— Конечно. Уверяю, Марина, ты еще устанешь от всех достопримечательностей и святых мест Иерусалима. Но зато мы с тобой отдохнем от Петербурга.

— Скажи лучше, ты отдохнешь от Алексея, — заметила княгиня. — А я по прилету займусь обустройством твоего дома и быта.

— Верно. Надо купить дом, пока не подорожало.

— Значит, я этим и займусь. Романовы не могут жить в гостинице, — иногда апломб Марины звучал забавно. Впрочем, в девичестве супруга носила фамилию Голенищева-Кутузова, за ее спиной стояла вереница славных предков ничуть не хуже и не меньше, чем у Романовых и доброй половины европейских монархов.

— А гостиница «Царь Давид» в Иерусалиме замечательная. Постараюсь выяснить, кому она сейчас принадлежит.

— Дело стоящее, если все так, как ты рассказывал, — глаза Марины на секунду сузились. — Если Иерусалим останется за нами, то недвижимость сильно подорожает.

— Не для себя. Думаю, купить и подарить.

— Ему?

— Нет. Его родителям.

— Не старайся, за «Андрея Первозванного» в жизнь не откупишься. Он тебя ценит и любит, не опошляй дружбу мелкими подарками.

— Может быть. Но не так все плохо. Даже если не оценят, дом в святом городе им пригодится.

— Вот и купи им уютный особняк, а не кричащее здание в центре с плебейским прошлым.

В креслах напротив дети княжеской четы играли с оловянными солдатиками. Сережа сосредоточенно сопя разглядывал со всех сторон фигурку рыцаря. На щите металлического воина выделялся красный крест.

— Крестоносец?

— Да, папа. Раз наши взяли Иерусалим, значит мы крестоносцы. И у меня крестоносец. Вот!

— Кто тебе рассказал про крестоносцев?

— Все говорят. Дядя Алексей рассказывал. Папа, а почему его все боятся? Он хороший. Совсем не страшный. Он сам боится на санках кататься.

— Я знаю, — улыбнулся князь и пригладил волосы сынишки.

Полет долгий. Впереди промежуточные посадки в Чернигове и Константинополе. Времени много. Оставив семью, князь прошел в хвост салона где в одиночестве смотрел в окно мужчина в очках.

— Не помешаю, Зеэв Евнович?

— Конечно нет, Дмитрий Александрович. С момента нашей последней встречи у меня накопились вопросы.

— Как у вас самочувствие? Может, стоило все же поездом и морем ехать?

— Спасибо, все хорошо, — господин Жаботинский рефлекторно прижал руку к груди. — Благодаря врачам, обошлось. Сейчас уже ничего не беспокоит, даже бегать разрешили. А уж в Палестине вообще все само должно пройти.

— Это хорошо. Только смотрите, не увлекайтесь работой во вред делу. Я настаиваю, чтоб вы раз в неделю навещали врача. Мне рекомендовали старшего военврача Сыромятина, он заведует госпиталем при иерусалимском гарнизоне.

— Воспользуюсь. Дмитрий Александрович, раз уж мы летим одним бортом, поинтересуюсь: почему вы именно мне предлагаете сформировать правительство и возглавить еврейскую самооборону?

— Наверное, вы наиболее адекватный и реалист из всех возможных кандидатур. К этому, за вас замолвил слово генерал-полковник Быкадоров. Наши армейцы оценили помощь от ваших подпольщиков из «Иргуна». Если вы помогли нашим людям в Палестине из России, то на месте у вас еще лучше получится.

— Почему вы думаете, что я буду помогать России?

— Потому-что вы умный человек, Зеэв Евнович, настоящий националист. Вы любите свой народ, желаете ему самостоятельно строить свое государство на своей земле, а не загонять евреев в рай ради никому неведомых великих целей.

Князь не стал говорить, что при необходимости нет особой проблемы еще раз заселить Палестину заново. По лицу Зеэва Жаботинского читалось, что он все прекрасно понимает, и сказанное, и подразумеваемое.

— Спасибо, только среди сионистов не все это понимают. Мне будет сложно убедить людей, выдвинуть соратников, собрать парламент, — Жаботинский подпер подбородок кулаком и поднял глаза на князя. — Немного удивляет Царство Иудейское. Дмитрий Александрович, вы же понимаете, что я не из царского рода. И вообще ни один иудей в здравом уме и рассудке не примерит на себя корону Мошиаха! А царя не еврея у нас не примут.

