— Что еще за условие? — подозрительно спросил Люб.

— Скажу когда будем в Щецине.

На том и порешили — а вскоре и из самого Щецина пришли вести, что Ядун хочет видеть Люба в храме Триглава. Приглашение оказалось настолько вовремя, что Люб был готов заподозрить Риссу в сговоре с хозяевами Щецина — если бы не знал, что жрецы Триглава всегда недолюбливали его мачеху. Но новый общий враг казался настолько опасным, что даже недавние соперники отбросили перед ним былые раздоры.

Об этой опасности говорил сейчас и сидевший за столом Ядун.

— Триглава чтят и в земле сорбов, — рассказывал жрец, — и ко мне давно доносятся тревожные вести. Князь Древан боится тебя, Люб — и самой Велети и ее союза с данами и фризами, считает, что мы хотим поделить его земли, также как мы сделали с саксами.

— Вот же старый дурень, — фыркнул Люб, — на что мне его чащобы?

— Может и незачем, — пожал плечами Ядун, — но этих страхов ему хватило, чтобы перейти под руку Ростислава, князя Нитры и Моравии, а теперь еще и аварского кагана.

— Я уже знаю все это, — досадливо передернул плечами Люб, — и что теперь? Мне нужно готовить к обороне все Поморье, от Вислы до Лабы — но особенно Одру. По ней из земель сорбов всего ничего до Венеты.

— Если Ростислава что-нибудь не отвлечет, — заметила Рисса.

— О том я и хотел сказать, — кивнул Ядун, — сорбы с давних пор враждуют со сленжанами, что держат городища по Одре и Бобру. И среди них немало тех, кто верен Триглаву — и тех, кто еще помнит как их деды и отцы страдали под аварским игом. Сейчас, когда авары вернутся вместе с моравами — да еще и жрецами Распятого, врагами старых богов, — никто в Сленжанской земле тому не обрадуется.

— Захотят ли они принять нашу сторону в грядущей войне? — усомнился Люб, — раньше они только держали оборону от сорбов, но никогда не нападали первыми.

— Их черед все равно придет, рано или поздно — пожал плечами Ядун, — но в союзе с нами они еще могут хоть на что-то надеяться. Если мы уговорим их выступить на сорбов, то выгадаем время, чтобы подготовиться самим.

— И кто же их будет уговаривать? — спросил Люб.

— Я отправлю кого-то из волхвов в Глогув, — ответил Люб, — тамошние жрецы могут прислушаться к голосу Щецина — особенно если с ними пойдет кто-то из людей князя.

— Знать бы только кого лучше послать, — недовольно протянул Люб. Его взгляд упал на Стюрмира и его лицо просветлело.

— А может, ты и пойдешь? — воскликнул он, — княжескому посланнику в Глогуве, может, и не так обрадуются, но если он будет еще и посланником короля Фризии — даже в сленжанской глуши слышали о вашей земле. Тогда сленжане и впрямь могут решить, что сразу две державы поддержат их против моравов.

Стюрмир замялся с ответом: с одной стороны Бюрхтнот слал его в Венету не за тем, чтобы Фризия ввязывалась в славянские распри, с другой — он же сам хотел, чтобы Люб поддержал его в войне в Англии. А как убедить союзника воевать за тебя, если ты сам не собираешься помогать ему в беде?

— Я не требую фризских воев для Волина, — верно истолковал его замешательство Люб, — вы далеко и у вас, я знаю, есть свои сильные враги. Нужно только, чтобы сленжане поверили в эту помощь — а там уже, дадут боги, уже и остальные втянутся.

— Это поможет, но лишь на время, — заметила Рисса, — если верно то, что говорят о Ростиславе, сленжане его не остановят — чай не сильнее аваров.

— У тебя есть для нас другие союзники? — недовольно спросил Люб.

— Есть, — кивнула Рисса, — причем из бывших врагов. Старый кривайтис пруссов сейчас при смерти — и они ищут нового верховного жреца. Если им станет кто-то дружественный нам — пруссы, кривичи, а может и жмудины с куршами и земиголой, встанут за нас. Да и мазовшане, среди которых немало породнившихся с пруссами, не останутся в стороне.

— Звучит красиво, — кивнул Люб, — осталось только найти верховного жреца. У тебя есть такой на примете?

— Есть, — кивнула Рисса, — сам князь Волх.

— Что? Разве его примут пруссы?

— У него есть галиндская кровь, — пожала плечами Рисса, — и когда-то он обучался волхованию у тамошних жрецов, а теперь он и сам большой чародей. Среди подданных Волха теперь и кривичи Избора — а они тоже чтят Кривайтиса своим верховным жрецов. К тому же, у вендов ведь есть торговые городки в землях пруссов и те давно бы хотели расширить эту торговлю. Серебром можно сделать многое, особенно добавить к серебру сталь — послав воев Велети в прусские земли, чтобы поддержать нужный нам выбор.

— Нам с юга грозят моравы, а ты хочешь, чтобы я слал людей в восточные леса, — раздраженно спросил Люб, — только не хватало нам ввязаться в еще одну войну.

— Если ты все сделаешь правильно, никакой войны не будет, — сказала Рисса, — я же говорю, многие в прусских землях сами мечтают о новых торговых путях. Есть еще и Двина, а по ней сидят курши и земиголы, селы и летты. Все они чтут кривайтийса верховным жрецом и они же, давно мечтают отвести себе ручеек от серебряной реки с Волги.

— А ты с Волхом желаешь пригрести к рукам богатства Янтарного берега, — усмехнулся Люб.

— У каждого своя корысть, — пожала плечами Рисса.

— А какая корысть у тебя? — спросил Люб, — не верю я, что дело лишь в том, чтобы усадить твоего князя в жрецы пруссов, что ты бьешься только за янтарь и серебро. Сколько я тебя помню, ты никогда не оставляла надежд вернуться на Запад.

— Ты знаешь меня лучше, чем я думала, — рассмеялась Рисса, — но у тебя, — точнее твоего нового друга, — есть то, что поможет мне и в этом.

— И что же?

— Принц Этельнот.

Она глянула на ошарашенного Стюрмира и тот, забывшись, даже приподнялся на стуле.

— Принц Кентский — не раб и не лошадь, чтобы дарить его кому попало! Он воспитанник Бюрхтнота и ценный заложник для Фризии…

— Который потерял свою ценность с тех пор как Уэссекс захватил Кент, — перебила его Рисса, — и силой вы не сможете вернуть ему трон.

— А ты сможешь? — сощурился Люб.

— Может быть, — уклончиво сказала Рисса, — и в любом случае — я хочу иметь свою долю, если вы и впрямь сможете захватить Британию.

Люб пожал плечами.

— Этот мальчишка слишком ценный дар, — сказал он, — впрочем, в грядущей войне он нам ничем не поможет — разве что как боец. Но если такова плата за то, чтобы получить пруссов и иные народы Янтарного берега на своей стороне…что скажешь Стюрмир?

Стюрмир думал недолго: если Велеть потерпит поражение, Фризии можно забыть о походе в Британию — скорее сами англы, вместе с франками, явятся к Дорестаду.