В толпе сновали торопившиеся заработать разносчики, со всех сторон доносилось:

– Пироги горячие!

– Кому воды, воды кому?

– Редиска, лучок! Свежие, отборные, связка за медяк!

Хорошо хоть на сезон ярмарки для пеших была открыта калитка, а пошлину за вход брали только с телег, иначе стоять магистру до вечера. А так был шанс проскочить ещё до третьих колоколов, тогда Ислуин – или как он значился в реестрах империи Ивар, наёмник и младший мастер фехтования – успевал заглянуть в ратушу, сделать обязательную отметку о прибытии и получить разрешение на пребывание в городе. Иначе завтра на этом он рисковал потерять день.

Сбыться надеждам оказалось не суждено: в воротах стояла знакомая ещё по первому визиту в город смена. Тогда лошади понесли карету с женой какого-то важного чиновника, и не подоспей Ислуин вовремя, дело могло кончиться печально не только для женщины со служанкой, но и для дежурных стражников. Не расчистили дорогу от вонючих крестьян, вот упряжка и испугалась. Все стоявшие в злополучном карауле с тех пор называли своего спасителя лучшим другом, и иногда это было полезно. Но как сейчас не вовремя! Ислуин накинул на голову капюшон, надеясь проскочить неузнанным, но, видимо, опоздал. Едва он подошёл к окошку для сбора податей, как из караулки вывалился необъятный толщины сержант городской стражи и радостно гаркнул:

– Здаров, Ивар! – стражник обратился к магистру по имени, значит, узнал. – Чё крадёшься, опять на каку бабу глаз кинул и теперь, пока муженёк свалил, клинья подбиваешь? Айда к нам лучше, отогреешься. А то не по маю погодка-то, а пока постой найдёшь – задубеешь. Ярмарка, сам понимаешь!

Ислуин мысленно поморщился. И ведь ни разу ничего подобного не было. Но через раз девицы пытались вешаться ему на шею, а мужики считали, что с такой красивой физиономией только и думать о том, как бы затащить в постель очередную дурочку. Приходилось терпеть: боевой маг и специалист по естественным наукам, медициной и магией Жизни он владел на уровне чуть выше среднего эльфа, потому умений хватило самое большее поправить зрачок, изменить форму ушей и остальное по мелочи. Получилась очень смазливая по людским меркам внешность. Оставалось себя утешать, мол, меньше изменений –­ проще их поддерживать без вреда для здоровья. Но внутренне ему человеком никогда не стать, даже ради маскировки. И потому следующие два часа придётся через силу глотать пиво, в очередной раз гадая, чего люди и гномы в нём находят. Тем более в таких объёмах. Увы, вино городской страже не по обычаю.

***

Утро Ислуин встретил, мрачно вглядываясь в неошкуренные брёвна комнаты и с поганым настроением. Конечно, можно себя убеждать – польза от вчерашних посиделок была: и последние городские сплетни узнал, и с комнатой один из стражников помог удачно, устроив к державшему гостиницу свояку, а то из-за ярмарки все места забиты. Вот только хотя эльфы из-за внутренней склонности к стихии Жизни пьянеют медленнее человека, любое качество можно перебить количеством, а налить и угостить его вчера считал своим долгом каждый из десятка. Хорошо хоть похмелья у эльфов не бывало, и всё равно проснулся Ислуин сегодня не с рассветом, а когда в трактире при гостинице подавали завтрак – именно запахи оттуда магистра и разбудили.

Трактир оказался забит почти под завязку, несмотря на неподходящее время – для обычного завтрака уже поздно, для обеда ещё рано. «И свояк-свояком, а тройную цену этот выжига содрать с меня не забыл», – мрачно подумал магистр, вспомнив, как яростно торговался хозяин гостиницы вчера. Ислуин, конечно, мог себе позволить заплатить и дороже: принесённые с собой амулеты стоили здесь баснословных денег. Ведь секретами их изготовления эльфы делились неохотно, и после гибели Великого леса многое оказалось утеряно. В магическом же искусстве дети Леса во многих областях стояли на голову выше соседей. Вдобавок из Киарната магистр унёс немало золота и драгоценностей, которые теперь лежали по тайникам и в Империи, и в соседних странах. Оказалось, что даже прохозяйничав в городе не одно десятилетие, сокровищницу Ясных владык орки так и не обнаружили. Защита же здесь, как и дома была настроена на тех, в чьих жилах текла кровь династии. Но для обеспеченного наёмника, в чьём облике Ислуин путешествовал по землям людей, сорить деньгами не вписывалось в образ. Поэтому спорили за каждый медяк они вчера до хрипоты. Не зря и сегодня хозяин, поглядывая на нового постояльца уважительно, мол, не только железом махать обучен, но и торговому делу толк знает. Ислуин же от этого взгляда ещё больше помрачнел. Торговаться он умел, конечно, не хуже, чем на знаменитых базарах Южного союза городов, но удовольствия от процесса «надбавляет и снижает» никогда не получал, скорее наоборот.

