– Уилл – наш главный снабженец, – сообщил Эндрю.

Уилл как раз осторожно насыпал порох к основанию огромного – не меньше шести футов в диаметре – пня, а затем приладил туда конец длинного шнура.

– Зажигаю! – крикнул он, приложив ладони рупором ко рту, и все лесорубы бросились наутек.

Уилл поджег фитиль и отбежал. Пламя карминно-красной змейкой поползло по длинному шнуру. Через несколько мгновений прогремел оглушительный взрыв. Когда рассеялся черный дым, стало видно, что пень почти полностью выкорчеван из земли. Мужчины принялись привязывать к нему толстые цепи, чтобы окончательно вырвать его с помощью воловьей упряжки.

Рейчел наблюдала за их работой с живым интересом.

– Зачем вы взрываете пни? – спросила она. – Ясно, что они очень большие и их невозможно выкопать, но почему нельзя их просто оставить на месте?

– Если мы их оставим, то негде будет расти новым деревьям. Не успеешь оглянуться – и лес пропадет, – объяснил он. – Убирая пни, мы освобождаем место для молодых побегов. – Рейчел понимающе кивнула, и Эндрю невольно улыбнулся, заметив на ее лице воодушевление. – Вообще-то это старый прием, которому мы научились у индейцев.

– Разве у индейцев есть порох? – засомневалась Рейчел. – Я думала, его изобрели китайцы.

– Никто не знает точно, кто на самом деле изобрел порох, – поправил ее Эндрю. – Наверняка известно лишь то, что он используется с незапамятных времен. Просто китайцы часто применяли порох, вот им и приписали роль первооткрывателей.

– Ну а как он попал к американским индейцам? – заинтересовалась девушка.

– Они не пользуются порохом, – уточнил Эндрю. – Когда я сказал, что это старый индейский прием, я имел в виду способ сохранения леса. Индейцы обычно сжигают подлесок, когда он становится слишком густым, чтобы дать место молодой поросли. Сейчас я покажу тебе, как это происходит.

Он взял Рейчел за руку и повел ее вниз, туда, где росли молодые деревца.

– Это район вырубки. Деревья еще слишком молоды, они не годятся для заготовки, – сказал Эндрю. – Поэтому нам приходится каждый год углубляться все дальше в лес, чередуя участки вырубок.

– Так вот зачем вам нужны волы, – заметила Рейчел. Она уже начала понимать, что к чему.

Эндрю кивнул:

– Мы используем их для тяги. Тяга – это перевозка бревен с места вырубки к опорному пункту.

Рейчел усмехнулась:

– А что же такое опорный пункт, осмелюсь спросить?

– Опорный пункт – это такое место, куда свозят все бревна. Часто мы заготавливаем лес сразу на нескольких участках, поэтому самым удобным местом сбора, естественно, оказывается берег реки. Оттуда можно сплавить бревна по течению до деревообрабатывающей фабрики.

Пока Эндрю говорил, они спустились по тропинке и подошли к бревнам, которые Рейчел уже видела однажды с вершины горы. Они заполняли реку так плотно, что под ними не было видно воды.

Несколько человек перепрыгивали с бревна на бревно, у каждого в руке был длинный шест с крюком на конце. Сплавщики аккуратно выравнивали бревна, чтобы они лежали на воде в один слой.

– С помощью этих шестов они подцепляют бревна и поворачивают их в воде.

– Выглядит довольно опасно, – сказала Рейчел. – Что будет, если кто-то из них упадет?

– Бревна размозжат ему череп или он утонет, если окажется под сплавным лесом и не сможет выбраться к воздуху. В лучшем случае он отделается переломом руки или ноги, а если совсем повезет, то просто искупается.

– Ты серьезно, Эндрю? – ужаснулась Рейчел.

– Они любят эту работу, Рейчел, – заверил ее Эндрю, – и очень гордятся своим мастерством.

– А ты когда-нибудь пробовал так?

– Конечно, но в этом деле никто не сравнится с Сэмом Монком. – Эндрю показал на лесоруба, который проворно перепрыгивал с бревна на бревно и ворочал огромными бревнами в воде так, словно это были какие-то зубочистки. – Монк – самый лучший сплавщик, которого я видел в жизни. Да и все они мастера своего дела, Рейчел. Каждый из них – настоящий специалист, будь то лесоруб, который валит дерево, или обдирщик коры, который очищает ствол и превращает его в бревно, или сплавщик, который переправляет его по реке. Чем лучше они работают, тем быстрее идет дело. Мои работники лучшие в округе. Я горжусь ими всеми.

