Еще одна длинная автоматная очередь ударила по камням, только что им оставленным. Андреа потерся грязным заросшим подбородком о тыльную сторону ладони. Эти мерзавцы действовали очень профессионально, концы цепи охватывали его полукольцом, окружая. Он это предвидел и заранее приметил спасительный овражек, который извивался вверх по склону позади него, — его путь отхода. Но лишь сейчас ему стало ясно, что при таком раскладе вот этот край цепи наткнется прямо на их пещеру. Нужно срочно менять план действий. А как?

Андреа перевернулся на спину, поглядел на вечернее небо. С каждой минутой становилось темнее. Быстро темнело еще и от тяжело падавшего снега. День угасал. Грек осмотрел вздымающуюся громаду Костоса — лишь несколько скал и выемок перечеркивали однообразие ровного склона. Он еще раз окинул взглядом горы. Автоматы горного батальона снова заговорили. Он увидел, что опять повторяется тот же маневр. Все надо рисковать, подставляться под пули, уводить преследователей прочь от пещеры. Достаточно темно, есть шанс, что промахнуться. Вон в метрах сорока слева вверх по склону первое подходящее укрытие.

 Он привстал и бросился туда, вслепую стреляя на ходу вниз.  Пули свистели над головой или рикошетили от скал. До укрытия тридцать пять метров, тридцать, двадцать, а пули все мимо, лишь несколько рывков за развевающиеся полы маскхалата. Он поскользнулся, вскочил по-кошачьи. Еще десять метров, а он все цел и неуязвим.  Нырнул в укрытие, упал на грудь и живот так, что почувствовал ребрами, как судорожно сжались легкие. Задохнулся. Пытаясь отдышаться, вставил новую обойму. Глянул на вершину горы, выбирая следующее укрытие. Сделал несколько прицельных выстрелов, чтобы охладить пыл преследователей. Вскочил на ноги, и, моля Господа об удаче, кинулся вверх  и в сторону к новой груде камней. 

Сумерки уже капитально тронули вершину, и Андреа стал только тенью, быстро бегущей тенью на фоне призрачно-смутного горного пейзажа. Разобрать что-либо на монотонном заснеженном склоне было одинаково трудно в любое время. Но непрерывный плотный огонь немцев и сейчас, в сумерках, был опасен. Безумству храбрых поем мы песню. Последние три метра он летел в воздухе, упав за камни, он отполз в сторону, выглянул из-за укрытия и с облегчением вздохнул. Глаза сузились в улыбке. Задача выполнена, — цепь немцев миновала вход в пещеру. Андреа глянул в небо, моргнул — первые хлопья падающего снега растаяли на его ресницах. Он снова улыбнулся. Почти лениво вынул последнюю обойму и вставил ее в маузер.

— Начальник, — голос Миллера угрюм.

— Да? В чем дело? — Мэллори стряхнул снег с лица, с воротника накидки и стал вглядываться в белое месиво впереди себя.

— Начальник, когда вы учились в школе, вам не приходилось читать рассказы о том, как люди терялись в снежной буре и бродили по кругу день за днем?

— У нас была именно такая книга в Куинстауне, — ответил Мэллори.

— Бродили по кругу, пока не умирали, — настаивал Миллер.

— О, ради Бога, — нетерпеливо произнес Мэллори. Ноги его даже в просторных ботинках Стивенса противно ныли. — Как мы можем плутать по кругу, если все время спускались вниз? Ты думаешь, мы где, на чертовой винтовой лестнице?

Дальше Миллер шел в напряженном молчании. Мэллори двигался рядом. Они по щиколотку утопали в мокром липком снегу, падавшем тихо и неустанно в течение последних трех часов, с тех пор, как Андреа увел поисковую партию егерей. Даже в середине зимы в Белых горах, на Крите, не бывало такого обильного и непрерывного снегопада. «А ведь где-то есть острова над которыми круглый год светит солнце, — горько подумал он.

Он не предвидел снегопада, когда собирался в деревню Маргариту за едой и топливом. Но и тогда он не изменил бы решения. Хотя Стивенс теперь не так страдал от боли, он слабел на глазах. Крайняя необходимость вынудила их предпринять этот поход.

