— Теперь уже да, — девушка улыбнулась, — я Рисса, вдова князя Драговита. Но родом я из Нортумбрии.

— Я слышал о тебе! — воскликнул Этельнот и тут же смешался, вспомнив, ЧТО именно он слышал об этой женщине. Однако, глядя на ослепительно красивую девушку, мило улыбавшуюся молодому человеку, ему с трудом верилось во все жуткие слухи ходившие вокруг мачехи князя. Недавнее раздражение и огорчение, вызванное общением с Эльфгивой куда-то сгинуло без следа — тем более, что принцесса Сассекса и в подметки не годилась этой златовласой красавице.

— Интересный наряд, — Этельнот кивнул на юбку девушки, снова невольно мазнув взглядом по голым ногам Риссы, — никогда такого не видел.

— Много веков прошло с тех пор, как кто-то одевал его в последний раз, — девушка сделала неуловимое движение бедрами так, что разрез на ее юбке распахнулся еще сильнее, обнажая стройное бедро, — такие наряды носили здесь еще до Рима, даже до кельтов. Нравится?

Принц кивнул, чувствуя, что его уши вновь вспыхивают пунцовым — само одеяние настолько не соответствовало его представлениям о том, что подобает носить девушке, что принц даже побоялся раскрыть рот, чтобы высказать свое отношение к необычному наряду.

— Ты не выглядишь настолько старой, — неловко пошутил он, — откуда бы тебе знать, что носили в такую старину?

— О, я знаю многое, — Рисса игриво подмигнула Этельноту, — если ты и вправду слышал обо мне, то вряд ли удивишься этому. Могу и тебе кое-что рассказать — и показать, если захочешь.

Она вновь улыбнулась, приблизившись к Этельноту почти вплотную: ее губы зазывно приоткрылись, в глазах мелькнула опасная бесовщинка. Молодой принц, словно завороженный, качнулся вперед, когда позади него послышалось негромкое хмыканье и кентец смущенно отпрянул, про себя ругаясь последними словами — надо же быть таким недотепой, второй раз за сегодня к нему подошли незаметно. А что будет в настоящем бою?!

— Рад, что вы уже познакомились, — усмехнулся Люб, поднимаясь на вышку, — должно быть приятно встретить земляка так далеко от дома. Хорошо выглядишь, матушка.

— И тебе спасибо на добром слове, сынку, — в тон ему ответила Рисса.

— Этельнот, не оставишь нас? — небрежно сказал князь, — нам надо поговорить наедине.

Тон, которым это было сказано, не оставлял Этельноту иного ответа кроме как, коротко поклонившись, не начать спуск со стены, время от времени бросая тоскливые взгляды на Риссу. Та, казалось, уже забыла о новом поклоннике, обратив все внимание на пасынка.

— Нечестно играешь, матушка, — укоризненно сказал Люб, когда Этельнот отошел достаточно далеко, — уговор был, что ты получишь его после победы, а ты уже сейчас клинья к этому сопляку подбиваешь. Да и вырядилась как… ты все же княгиня, а не девка с корчмы.

— Спасибо бы сказал, пасынок, — усмехнулась Рисса, — меньше на твою невесту засматриваться будет. А что сопляк — так не немногим старше тебя. Могли бы и мы…в свое время.

— Отцовскую вдову в жены взять? — хмыкнул Люб, окинув Риссу оценивающим взглядом, — я понимаю, конечно, что он в тебе нашел, но я скорее возьму на ложе волчицу.

— Ну и дурень, — рассмеялась женщина, — сам не знаешь от чего отказываешься. С этой твоей дурочки с Сассекса ты того не получишь.

— Эта дурочка, кстати, мне кой-чего рассказала о своей родине, — ответил Люб, — говорит, что ничего не слышала ни о какой такой дочери короля Нортумбрии.

— Мало ли чего она не слышала, — отмахнулась Рисса, — где Сассекс, а где Нортумбрия — если сам не знаешь, так поспрашивай у тех кто знает

— У тебя что ли?

— Да хоть бы и у меня, — сказала молодая женщина, — мне ведомо многое. Например то, что уже этой ночью Дивайтис, старый кривайтис умер в прусском святилище Ромуве. Уже горит священный костер, на котором уйдет к богам старый жрец, а сигоноты и вайделоты рассылают вестников по прусским и литовским лесам о выборе нового кривайтиса.

— Вот оно что, — Люб нахмурился, — ты как знала, когда в Щецине это предлагала.

— Это знали все, даже сам Дивайтис, — отмахнулась Рисса, — он давно говорил, что готов уйти к богам — все и ждали этого со дня на день.

— Тогда почему ты все еще здесь? — спросил князь, — разве ты не должна быть рядом с Волхом, чтобы он заявил свои права на жречество.

— Волх уже знает, — кивнула Рисса, — он, вместе с войском из кривичей и наревы, идет через земли латыголы. А здесь я потому, чтобы отправиться туда вместе с тобой.

— Ты совсем ополоумела? — возмутился Люб, — у нас с юга моравы с аварами подпирают, а ты хочешь, чтобы я пошел в прусские земли. Да там каждый второй, поди, почтет за честь у князя Велети из груди сердце вырвать.

— Может так, а может и нет, — рассмеялась Рисса, — сейчас пруссам не до Велети — у них и своих раздоров хватает. Да и не так уж они вас и ненавидят — натанги, вармы и помезане давно с Велетью торгуют, иные из них даже сами готовы твои подданство принять. А если сейчас еще и появится поставленный тобой кривайтис — так желающих еще больше будет. Все языки — от пруссов до куршей — встанут под твою руку против Ростислава.

— Если он не поспеет к Волину раньше, — недоверчиво протянул Люб. Он задумался — риск велик, но Рисса права — сам собой Волх не сможет навязать себя пруссам и князь Велети станет для него лучшим подспорьем, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону

— Ладно, быть по тому, — кивнул он, — прямо сейчас, значит, прикажу готовить лодьи. Пора и впрямь навести порядок на Янтарном берегу.

— Вот и я про что, — сказала Рисса, и хотела было добавить что-то еще, когда во двор вышла Эльфгива. Сначала она улыбнулась Любу, но заметив, кто стоит рядом с ним сразу же изменилась в лице. Рисса же, ничуть не смутившись, улыбнулась и помахала рукой, на что Эльфгива, гордо вскинув голову, развернулась и ушла обратно в крепость.

— А она красавица, твоя невеста, — игриво сказала Рисса, — может, мы еще и станем подружками.

Люб внимательно посмотрел на мачеху.

— Если все, что ты задумала, пройдет как надо, — сказал он, — с благодарностью я не задержусь. Но от моей невесты держись подальше — ясно?

Не дожидаясь ответа, князь, грохоча сапогами, спустился во двор и тоже вошел в детинец. Рисса осталась на стене, ее полные алые губы кривились в коварной улыбке.

— Ясно, что же неясного? — негромко пропела она, — чего князь не узнает, то его и не рассердит.

С обширного ложа, устланного медвежьей шкурой, Стюрмир поднялся с трещащей головой — очередной пир накануне не прошел для него даром. Рядом с ним, разметавшись пышными телесами по меховой постели, мирно похрапывала какая-то деваха со спутанными рыжевато-каштановыми волосами. Какое-то время Стюрмир вожделенно созерцал аппетитные округлости ягодиц, так и просящиеся в крепкую мужскую руку, но с сожалением отстранился и, поднявшись с кровати, принялся натягивать портки и рубаху.