Его глаза вспыхнули язвительным огнем.

– А я никогда и не претендовал на звание джентльмена, Рейчел Берк. И не собираюсь просить прощения за то, что вложил в эту пустую, но красивую золотую головку мысль о том, что она венчает тело женщины.

С трудом обуздывая свой гнев, Эндрю больно схватил ее за плечи.

– Ты создана для любви, Рейчел Берк. В этом пылком теле томится скрытая энергия жизни, и я зажгу из искры яркое пламя.

Он опять нагнул голову, собираясь завладеть ее губами, но на этот раз девушке достало силы вырваться из его объятий. Охваченная не меньшей яростью, она вскинула на него горевший негодованием взгляд.

– Вы невоспитанный эгоист, дикарь, мистер Киркленд, и я сильно сомневаюсь в крепости вашего рассудка. Ваши грубые выходки меня утомили. – Она презрительно улыбнулась, окатив его насмешливым взглядом зеленых глаз. – А что касается вашего хвастливого обещания зажечь во мне страсть, то единственное, что вы способны во мне зажечь, так это желание немедленно сказать вам «спокойной ночи». Хотя, надо признаться, вы не заслуживаете такого вежливого обхождения.

Рейчел сердито отвернулась и зашагала вниз по лестнице. Лишь через несколько часов, когда гнев ее немного утих, она наконец смогла заснуть.

Возвращение в Бостон было далеко не таким радостным, как предыдущая поездка. Рейчел и Элизабет сидели на одеялах в глубине повозки, а Джонатан ехал на кучерском месте вместе со своим дядей.

Элизабет была необычно молчалива. Ее мысли занимала судьба высокого английского офицера, с которым она простилась в Ханаане. Увидится ли она еще когда-нибудь с Брэндоном Сазерлендом? Останется ли он жив после боев в Акадии? Вернется ли в Виргинию? «Как жаль, что мы так мало побыли вместе!» – мысленно сокрушалась она.

Рейчел же думала о широкоплечем красавце, который сидел к ним спиной и правил фургоном. Как же бесил ее этот самодовольный нахал! Сегодня утром, вместо того чтобы извиниться за неучтивое ночное поведение, он держался с обычной бесстрастной надменностью – как ни в чем не бывало! В душе она злилась и на него, и на себя. Интересно, чем можно пробить его толстый панцирь? О, как бы она насладилась хотя бы искоркой раскаяния в этих поразительно синих глазах! Особенно если эту искорку ей удалось бы высечь самой. Девушка ломала голову, пытаясь придумать способ отмщения. Как заставить его заплатить за такое бесцеремонное обращение с ней? Губы Рейчел кривились в злорадной усмешке, когда она представляла этого грубияна, этого эгоиста с непомерно раздутым самомнением, на коленях вымаливающего у нее прощение.

Поглощенная своими мыслями, она не заметила, как фургон остановился, а Эндрю Киркленд протянул ей руку, чтобы помочь выйти.

– Этот злобный блеск в ваших глазах, миледи, позволяет мне догадаться, что вы думаете обо мне, – сказал он с веселой усмешкой.

Рейчел очнулась от упоительных фантазий и виновато уставилась в бездонные сапфировые глаза объекта своих мстительных помыслов. Растерянно оглядевшись, она увидела, что Элизабет и Джонатан уже заходят в двери дорожной гостиницы, и в смущении обернулась к Эндрю Киркленду. Он смотрел на нее, вопросительно вскинув бровь и весело сверкая глазами.

– Могу поспорить: вы представляли себе мою персону, связанную по рукам и ногам и висящую над костром индейцев абернаки.

Обхватив девушку одной рукой за талию, Эндрю высадил ее из фургона. Когда ноги Рейчел коснулись земли, он не выпустил ее из объятий, продолжая смотреть сверху с уничтожающей кривой усмешкой.

Рейчел чувствовала себя в его руках маленькой и беспомощной. Даже презренному Саккету не удавалось так унизить ее физически, как унижал ее этот мужчина. После неприятной ночной встречи на башне Рейчел поняла, что Эндрю Киркленд испытывает к ней такие же низменные желания, что и жестокий бандит-француз.

«Неужели все местные мужчины – дикари? – расстроенно думала она. – Грубые и первобытные, как земля, на которой они живут? А местные женщины – несчастные заложницы этих гнусных распутников? Не может быть! Наверняка где-то в этой стране есть настоящие джентльмены с благородными рыцарскими сердцами».