Луна и звезды закрыты тяжелыми снежными облаками, и мало что можно было разглядеть, даже на расстоянии трех метров. Потеря компаса делала их беспомощными. Мэллори не сомневался, что найдет деревню — это так просто: пойти вниз по склону и шагать до тех пор, пока не наткнешься на ручей, бегущий через всю долину. Затем по ручью двигаться на север, пока не достигнешь Маргариты. Но что будет, если этот снег помешает отыскать на обратном пути крошечную пещерку в громадной горной пустыне…

Мэллори едва не вскрикнул — железная рука Миллера ухватила его за локоть, и потянула вниз, в снег. Мэллори разозлился, но не на Миллера, а на самого себя, — задумался не вовремя, так и до беды не далеко. Он прикрыл козырьком ладони глаза от снега и стал вглядываться в бархатное белое покрывало, вихрями поднимающееся перед ним в темноте. Наконец, чуть ли не в трех метрах впереди, разглядел темное пятно пастушьей хижины. Этот ориентир он приметил еще днем, она лежала на полпути между пещерой и деревней, почти прямо на прямой их соединяющей. Мэллори облегченно вздохнул, чувствуя прилив уверенности, — не заблудились, скоро будут в деревне.

— Хижина, — тихо сказал он Миллеру на ухо. — Элементарная навигация, мой дорогой капрал. А ты заладил, заблудились, ходим по кругу! Чуть больше веры в… — он умолк: пальцы Миллера еще крепче впились в его локоть.

— Я слышал голоса, начальник, — еле слышно прошептал Миллер.

— Ты уверен в этом? — засомневался Мэллори, заметив, что свой пистолет Миллер не вытащил.

Миллер помедлил и раздраженно прошептал:

— К чертям собачьим, начальник, ни в чем я не уверен. Последний час я только и делал, что воображал всякую чертовщину. — Он отбросил назад капюшон, чтобы лучше слышать, вытянулся вперед и через секунду снова склонился к Мэллори. — Как бы там ни было, я уверен, что слышал что-то.

— Пойдем посмотрим, — Мэллори снова был на ногах. — Думаю, что ты ошибаешься. Это не могут быть егеря. Они наполовину влезли на Костос, когда мы их видели в последний раз. Такие хижины используются пастухами только в летние месяцы. — Он спустил предохранитель кольта 45-го калибра и медленно, пригнувшись, двинулся вперед, к ближней стене хижины. Миллер шел рядом.

Они прижались к тонкой, обшитой толем стене и замерли. Через несколько секунд Мэллори успокоился:

— Похоже там никого. Если кто-то и есть, то ведет себя невероятно тихо, но все может быть. Давай, ты туда, а я навстречу. Встретимся у двери. Углы обходи, отходя подальше от стены, если не хочешь получить по голове.

Через минуту они были внутри хижины. Плотно прикрыли дверь. Отведя руку с фонарем в сторону, Мэллори осветил все закоулки ветхого строения. Хижина была пуста. Земляной пол, грубый деревянный топчан, полуразвалившаяся плита и ржавый фонарь «летучая мышь» на ней.

Вот и все. Ни стола, ни стула, ни даже окна. Мэллори прошел к плите, поднял фонарь, поболтал им в воздухе:

— Им уже много недель не пользовались, но керосин залит полностью. Очень пригодится в нашей пещере, если конечно мы ее отыщем… — Он замер, будто врос в пол. Прислушался. Глаза уставились в пустоту, голова слегка склонилась набок. Мягко, очень бережно он опустил лампу и спокойно подошел к Миллеру. — Напомни, чтобы я извинился перед тобой, — прошептал он. — Нас здесь целая группа. Дай мне твою пушку и продолжай говорить.

— Снова как Кастельроссо, — громко пожаловался Миллер. Он и бровью не повел. — Это становится уже скучно. Китаец, бьюсь об заклад, и на этот раз обязательно китаец. — Теперь он говорил сам с собой.

Держа пистолет с глушителем в левой руке у пояса, Мэллори бесшумно отошел на метр от хижины и двинулся в обход. Он обогнул два угла и подошел к третьему, когда краем глаза заметил сзади неясную тень человека, метнувшегося к нему от земли с занесенной для удара рукой.

Мэллори отскочил в сторону, ловко развернулся и с ходу нанес кулаком яростный удар в живот нападавшего. С болезненным стоном, перегнувшись пополам, нападавший бездыханно рухнул на землю. Мэллори перебросил пистолет в правую руку и, не мигая, уставился на распростертое тело, на примитивную деревянную дубинку, зажатую рукой в перчатке, на холщовую котомку за спиной.