— Знаю. Предлагаю вам подумать над этой коллизией. Впрочем, вы удачно вспомнили Мессию.

— Я подумаю, но сразу говорю вам: выше премьера не прыгну и не хочу.

Дмитрий коротко кивнул в ответ. В голове князя уже вырисовывалась оригинальная схема, в будущем гарантирующая головную боль политикам и дипломатам, одновременно избавляющую будущего премьера от немалой доли проблем с переселенцами, особенно из Западной Европы и бывшей Польши.

— Как понимаю, вопрос Иерусалима не обсуждается?

— Верно. — Дмитрий на несколько секунд прикрыл глаза. Перед внутренним взором вновь предстал Сережа с фигуркой крестоносца в руках. — Это будет Иерусалимское королевство.

— Интересный подход. Интересные, необычные смыслы. Если не ошибаюсь, крестовые походы не в русской традиции.

— Иногда традиции надо менять.

— Кажется, я догадываюсь, кому достанется корона Иерусалима.

— Верно. Вы с ним встречались в частной беседе. И я ему служу.

Зима на Ближнем Востоке, это не суровые морозы и метели Северной Европы. После заснеженного Санкт-Петербурга Иерусалим встретил русских ласковым солнышком и теплым ветерком. Как на курорт приехали. Увы, князя с первых минут после приземления закрутил водоворот забот. Началось с того, что в Святом городе его уже дожидалась делегация шаха Персии.

В Тегеране весьма серьезно восприняли объявление войны Соединенными Штатами и выдвинули проект полноценного военного союза. Что ж, дивизии никогда лишними не бывают. Другое дело, князь Дмитрий ума не мог приложить: куда их направить? Ведь даже у русской Ставки верховного командования планы войны с Америкой пребывали в состоянии весьма хаотичном. Вплоть до того, что даже крейсерские операции ограничились Старым Светом, а дивизии подплава занимались патрулированием и ремонтами.

Работа над Ближневосточным урегулированием не снимала с князя других обязанностей. Как минимум приходилось, курировать своих людей в России, быть в курсе новостей, включая под строгими грифами и свежую статистику профильных ведомств. Последняя больше радовала, хоть и попадались нехорошие моменты.

Не повезло жить в центре Европы, могучей стране со своими Ахилесовыми пятами. Дмитрий и не помнил, когда все с экономикой и промышленностью пребывало в полном ажуре. Вот и сейчас, аналитики Министерства Торговли и Промышленности били тревогу — неожиданно нарисовался серьезный дефицит сырья для выплавки алюминия. Нефтяной кризис преодолели, но зато на горизонте вырисовывается кризис энергетический. Раскручивающийся маховик военного производства требовал все больше и больше сырья, энергии, квалифицированных рабочих.

Могучая империя разминалась, накачивала мускулы, готовилась к схватке за мировое первенство. Население в 240 миллионов человек, по большей части европейские христианские народы, завершившаяся колоссальная программа по полному охвату средней школой христианской молодежи, передовые институты и университеты, мощнейшая промышленность. Да, по всем ключевым параметрам — выработка электроэнергии, выплавка стали, производство двигателей, переработка нефти и добыча угля — законное второе место в мире. Многочисленные крепкие крестьянские хозяйства и передовые сельхозпредприятия с тысячами десятин земли обеспечивали продовольствием и сырьем не только саму Россию, но и позволяли поддерживать союзников, за встречные поставки и оплату, разумеется.

Империи бросили вызов? Что ж, тем хуже для врага. Уже сейчас Европейский Союз превосходил по объемам производства Северную Америку. И это мы еще не перестроились на военные рельсы. К этому неисчерпаемые ресурсы Азии и Африки, людской интеллектуальный потенциал большой Европы от Ирландии до Урала, сильные флоты и воздушные армады, к этому неоценимый опыт сражений горячего 1940-го года.

Дмитрий трезво оценивал ситуацию. Алексей Второй прав: Европейская война переросла в войну Мировую, но у нас очень хорошие шансы. Недаром сюзерен тормозит с мобилизацией, но зато ввел налоговые льготы на строительство новых предприятий. Прошло время, когда побеждали солдаты, теперь в первых рядах плечом к плечу идут промышленник, крестьянин и рабочий.