— У вас все в порядке? — выдохнул Мэллори. — Здесь кто-нибудь был? Скорее, скорее!

— Да, да, все в порядке, — солдат был сбит с панталыку и перепуган. — Бога ради, что там за шум? Что происходит?..

— Проклятые английские диверсанты! — злобно выругался Мэллори. — Они убили часовых и проникли в форт! Вы уверены, что здесь никого не было? Дайте-ка я проверю. — Он оттолкнул часового плечом, обшарил фонариком массивный висячий дверной замок и сжался в пружину. — Спасибо и на этом, Господи.

Он обернулся, направил слепящий луч прямо в глаза солдату, пробормотал извинения и выключил фонарь. Щелчок выключателя слился с тупым ударом рукоятки: чуть пониже уха, где голову немца не прикрывала каска. Часовой стал медленно оседать. Мэллори пришлось уклониться от падающего тела второго часового. На всякий случай он огрел и второго кольтом. И — замер обескураженно. Два злобно свистящих хлопка бесшумного пистолета Миллера раздались один за другим.

— Какого дьявола?.

— Хитрые птицы, начальник, — проговорил Миллер. — В самом деле, очень хитрые! Там был еще один, сбоку, в тени, — держа пистолет наготове, он нагнулся к телу третьего. — Кажется, успокоился навсегда, — произнес он безразлично.

— Свяжи этих, — Мэллори едва ли слышал слова Дасти. Он был занят: пробовал по очереди ключи. Третья попытка оказалась удачной. Ключ подошел. Замок открылся. Мэллори ткнул дверь. Та легко поддалась. Мэллори быстро огляделся. Вокруг никого. Не видно никого и никого не слышно. Только рев мотора последней машины, выезжающей за ворота крепости, да отдаленный треск автоматов. Андреа прекрасно делал свое дело. Только бы он не переборщил и вовремя отступил, не дал бы себя окружить.

Мэллори включил фонарь и шагнул внутрь. Миллер последует за ним, как только кончит возиться с часовыми. Вертикальная стальная, прикрепленная к скале, лестница уходила вниз вглубь пещеры. По обеим ее сторонам располагались полые шахты лифта. Даже сеткой не защищены. В середине шахт блестели смазанные маслом стальные тросы, а по углам квадрата — полированные металлические направляющие для подпружиненных колес самого лифта. Спартанская простота устройства не позволяла спутать шахты подъемников, ведущих в артиллерийские погреба, с чем-то иным.

Мэллори спустился по лестнице вниз. Перед ним открылся горизонтальный туннель. Посветив фонариком, Мэллори понял, что  туннель ведет в огромную пещеру, которая скрывалась под высоким скальным выступом, возвышавшимся над всей гаванью. А эта часть пещеры, там где он сейчас находится, дело рук человека, а не природы: вулканическая порода была высверлена и взорвана. Здесь не было ничего, кроме двух шахт подъемника и лестницы, ведущих вниз в артиллерийский склад. Со складом можно подождать. В первую очередь необходимо проверить, нет ли здесь часовых, и обеспечить путь к отступлению.

Мэллори быстро прошел туннель, то выключая, то включая фонарик. Немцы — мастера по части различных ловушек (скрытых мин и прочего) для охраны важных объектов. Однако в туннеле наверняка мин не было: ставить их рядом с сотнями тонн взрывчатки просто нелепо, детонацию никто не отменял. Сырой туннель с дощатым полом был метра два с половиной в высоту и столько же в ширину, — но проход узкий: почти все пространство занимали роликовые конвейеры для тяжелых снарядов и гильз. Они тянулись по обе стороны, справа и слева. Неожиданно рельсы конвейеров резко повернули — одна пара налево, другая направо — и отправились далее на расстоянии шести метров друг от друга, потолок туннеля исчез, в свете фонарика стали видны: вверху сводчатый купол, а впереди огромный зияющий вход в пещеру и силуэты двух огромных орудий. Свет могли увидеть снаружи — Мэллори выключил фонарь.

Он ощутил странную дрожь в пальцах рук, держащих фонарь и пистолет. Медленно пошел вперед. Медленно, но не крадучись. Без той медлительности, когда человек ежесекундно ожидает беды. Теперь он был совершенно уверен, что здесь нет часовых. Он шел как во сне. Как человек, не верящий, что совершил такое, во что до конца никогда не верил. Это была медлительность человека, встретившего наконец врага. Врага, которого боялся. Врага, которого все время искал.

