Но этот узел относится именно к Антону и к той девушке. Словно подтверждая, что они попали в поток событий, и этот поток сейчас несёт парня в нужном направлении – стоило выйти к проспекту и поднять руку, как сразу тормознула машина.

– На Орджоникидзе подбросите, до церкви? Мне…

– Я понял, молодой человек, – водитель, уже немолодой мужчина, добродушно улыбнулся. – Дела сердечные, и вы опаздываете. Так и быть. Я в ту сторону, хотя до церкви мне не совсем по пути, сделаю небольшой крюк и высажу недалеко от «Гаражи ЦС», а там дворами минут за пять бегом добежишь.

– Спасибо. Вы и правда угадали. С этой кошкой и в самом деле опаздывать нельзя, – громкий смешок Когтя, слышный вдобавок лишь ему, Антон проигнорировал.

– Тогда пусть она у тебя так и останется пушистой домашней кошкой, а не разъярённым львом, – отшутился в ответ водитель, трогаясь с места. – Поехали.

Остановка автобуса «Гаражи ЦС» была пуста, начало рабочего дня. Во дворах, сквозь которые Антон торопливо шёл до Старо-Северного кладбища, навстречу людей тоже почти не попадалось – хотя вокруг сплошь были высотки многоэтажек. Но тут, скорее всего, опять подыгрывал поток событий.

Сквозь центральные ворота на кладбище заходить они не стали. Коготь спрыгнул на землю, шустрым аллигатором быстренько проверил окрестности и вывел напарника к дырке в заборе. Внутри кладбище выглядело ещё заброшенней, чем снаружи. На аллеях полно мусора от пакетов и побуревших бумажек до пластиковых бутылок, опавшие листья тоже никто не убирал. После недавнего дождя повсюду огромные лужи – стекать воде было некуда, и пока она не впитается в плотную глинистую землю, часть могил превратились в острова. Выросшие повсюду старые уже деревья тоже, казалось, смотрели не философски и о вечном, а со злой насмешкой: скоро всё, от покосившихся крестов до поломанных оград исчезнет, уступив место природе.

Антон шёл к нужной точке, словно его тянуло магнитом. Совсем заброшенные места сменились чуть более цивилизованными. Лет двадцать назад тут была наиболее престижная часть кладбища, дорожки асфальтировали, памятники хвалились вычурной роскошью внезапно разбогатевших нуворишей. Но и здесь всё сильно забросили. Причём самое меньшее лет десять-пятнадцать назад. Асфальт потрескался, высаженные вдоль дорожек кусты буйно разрослись в сторону могил, вместе с деревьями образовав самый настоящий подлесок. И никто ничего не вырубал.

– Та-а-ак, – фамильяр вырос в полный рост прямо перед Антоном. – Замри.

Парень послушно застыл на середине движения. Коготь дал жестом понять – ногу можешь опустить на землю, а сам продолжил чего-то вынюхивать.

– Забавно. Как бы ты со своим враньём насчёт излишне шустрого эмигранта не оказался прав. Дальше выложен круг отрицания, очень редкая штука. Одновременно и отталкивает случайных людей, и сигналит хозяину. Местные его создать не смогут. То есть уровня-то тонкого мира здесь хватит, но чтобы научиться делать такие филигранные вещи, сначала надо иметь опыт работы с мощным потоком.

– Как у нас?

– Да. Ратморцы, к примеру, не смогут. У них магофизика, но тонкий мир по уровню скорее ближе к Перекрёстку. А вот кто-то из наших – запросто.

– Но они точно знали бы, что я страж и ведун. Если честно – до сих пор как подумаю, страшно становится. Я ведь этих придурков с битами чуть было не поубивал. Секунды ведь не хватило порвать мешок и посмотреть, куда ударить.

