— Боже мой, Андреа! Это чудесно! Уж и не надеялся, что придется тебя снова увидеть. Как ты выкрутился?

— Сейчас услышите, — рассмеялся Андреа. — Только сначала я…

— Да ты ранен! — изумленно прервал его Миллер. — У тебя все плечо изрешечено! — Он увидел красное пятно, расплывающееся на мокрой куртке.

— Да, кажется, немного задели, — Андреа изобразил на лице бесконечное удивление… — Пустяковая царапина, друг мой!

— Да, конечно, царапина! Ты скажешь то же самое, если тебе совсем оторвет руку. Пойдем-ка в каюту. Твоя рана — детская игрушка для человека с моим медицинским опытом.

— Но ведь капитан…

— Он подождет. И твой рассказ тоже. Старый медик Дасти Миллер никому не позволит беспокоить своих пациентов. Пошли!

— Ну, хорошо, хорошо, — послушно отозвался Андреа, притворно покоряясь судьбе, покачал головой и последовал за Миллером.

Браун снова включил мотор на полную мощность и повел катер на север, к мысу Демирджи, чтобы наверняка избежать огня батарей, если их заметят. Потом повернул катер к Майдосскому проливу.

Мэллори стоял рядом с Кейси Брауном и глядел в темные спокойные воды. Внезапно он различил вдали белые буруны, схватил Брауна за руку и указал прямо по курсу.

— Буруны впереди, Кейси. Может быть, рифы?

Кейси долго молчал. Пристально смотрел вперед. Наконец покачал головой.

— Это буруны от форштевня, — бесстрастно объявил он. — Эсминцы идут.

Среда. Полночь

Командир новейшего его величества эсминца «Сирдар» (класса S), капитан третьего ранга королевского флота Винцент Райан, оглядел набитую битком штурманскую рубку и задумчиво потеребил великолепную холеную рыжую бородку а-ля кэптен Кеттл. Это был его любимый литературный герой. Райан никогда не встречал более бандитской, более подозрительной и более оборванной компании молодчиков. «Разве что в те далекие времена, — отметил он про себя, — когда приходилось участвовать в ликвидации пиратской банды Виас-бея возле Китайской станции». Тогда он имел чин младшего офицера и был совсем юнцом. Он рассмотрел молодчиков повнимательнее, еще раз подергал бородку и отметил, что в гостях заключено нечто большее, нежели просто бандитская внешность. Не хотелось бы ему получить приказ уничтожить эту команду. «Опасны, весьма опасны, — думалось капитану, — но почему — ответить сразу невозможно». В гостях чувствовалось такое спокойствие, такая невозмутимая настороженность, которые заставляли капитана чувствовать себя несколько неловко в их обществе.

Дженсен называл их людьми для деликатных поручений. Капитан Дженсен умел выбирать себе людей!.

— Быть может, кто-либо из вас хочет пойти вниз, джентльмены? — предложил Райан. — Горячая вода, сухая одежда и теплые постели. Хотя этой ночью спать не придется, и постели не понадобятся.

— Большое спасибо, сэр… — Мэллори помедлил. — Но нам хотелось бы досмотреть все до конца.

— Ну хорошо, — весело сказал Райан. Палуба задрожала под ногами: «Сирдар» набирал скорость. — Оставайтесь на мостике. Только учтите, что находиться здесь будет несколько рискованно.

— А мы заколдованные, — протянул Миллер. — С нами никогда ничего не случается.

Дождь перестал. Холодно поблескивающие звезды виднелись в просветах рваных облаков. Мэллори огляделся. Слева по курсу увидел выплывающий остров Майдос, а по правому борту проплывала громада Наварона. За кормой, примерно в кабельтове, он различил еще два корабля, вспарывающие форштевнями белые гребни волн. Буруны казались еще белее на фоне темных силуэтов эсминцев.

Мэллори обратился к капитану:

— Разве нет с вами транспортов, сэр?

— Нет. Транспортов нет, — Райан испытал странную смесь удовольствия и замешательства оттого, что этот человек назвал его «сэр». — Только эсминцы. Молниеносная операция. Черепахам здесь делать нечего. Мы и так выбились из графика. Сильно опаздываем.

— Сколько времени потребуется, чтобы всех забрать с острова?

— Полчаса.

— Что?! Тысячу двести человек? — не поверил Мэллори.

— Значительно больше, — вздохнул Райан. — Половина жителей тоже хочет уйти с нами. Многие островитяне не желают оставаться у немцев. Мы рассчитывали все сделать за полчаса  Но, возможно, потратим несколько больше времени. Будем, кроме людей, грузить всевозможное оборудование.

Мэллори кивнул, глаза его скользнули по верхней палубе «Сирдара»:

— И куда же вы все думаете разместить?

