— Сохраните это для мемуаров и взгляните на того олуха в углу, — оборвал его Мэллори.

Бриггс стал еще багровее, шагнул в комнату, гневно сжимая кулаки, но словно споткнулся — увидел в углу согнутую бесформенную фигурку.

— Бог мой, Николаи!

— Знаете его, — это было утверждение, не вопрос.

— Конечно, знаю, — прорычал Бриггс. — Николаи, бой из прачечной.

— Что ж, в его обязанности входит шнырять ночью по коридорам и подслушивать у двери?

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказал, — терпеливо повторил Мэллори. — Он подслушивал.

— Николаи? Я этому не верю!

— Полегче, ты! — рявкнул Миллер. — Сначала подумай, кого называешь лжецом.

Бригсс ошарашенно посмотрел в черный зрачок дула автоматического пистолета, направленного в его сторону, сглотнул слюну и поспешно отвернулся.

— Что из того? Подслушивал! Николаи ни слова не говорит по-английски, — он выдавил улыбку.

— Может быть, и не говорит, — сухо согласился Мэллори. — Но хорошо понимает по-английски. Я не собираюсь всю ночь обсуждать этот вопрос, времени у нас нет. Потрудитесь арестовать этого типа и держать в полной изоляции до конца недели. Шпион это или просто любопытный, но известно ему стало многое. После можете распорядиться им по своему усмотрению. Лично я советовал бы вам убрать его подальше от Кастельроссо.

— Советовали бы? Подумать только! — Бриггс вновь обрел свою обычную наглость. — Кто вы такой, чтобы мне приказывать, капитан Мэллори?! — Он сделал упор на слове «капитан».

— Тогда я прошу вас об одолжении, — устало произнес Мэллори. — Я не могу объяснить, но это очень важно. На карту поставлены тысячи жизней.

— Тысячи жизней? Что за мелодраматическая чепуха! — недобро усмехнулся Бриггс. — Предлагаю сохранить эти слова для мемуаров рыцаря плаща и кинжала, капитан Мэллори.

Мэллори встал, обошел стол и остановился рядом с Бриггсом. Карие глаза его смотрели холодно и спокойно.

— Я слишком устал от споров. Вы сделаете все именно так, как я вам сказал. Иначе я позвоню в штаб флота, свяжусь по радио с Каиром, и тогда, клянусь, на ближайшем корабле вы отправитесь в Англию, на палубе для рядовых.

Лицо Бриггса покрылось белыми пятнами.

— Ну ладно, ладно, к чему эти глупые угрозы? Если вам так уж хочется… — он безуспешно пытался скрыть уязвленное самолюбие. — Мэтьюз, позовите часового.

Торпедный катер несся на северо-запад, то зарываясь носом, то вновь взлетая на волну. Мощные авиационные моторы монотонно тянули вполсилы. В сотый раз за эту ночь Мэллори взглянул на часы.

— Опаздываем? — спросил Стивенс.

Мэллори кивнул.

— Мы должны были сесть на этот катер сразу после посадки «Сандерленда», но там какая-то неисправность и произошла задержка на два часа.

— Держу пари на пять фунтов, что проблемы с двигателем, — проворчал Браун.

— Да, это так. Как догадался? — удивился Мэллори.

— С этими несчастными моторами торпедных катеров всегда случается одно и то же. Они капризны, как голливудские «звезды».

В темной каюте наступила тишина.

— А вдруг мы опоздаем? — заметил Миллер. — Почему бы им не прибавить скорости? Говорили мне, что эти корыта делают от сорока до пятидесяти узлов.

— Вы и так показали себя новичком в море, весь позеленели — бестактно влез в разговор Стивенс. — Наверное, вам никогда не случалось ходить на торпедных катерах в непогоду. Пятьдесят узлов, это в штиль.

Миллер на эту бестактность не ответил, ему хотелось сменить тему:

— Капитан!

— Да, в чем дело? — сонно спросил Мэллори, растянувшийся на узком диване.

— Меня это не касается, начальник, но исполнили бы вы угрозу в адрес капитана Бриггса?

Мэллори рассмеялся.

— Это действительно вас не касается, но, признаться, я бы угрозу не выполнил, просто не смог бы. Не такая у меня власть, чтобы я… потом, я вовсе не уверен, что между Кастельроссо и Каиром есть радиосвязь.

— Ага. Так я и думал, — капрал Миллер почесал щетинистый подбородок. — А если бы он сообразил, что вы блефуете, капитан? Что тогда?

