Эта мысль, кажется, и подтолкнула меня залезть на верхнюю полку шкафа. Там, в самом углу, пылился зимний свитер – коричневый, грубая шерсть, высокий воротник. Точно такой же, как у Данилы в фильме. Надел его, и почему-то стало спокойно: сойду за своего, хоть в СССР, хоть где. Пиджак пришлось оставить, он явно не подходил. Брюки – те же, других все равно не было.

Пальто выбрал с осторожностью. То старое, советское, пришлось исключить: слишком примелькалось… Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из милиции меня в нем вспомнил. Пришлось надеть свое обычное, немного пижонское. Хоть и не то, что нужно, но сойдет.

Было неспокойно после вчерашней погони. Заявляться снова в СССР – рискованно. Искать меня могли, и наверняка уже ищут. Вчера, когда разбил окно в котельной, вполне мог нарваться на хулиганку. Наверное, дело уже шьют. Поэтому пальто надел другое, чтобы не привлекать лишнего внимания. А вот черная шапка… она была проблемой. Я понимал, что засветился с ней, и при любой возможности буду снимать и прятать в карман.

Но все же – искать меня, думаю, особенно сильно не будут. Не до того им. У милиции своих дел хватает. Да и лицо мое они вряд ли хорошо разглядели: темно было, все на бегу. Максимум, заведут дело, передадут участковому. А тот начнет свою рутину – по участку пройдется, в магазины заглянет, продавщиц поспрашивает. Те, может, и скажут, что видел кого-то похожего, но на этом все и закончится. Их слова ко мне ниточкой не привяжутся, а я и не дам повода. В том районе больше не появлюсь.

Сегодня, например, специально пошел в город другой дорогой. Окольный путь, конечно, но зато надежнее. Шанс нарваться на милицию сегодня – минимальный. Надо только быть аккуратным.

А вот жена вчера устроила опять скандал…

– Здравствуй, – раздался голос Ани. Она выдернула меня из мыслей.

– Привет, – ответил я.

– Не знала, что ты носишь очки…

– Я для маскировки. Выучила?

Аня пожала плечами и вздохнула.

– Нет.

– Не страшно. Я помогу. У меня все готово. Ты только мне учебник дай, чтобы ответы искать.

Она достала из сумки учебник по латыни, неуверенно протянула мне.

– Ты… ты точно уверен?

– В чем?

– Что все получится?

– Уверен, – кивнул я. Затем опустил руку в карман и достал наушник. – Это наушник. Вставь его в ухо. Будешь меня слышать. Кстати, и говорить со мной тоже сможешь.

Аня поместила наушник на ладони и стала его пристально рассматривать.

– Никогда ничего подобного не видела… – проговорила она. – Откуда это?

– У дяди попросил. Он ученый. Такие наушники делают для… космонавтов, – нагло соврал я.

– Постой… а как он будет работать? У него же даже провода нет?

– Провод и не нужен… там, в космосе, то есть на космической станции, чем меньше проводов, тем лучше.

Она вставила в ухо наушник не той стороной. Я усмехнулся, убрал ее волосы за ухо и поправил его.

– Вот так будет лучше. Только прикрывай его волосами.

Кивнула. И тут же сделала так, как я сказал.

– Ну, так что, готова? – спросил я.

Аня, слегка помедлив, снова кивнула, на этот раз менее уверенно.

Мы направились в училище. Сначала гардероб. Сдали верхнюю одежду. Дальше двинулись по коридору, бесконечной ленте, ведущей в неизвестность. Стены, словно страницы старой книги, хранили в себе бесчисленное множество историй. Студенты скользили между рядами дверей, их лица выражали смесь тревоги и надежды.

Аня остановилась, указав на одну из дверей.

– Наша аудитория.

Ее одногруппники, молодые люди, полные энергии и нетерпения, уже собрались там. Я заметил, как румянец вспыхнул на ее щеках.

– А ты где будешь? – спросила она.

До меня дошло, что это был за румянец. Аня не хотела, чтобы я был рядом. Будут ли у одногруппниц к ней вопросы, кто я? Конечно!

– Буду где-то рядом, – ответил я. – Давай так: ты иди к аудитории, а я тут осмотрюсь. Как все будет готово, выйду на связь.

Она кивнула и пошла к аудитории. А я окинул ее взглядом с ног до головы: теплые колготки, черная юбка до колен, белая блузка, кожанные сапожки. На миг засмотрелся. Было на что.