«Наконец-то я здесь, наконец-то я здесь, — вновь и вновь повторял про себя Мэллори. — Я добился своего. Вот они, пушки! Те пушки, которые я должен уничтожить. Пушки острова Наварон. Наконец-то я до них добрался…» Но он никак не мог полностью в это поверить. Медленно подошел к орудиям. Осмотрел как следует — насколько представлялось возможным в полумраке.

Размеры пушек потрясли. Невероятно толстые в обхвате стволы. Невероятно длинные. Концы орудий терялись где-то далеко в ночи. Он вспомнил, что специалисты считали, что калибр этих пушек 229 мм, явно опасаясь преувеличить их калибр. Он повторил цифру вслух. Не согласился с мнением специалистов. «305 мм! Если не больше». Самые большие пушки, которые он когда-либо видел.

Большие? Боже мой, да ведь они гигантские! Дураки, чертовы слепые дураки те, кто послал «Сибарис» против этих динозавров.

Поток его мыслей резко оборвался. Мэллори замер, держа руку на могучем лафете, пытаясь сообразить, что за звук вернул его к действительности. Он стоял совершенно неподвижно. Закрыв глаза, чтобы лучше слышать. Но звук не повторился. Неожиданно до него дошло, что это вовсе не звук, а полное его отсутствие. Глубокая тишина прервала его мысли и зазвучала в нем сигналом тревоги. Ночь вдруг стала тихой, очень тихой: в самом сердце города прекратилась автоматная стрельба.

Мэллори выругался шепотом. «Размечтался! Так и есть. Андреа отступил. Теперь, надо думать, немцы вот-вот обнаружат, что их надули. Тогда они примчатся. Ясно без слов, куда они прибегут». Быстрым движением плеч Мэллори скинул ранец. Вытащил свернутую бухтой армированную веревку: их путь к отступлению. Что бы он ни делал, а об этом не забывал ни на минуту.

Накинув бухту на руку, осторожно двинулся вперед. Сделал всего три шага, ударился коленной чашечкой обо что-то твердое. Сдержал стон. Обследовал препятствие свободной рукой. — Железные перила высотой с метр, предохраняющие прислугу орудий от падения с обрыва особенно в темное время. В бинокль из рощи его невозможно было заметить, поскольку перила шли не по самому краю. И все же это следовало предусмотреть заранее. Мэллори на ощупь быстро прошел влево, к самому концу перил. Перелез через них. Надежно привязал веревку к основанию стойки, вмурованной в скалу, и осторожно двинулся к краю, понемногу разматывая бухту.

Под его ногой совершенно неожиданно оказалась пустота, 38-40 метров пустоты до поверхности воды гавани. Он стоял на кромке жерла пещеры. Вдали на севере, справа от него, бесформенное пятно среди морской глади — должно быть, мыс Демирджи. Прямо перед ним, чуть правее, на острове Майдос за темным бархатным сиянием пролива, огни домиков рыбаков. Их свет был не только демонстрацией самоуверенности немцев: огни служили для ориентира при ночной стрельбе. А слева, там где в скалу упиралась стена крепости, через дорогу, удивительно близко, всего в пятнадцати метрах по прямой, но значительно ниже, где-то на восемь-девять метров, должен находиться край балкона дома, где их сейчас ждет Кейси Браун   — балкон в темноте не виден, но он должен был быть там. Крыши, крыши, а еще дальше остальной город, облепивший полумесяц бухты. Вверху… вверху фантастический навес скалы загораживал полнеба. Внизу темнота так же непроглядна — поверхность бухты черна как чернила, чернее самой ночи. Он знал, что там стояли суда: греческие шаланды, каики, немецкие катера, но не видел их, словно они находились за многие мили от него.

Короткий, но успевший все схватить взгляд отвлек Мэллори всего на секунду, но этого ему было достаточно. Он наклонился, привязал к концу веревки две петли и оставил веревку на самом краю. Веревка, пожалуй, не достанет до воды метров девять, это гарантирует, что ее не зацепит  мачтой проходящий катер или каик. Но при прыжке с конца веревки есть риск угодить не в воду, а им на палубу, поломав при этом кости. А ведь суда вполне могли там оказаться, скала нависала над водой никак не меньше двадцати метров. Мэллори еще раз поглядел в темноту и вздрогнул: он молил Бога, чтобы им с Миллером не пришлось выбираться этим путем.