— Резонный вопрос, — согласился Райан. — Лондонская подземка в пять вечера — ерунда по сравнению с тем, что будет твориться на палубе после погрузки. Но… как-нибудь упакуемся.

Мэллори снова кивнул и глянул на Наварон. Еще минута, ну может быть, две,  и крепость покажется из-за мыса. Он почувствовал, как чья-то рука коснулась его плеча, полуобернулся, глянул в грустные глаза грека и тихо успокаивающе сказал:

— Теперь недолго, Лука.

— Люди, майор, — пояснил маленький человечек. — Население города. С ними все будет благополучно?

— Все будет благополучно. Дасти клянется, что скала и форт взлетят вверх. Большинство камней рухнет прямо в бухту.

— Да, а как же лодки?

— Брось беспокоиться! Ведь в них никого не будет. Ты же знаешь, что рыбаки уходят из бухты до комендантского часа. — Кто-то дотронулся до его локтя. Мэллори обернулся.

— Капитан, хочу представить вам лейтенанта Бистона, моего артиллериста, — в голосе Райана появился легкий холодок. Это заставило Мэллори предположить, что капитан отнюдь не в восторге от своего артиллерийского офицера. — Лейтенант Бистон обеспокоен.

— Да, я обеспокоен! — Тон лейтенанта был холоден, равнодушен, с почти неуловимым оттенком снисходительности. — Вы что, предложили капитану не отвечать немцам огнем из орудий?

— Это звучит так неправдоподобно, что похоже на сообщение Би-би-си, — коротко ответил Мэллори. — Но вы правы. Это так и есть. Нельзя же стрелять вслепую. Нужно засечь пушки прожекторами, а это смертельно опасно. Смертельно опасно и открывать огонь по вспышкам их выстрелов, не включая прожектора.

— Я не понимаю вас, — лейтенант удивленно вскинул брови, правда, поскольку было темно, об этом можно было только догадываться.

— Вы бы выдали свое местонахождение, — терпеливо пояснил Мэллори. — Тогда немцы накроют корабли с первого же залпа. Дайте им минуту форы, и они прикончат нас. У меня имеются основания считать, что меткость их артиллеристов просто фантастическая.

— У флота тоже есть такие основания. — вставил свою реплику в разговор Райан. — Третий снаряд немецких орудий попал прямо в пороховой погреб «Сибариса».

— Как вы думаете, капитан Мэллори, почему это произошло? — Бистона, казалось, не убедили слова Кейта.

— Пушки наводятся радаром, — коротко бросил Мэллори. — Он там, наверху: две огромные антенны.

— На «Сирдаре» в прошлом месяце тоже установили радар, — быстро отозвался Бистон. — Мы и сами могли бы засечь их орудия, если…

— Вряд ли бы вы промахнулись, — Миллер лениво растягивал слова, а тон его был сухим и вызывающим. — Это чертовски большой остров, Мак.[53]

— Кто? Кто вы? — возмутился Бистон. — Какого черта вмешиваетесь в разговор?

— Капрал Миллер, — янки был невозмутим. — Должно быть, у вас очень чуткий прибор, лейтенант, если он может, отыскать пещеру в тысяче квадратных метров камня.

На минуту стало тихо, потом Бистон пробормотал что-то невразумительное и отвернулся.

— Вы уязвили профессиональное артиллерийское чувство, капрал, — заметил Райан. — Лейтенанту очень хотелось бы пострелять. Но мы от стрельбы воздержимся. Когда это произойдет капитан?

— Точно не знаю… — ответил Мэллори. — Что ты скажешь, Кейси?

— Через минуту, сэр. Не позже.

Райан удовлетворенно кивнул и ничего не сказал. На мостике воцарилось молчание, которое подчеркивал только шум бурлящей воды да зловещее щелканье гидролокатора. Луна упорно пробивалась сквозь редеющие облака. Небо неуклонно прояснялось. Никто не произносил ни слова. Никто не шевелился. Мэллори чувствовал рядом громаду Андреа, а за спиной слышал дыхание Миллера, Брауна и Луки. Рожденный далеко от моря и воспитанный у подножия Южных Альп, Мэллори был до мозга костей сухопутным человеком, совсем чужим на борту боевого корабля. Но никогда еще в жизни ему не было так хорошо, как здесь, в рубке. Никогда еще не испытывал он, что значит быть своим, в доску своим. Он счастлив был безмерно, более чем счастлив. Так чувствовал себя не только Мэллори. Так чувствовал себя и Андреа, и новые их друзья. Они сделали невозможное. А что после этого могут испытывать люди, кроме глубокого удовлетворения?! Не все они возвращаются домой. Нет с ними Энди Стивенса. Но странно, Мэллори не испытывал сожаления, а только легкую грусть. Словно угадав его мысли, Андреа чуть наклонился вперед.