Плохое настроение просуществовало ровно до мгновения, как Ислуин вышел за порог гостиницы. Слишком голубое небо, слишком тепло и солнечно почти по-летнему, чтобы хмуриться, подсчитывая вчерашние обиды и неурядицы. У ратуши желание с кем-нибудь поругаться вернулось обратно. Слишком много там ждало наёмников и вольных охотников, обязанных зарегистрировать в магистрате своё присутствие – очередь вытягивалась колбасой из дверей и растянулась аж в ближайший переулок. И если в городах ближе к побережью можно поискать момента посвободнее, там за просроченный на пару дней визит могли не взять даже штрафа, то Бархед находился всего в неделе пути от границы. И хотя последний раз его осаждали почти три десятилетия назад, не отметившегося в ратуше приезжего с оружием могли попросту выгнать за пределы городских стен без права вернуться.

Стоять в очереди раздосадованных вооружённых мужиков, когда все ищут, куда бы спустить злость – то ещё удовольствие. Не зря тут же скучал целый десяток городской стражи, приставленный следить, чтобы постоянно вспыхивающие перепалки и ругань не перерастали в драки. А ещё на площади сегодня не имелось ни карманников, ни обычных нищих попрошаек, ни прочего сброда: за этих никто заступаться не будет. Наконец очередь дотащила Ислуина до комнатки, где за столами трое клерков штамповали и выписывали бумаги. Торопливо задав все положенные вопросы – кто, зачем, надолго и как вооружён – усталый плешивый мужичок в потёртом кафтане писаря выдал нужную бумагу.

Освободился магистр, только когда второй колокол позвал горожан к послеобеденной молитве. Обычай, к которому Ислуин так и не смог привыкнуть. Точнее, к обязанности по крайней мере раз в день верующим в Двуликого посещать церковь. И Эбрилл, и Сарнэ-Туром такого никогда не требовали, считалось, если бог захочет услышать молитву или просьбу, он сделает это в любом месте. Разве что главный храм посещает чаще остальных, подобно властителю большую часть времени проводящему во дворце. Но каждому народу – свой уклад, а указывать соседу, что живёт он неверно, на родине Ислуина издавна считалось неприличным. Да и здесь, к радости пришельца, священники Единого Двуликого, хоть и смотрели на чужаков иной веры без особой любви, но не преследовали. Пророки-основатели заповедовали, что, дескать, слово Божье должно найти дорогу само, а не силой меча, чужих же богов считать младшими отражениями Единого.

Прикинув, что после сытного обеда и получаса молчания в церкви народ будет разговорчивей и добрее, а значит, повернуть беседу с купцами и приказчиками в лавках в нужном направлении будет проще, Ислуин направился в сторону рынка – как раз пока он туда доберётся, люди вернутся из церкви по местам. Дорогие кварталы лавок сегодня его не интересовали. Для начала и на сегодня его интересовали Молочный и Мясной, где в первую очередь торговали жители окрестных сёл. Здесь продавали не с постоянных прилавков как на Крытом рынке, торговля шла складных столов из козел, через которые перекидывалась доска, с крестьянских телег или даже с земли, на которой бедный торгаш расстилал кусок полотна и на всеобщее обозрение выкладывал свой товар. Неповторимый аромат запахов, во все стороны снуют крестьянские возы, лошади и мулы, гружёные мешками и корзинами, а также крестьяне и крестьянки, нёсшие на собственных спинах свой нехитрый товар – и горожане, которые этот товар купили и несут домой.