Чем больше она размышляла над этим, тем больше злилась. Не успела она приехать в колонии, как тут же попала в руки этих неотесанных варваров!

«Хватит с меня издевательств!» – решила Рейчел. Она чувствовала себя юным Давидом, вступившим в схватку с Голиафом, только ее оружием были праща гордости и камень негодования.

Она вскинула голову и с вызовом взглянула в лицо Эндрю. Зеленые глаза девушки грозно сверкали, как будто у нее в руках и в самом деле было оружие.

– Вы серьезно меня недооцениваете, милорд, если думаете, что мне достаточно вообразить, как вас пытают другие. Только собственноручная месть принесет мне удовольствие.

Выслушав эту гневную тираду, Эндрю Киркленд разразился веселым хохотом. Девушка вырвалась из его рук и сердито зашагала в гостиницу.

Когда они все вместе сели ужинать, Элизабет невольно заметила натянутость в отношениях Рейчел и Эндрю. С момента их приезда в Ханаан она впервые имела возможность видеть их вместе и без труда поняла, что они настроены друг к другу враждебно.

По всему было видно, что Рейчел испытывает к Эндрю полное отвращение, тогда как он равнодушно терпел ее присутствие. Элизабет слишком часто видела это выражение на лице брата и знала, что оно значит.

Она возлагала большие надежды на то, что между этими двумя дорогими ей людьми возникнут теплые отношения, и теперь с разочарованием наблюдала их взаимную неприязнь. Элизабет боялась слишком сильно вмешиваться, но готова была, если того потребуют обстоятельства, взяться за руль и выправить курс. «К тому же, – подумала она, печально вздохнув, – это поможет мне отвлечься от тревожных мыслей о Брэндоне Сазерленде».

В тот же вечер Элизабет напрямую спросила Рейчел, что произошло у нее с Эндрю. Та не хотела ничего говорить, но встревоженное лицо Элизабет разбередило ей совесть.

– Элизабет, я не хочу тебя обидеть, – осторожно сказала она, – зная, как сильно ты любишь своего брата.

– Конечно, я люблю Эндрю, – заявила Элизабет, – но ты мне тоже небезразлична. Я чувствую ответственность за твою судьбу, Рейчел. Это я уговорила тебя поехать со мной в Ханаан, и в результате ты чуть не погибла. И вот теперь я вижу, что у вас с Эндрю серьезно не ладятся отношения.

Рейчел ласково улыбнулась:

– Не бывает, чтобы все относились друг к другу с симпатией. Вот и мы с Эндрю просто не сошлись характерами. Похоже, его возмущает само мое присутствие, а я не могу терпеть его наглость. Если честно, Элизабет, у меня вообще в голове не укладывается, как такой грубиян может быть твоим братом. Я еще никогда не видела таких нетерпимых, заносчивых, властных…

– И необычайно красивых, не так ли? – перебила Элизабет с лукавой усмешкой. У нее появилось весьма обнадеживающее подозрение.

– О да, этот грубиян довольно красив, – согласилась Рейчел, – но вся беда в том, что он это знает.

Девушка продолжала осыпать Эндрю Киркленда бранными словами, а по лицу Элизабет расползалась улыбка облегчения. С каждым произнесенным словом становились все яснее истинные чувства Рейчел к ее брату. Она понимала, что девушка просто не признается самой себе в этих чувствах, но это лишь вопрос времени.

– И потом, почему он носится повсюду, нарядившись дикарем? – возмущенно спросила Рейчел.

– Ну, это долгая история. Видишь ли, Эндрю – не родной мой брат, а двоюродный, – терпеливо объяснила Элизабет. – Сядь, успокойся, и я тебе все расскажу.

Было уже совсем поздно, когда обе женщины разошлись по своим спальням. Рассказ Элизабет несколько прояснил для Рейчел загадочный облик Эндрю, но не изменил ее мнения на его счет.

– Все равно он самый нахальный мужчина из всех, кого я знала, – пробормотала она себе под нос, засыпая.

Когда в 1676 году Мэтью Эллиот переехал в Виргинию, Британская корона даровала ему три тысячи акров земли. Он построил Рэйвенвуд на возвышенности между реками Йорк и Джеймс. После смерти Майкла и Пруденс Кирклендов Мэтью купил их землю, примыкавшую к его участку, и теперь его табачная плантация занимала почти шесть тысяч акров.