Я осмотрелся. Вариантов, где расположиться – чертовски мало. Можно в коридоре – сесть на лавочку, рацию в руки, учебник на колени. Но это слишком рискованно. Рацию могут заметить. Улица? Около окна аудитории? Вариант получше. Но холодно. Судя по всему, только он и остается. Я прошел вперед, мимо Ани, даже не глянул в ее сторону. Через одну дверь наткнулся на туалет. Мужской. Это был хороший вариант. К аудитории близко, тепло, и не так много студентов. Прикрыв за собой дверь, я оказался в небольшом помещении. Здесь было что-то вроде кабинок, только без дверей. Я вошел в самую дальнюю и с сомнением посмотрел на унитаз. Хотел сесть сверху, но у него не было крышки. Голая керамика.

– Ладно, постоим, – проговорил я себе под нос.

Расстегнув портфель, включил радиостанцию. Затем и рацию. Поднес ее к губам и негромко проговорил:

– Аня, как слышно?

Ответ последовал не сразу, но последовал. Она дала понять, что все в порядке – связь хорошая. Я прислонился затылком к перегородке и стал ждать начало зачета…

На все про все ушло часа два часа. Чувствовал я себя немного глупо, когда искал нужный ответ в учебнике. Просто странно было заниматься этим в туалете. Нормальные путешественники во времени по историческим местам себе экскурсии устраивают, а я вот... Ага, смешно.

Так же нелепо ощущал себя, когда искал в стволе ели гвоздь с помощью магнита из динамика.

Иногда приходилось диктовать в рацию шепотом, потому что через кабинку кто-то был. Один раз я напугал какого-то студента. Он явно не ожидал, что в последней кабинке кто-то есть. Да еще с рацией в руке… Я напутствовал его одним словом: «Помалкивай».

В общем, зачет был сдан.

Забрав в гардеробе верхнюю одежду, мы вышли на улицу и неспешно пошли по тротуару. Аня заметно волновалась. Была вся раскрасневшаяся, то ли от пережитого стресса, то ли от стыда, что сжульничала. Возможно, сразу все вместе. Шли молча, я сжимал в кармане шапку. Начинало ныть колено.

Морозный воздух пришелся на пользу Ане. И она стала рассказывать без остановки, как волнительно все прошло. Никогда еще не видел ее такой разговорчивой. А я молчал, внимательно слушал, позволяя ей выговориться. Когда наконец-то это произошло, а уши мои совсем стали от холода как две деревяшки, я предложил ей отметить сдачу зачета в кафе. Прямо сейчас. К удивлению, она сразу же согласилась.

– Знаешь какое-нибудь кафе поблизости? – спросил я.

– Есть одно… правда, я там никогда не была.

– Будешь. Веди.

А затем, я оглянулся. За нами шла троица парней. Увязались они следом сразу после училища. И что-то мне подсказывало, вряд ли они были будущими врачами. Слишком хулиганские лица. Мы вошли в кафе, они тоже. Я не подал виду, что заметил их. Ане не стал ничего говорить. Помог ей снять пальто, повесил его на вешалку около входа, следом свое, и мы подошли к прилавку.

Витрина пестрела сладкими обещаниями: булочки, пирожные, трубочки с кремом, словно выстроились на парад перед сладкоежкой. Глаза разбегались. Я окинул взглядом это изобилие и, обращаясь к Ане, произнес:

– Выбирай, что хочешь. Я угощаю.

Она недолго думала:

– Булочку с маком. И чай.

– Только и всего? – удивился я.

– Да, – кивнула она.

Не стал настаивать. Взял ей булочку, усыпанную маком, как будто кто-то щедро посыпал ее звездами, и стакан чая. Себе же набрал целую гору: трубочку с заварным кремом, розовое пирожное, плюшку. И, конечно, чай. В стеклянном стакане, помещенном в металлический подстаканник – классика жанра, как в поезде дальнего следования.

Мы расположились за столиком у окна. Кафе было небольшое, простое, со скромным интерьером. Белые стены, круглые столики со снежно-белыми скатертями, занавески на высоких окнах, словно невесомые облака. И все же, в этой простоте, в этой советской аскетичности, было что-то притягательное, уютное. Кажется, время здесь замедлило свой бег, и мы оказались в маленьком оазисе спокойствия посреди шумного мира.