— Застрелил Николаи, — спокойно ответил Мэллори. — Иного выхода не оставалось бы.

— Так я и подумал. Сейчас я начинаю верить, что операция имеет шанс не сорваться. Но лучше было его все-таки пристрелить, а заодно и этого крохобора капитана. Что-то мне не понравилось выражение лица этого Бриггса, когда он входил в комнату. Не то гнусное, не то.. он просто готов был растерзать вас. Вы же растоптали его, а для таких показушников, как он, на свете нет ничего оскорбительнее.

Мэллори не ответил. Он крепко спал. В бездонную глубь его сна не мог прорваться даже надсадный рев моторов, набравших полную мощность, когда торпедный катер вошел в тишь Родосского пролива.

Понедельник.

07.00—17.00

Они стояли на ветхом пирсе.

— Вы меня ставите в неловкое положение, уважаемый. Клиенты компании «Ратлидж» всегда получали самое лучшее, — офицер шлепнул хлыстом с ручкой из слоновой кости по чистейшей штанине и презрительно указал сияющим носком башмака на широкий двухмачтовый старый каик, пришвартованный кормой к полуразрушенному причалу.

Мэллори скрыл улыбку. Майор Ратлидж с аккуратно подстриженными усами, в ослепительной форме, сшитой на заказ, разительно выделялся на фоне диких лесистых утесов, укрывших бухту. Небрежная самоуверенность и величественное безразличие майора заставляли думать, что бухта неуместна рядом с ним.

— Действительно, каик знал лучшие времена, — согласился Мэллори. — И все же именно он нам нужен, сэр.

— Этого я решительно не могу понять, — майор раздраженно сбил пролетавшую муху. — Чего я только не доставал для ребят за последние восемь-девять месяцев: каики, продукты, яхты, рыбачьи лодки — все. Но еще никто не просил у меня самую ветхую и старую посудину, какую только можно отыскать. Поверьте, не так-то это просто сделать, — лицо его приняло страдальческое выражение. — Ребята знают, что таким хламом я обычно не занимаюсь.

— Какие ребята? — полюбопытствовал Мэллори.

— А там, на островах, — Ратлидж лениво указал на северо-запад.

— Но ведь острова заняты немцами…

— Этот тоже. Но надо же где-то иметь базу, верно? — терпеливо объяснил Ратлидж. Вдруг лицо его просветлело.

— Послушайте, старина, я знаю, что вам подойдет. Каир настаивает, чтобы я достал вам посудину, которая не привлекала бы внимания и не подвергалась досмотру. Что вы скажете о быстроходном немецком катере? В отличном состоянии. Побывал в руках только одного владельца, аккуратного человека. В Англии я получил бы за нее десять тысяч.

Через сутки будет у вас. Один мой приятель в Бодраме…

— Бодрам? — переспросил Мэллори. — Бодрам? Но… но это же в Турции?

— В Турции? А ведь верно, так оно и есть, — согласился Ратлидж. — Однако, сами понимаете, товар откуда-то надо получать, — добавил он словно в оправдание.

— Спасибо, — улыбнулся Мэллори. — Нам нужен именно этот каик, мы не можем ждать.

— Пеняйте на себя. — Ратлидж поднял руки в знак того, что сдается. — Два моих парня погрузят ваше снаряжение.

— Лучше мы это сделаем сами, сэр. Видите ли, у нас особый груз.

— Как хотите, — согласился майор. — Меня здесь зовут «Ратлидж Не Задающий Вопросов». Скоро выходите в море?

Мэллори взглянул на часы.

— Через полчаса, сэр.

— Что, если я предложу вам кофе и яичницу с беконом? Будут поданы через десять минут

— Большое спасибо, с удовольствием, — улыбнулся

Мэллори, повернулся и медленно пошел с причала, с наслаждением вдыхая пахнущий травами, ударяющий в голову воздух Эгейского рассвета. Солоноватый привкус моря, одуряюще сладкий аромат жимолости, резкий запах мяты — все смешалось в тонкий пьянящий букет, неуловимый и незабываемый. До самых пастбищ простирались ярко-зеленые крутые склоны, заросшие соснами, орешником и дубняком. Благоухающий бриз доносил оттуда приглушенный мелодичный звон колокольчиков — неотвязную грустную музыку, ностальгический символ безмятежного спокойствия, которое давно покинуло эгейские берега.