– Если бы да кабы во рту выросли грибы. Всё, можно идти. Тот, кто ставил, конечно, умный, но рассчитывал на местных. Слабак он против меня такие вещи делать. Пройдём туда и обратно, и ни одна зараза не учует. Но всё-таки лучше я пойду первым.

Сейчас Коготь шёл сразу на четырёх лапах, не отвлекаясь на всякие красивые спецэффекты вроде твидового пиджака, кепки или трубки в зубах. Огромная зубатая ящерица, с шипами-пластинами вдоль спины и острым костяным жалом на кончике хвоста. В какой-то момент потрескавшийся асфальт закончился, деревья расступились, образовав прогалину, заполненную могилами. В центре над очередной могилой возвышалась здоровенная плита чёрного гранита. Антон подошёл поближе. Фотографии не было, лишь начавшая осыпаться золотая надпись. «Комолов Виктор …аксимович. 1…56 – 199…»

– Это она. Коготь, помоги.

Фамильяр взял напарника за руку. Антон выплеснул силу стража, выравнивая и разглаживая сегодняшние, сиюминутные потоки энергии на поляне, заставляя повседневное море жизни застыть зеркалом штиля. Затем Антон выпустил подхваченный утром кусок души Пустого – он станет ключом, чтобы открыть именно нужные события прошлого. Как на фотобумаге в растворе проявителя начали возникать ярко отпечатавшиеся много месяцев назад события. Всё вокруг теперь казалось ненастоящим, на осень наложилась зима. Запахло снегом, повсюду выросли сугробы, ветки покрылись инеем, засеребрились, засверкали на солнце. Зимняя сказка – только события, на которые сейчас Антон и Коготь смотрели глазами Пустого, были совсем не сказочные. И к сожалению, звуков слышно не было.

Сначала возле могильного камня выстроился полукругом с десяток парней. Потом из-за деревьев вышли ещё двое, которые под руки вели светловолосого парня, несмотря на мороз одетого в рубашку с коротким рукавом. Руки худые, трансформированное зрение Пустого хорошо различало точки возле вен. Наркоман. И похоже, что он не очень давно принял дозу: не настолько большую, чтобы полностью уйти в грёзы, но достаточную, чтобы весь мир казался в розовом свете, а окружающие лучшими друзьями. Наркомана подвели к плите, заботливо помогли надеть тёплую куртку. И немедленно все двенадцать парней наркомана схватили, грубо привязали к могильной плите. Достали спрятанные в снегу возле могилы стальные пруты и начали наркомана избивать. Боль мгновенно пробила синтетические грёзы, наркоман заорал… В этот момент Антон порадовался, что звуков нет, но, судя по всему, орала жертва истошно. А ещё очень нехорошо насторожило, что избивали привязанного к плите слишком уж профессионально: жертве будет очень больно, но ни один удар не окажется смертелен и не заставит потерять сознание. Для одуревших от безнаказанности и крови мелких подонков такое не по зубам, ими кто-то плотно управлял.

По неслышимой команде избиение прекратилось. С обратной стороны чёрного камня подошли двое. Первый – крупный, тяжеловесный человек в спортивном костюме свободного покроя «привет из 90-х» и бесформенной куртке с капюшоном. Щетинно-густая, беспорядочная грива седых волос, грубоватое, мясистое лицо, причём половина лица не шевелилась, как это иногда случается после травмы головы или инсульта. Стоило этому человеку окинуть взором палачей и их жертву, как его белёсые, мутные, как бы взболтанные глаза порозовели от прилива крови, загорелись от непонятного предвкушения. Вторым же был… Денис! Какое-то время эта парочка вела диалог. Антон остро пожалел, что не умеет читать по губам – Коготь же стоял неудачно, плита закрывала ему нижнюю часть лиц Дениса и его спутника. Наконец эти двое пришли к какому-то соглашению. Наркомана до смерти забили прутами, сразу же внутри Дениса засветились сосуды, будто ярко-голубая сеточка каналов. И всё погасло.