Рейчел тайком поглядывала на Эндрю, с удивлением открывая в нем новые грани. Этот человек действительно искренне гордился своими работниками, но она могла поклясться, что им самим он никогда об этом не говорил. Его неожиданная откровенность смущала девушку. Сейчас он посвящал ее во что-то очень личное. Имела ли она на это право? У нее было такое чувство, что она вторглась на запретную территорию – туда, куда Эндрю не впускал никого. Рейчел взволнованно отвернулась.

– Почему же все эти бревна не уплывают вниз по течению? Что их удерживает?

– Мы делаем длинную сплотку и ставим ее поперек реки. Таким образом мы не запруживаем реку и в то же время удерживаем бревна.

– А что будет, если сплотка разойдется?

Эндрю небрежно пожал плечами:

– Тогда десятимильное скопление бревен уплывет по течению. Некоторые бревна иногда прорываются, но весь лес – никогда. Если это случится, мы потеряем целый год работы.

– Если это так опасно, почему же вы держите бревна в воде? Почему бы просто не сложить их штабелями перед деревообрабатывающей фабрикой?

– Лес хранят в воде по нескольким причинам, Рейчел. Во-первых, чтобы предохранить его от жучков и плесени. Во-вторых, чтобы избежать возгорания. Если срубленные бревна загорятся, будет адский пожар.

Рейчел всплеснула руками.

– Обещаю больше не задавать глупых вопросов.

– Хочешь посмотреть деревообрабатывающую фабрику?

– Еще бы! А ты не возражаешь?

– Конечно, нет.

Фабрика представляла собой огромное здание, напоминавшее амбар, внутри которого, точно в пчелином улье, кипела работа. Рейчел с восторгом остановилась на пороге. Помещение вибрировало от жужжащего звука пилы, в воздухе пахло опилками.

Водяное колесо, вращаемое речным потоком, переносило бревно на конвейер, где два человека снимали с него кору длинными зубчатыми ножами. Потом оно спускалось по желобу к зубьям огромной пилы.

Несколько рабочих обтесывали и зачищали края уже распиленных бревен, потом выносили их на улицу и укладывали сушиться на солнце и ветру.

Все это делалось настолько быстро и слаженно, что Рейчел невольно залюбовалась.

Когда они обходили работников, девушка заметила, что Эндрю держится с ней гораздо холоднее. Если кто-либо из мужчин, увидев ее, останавливался поболтать, Эндрю недовольно хмурился, советуя поменьше говорить, побольше делать. Похоже, он уже жалел о том, что затеял для нее эту экскурсию и потерял несколько часов рабочего времени.

– Река здесь никогда не замерзает, но зимой она становится немного медлительнее, – говорил он позже, когда они снова поднимались на гору за ее туфлями. – Мы стараемся обработать бревна весной и летом, когда течение самое быстрое, а осенью и зимой валим лес.

Когда они забрались наверх, Рейчел снова надела свои туфли и остановилась, чтобы в последний раз окинуть взглядом великолепную панораму. Она обратила к Эндрю сияющее лицо.

– Твоя страна внушает благоговейный страх, Эндрю. Она такая необъятная и необузданно дерзкая! Размах ее начинаний поразителен. У нас в Англии нет ничего подобного.

– Просто Англия уже обжита, – снисходительно произнес он.

– Да, верно. Моя страна стала цивилизованной много веков назад.

Эндрю посмотрел на нее, насмешливо вздернув бровь.

– Здесь, в колониях, мы склонны думать, что эта ваша «цивилизация» немного отдает военным душком.

Рейчел обернулась к нему, подбоченившись и вызывающе склонив голову набок.

– Я не позволю тебе испортить такой замечательный день спорами о политике, Эндрю Киркленд.

– Ты права, – проговорил он, благодушно усмехаясь. – В самом деле, я должен признать, что горная Шотландия достойна восхищения.

– Я никогда ее не видела и теперь, наверное, никогда не увижу, – сказала Рейчел, печально вздохнув.