— Все ящики в грузовом кунге, — недобро проговорил офицер.

— Ну, и! — нетерпеливо воскликнул Андрей.

— Можно просто отцепить.

— Так отцепляйте! — Андрей выкатил глаза. Командир бесил своей неторопливостью, замешенной на уязвленном самолюбии.

Полковник отдал распоряжение, трое стрелков выбежали в снежную круговерть.

— Эй-эй, — водила по пояс вывалился в проход, — Чека сказал, все забираем с собой.

— Планы поменялись, — резко ответил Андрей.

— Какого черта? — сэсэсэровиц полез из сидения.

— Присядь, — Андрей навел на него пистолет, — им оно нужнее. На город идет нечто неимоверно монструозное. А нам сваливать без груза даже легче будет.

Секунду-другую человек колебался, затем опустился на место, забубнил:

— Сам перед Чека будешь оправдываться. Я предупредил.

Скоро в дверном проеме возник разрумянившийся стрелок:

— Готово. Отцепили.

— Всех троих сажай в поезд, — приказал Андрей офицеру.

Отъехав от «вокзала» метров на триста, высадил конвой. Хотя милитаристский груз оставил для обороны города, оружие стрелков присвоил.

Держал вояк на мушке, пока состав не тронулся, и сплоченный коллектив не растаял в снежной круговерти. После чего захлопнул бронированную дверь, занял место рядом с водителем на пассажирском сиденье, выдохнул:

— Аривидерчи амигос.

Метель как будто успокаивалась. «Наверное, из-за колодца», — предположил Андрей. Обвел взглядом окруженный со всех сторон высотками двор. Под скрип взбесившихся стеклоочистителей, вцепившись в штурвал, механик таращился через лобовое стекло на мчащийся навстречу снег. Вел железную гусеницу по белому шторму к светлой расщелине между двух утесов. «Состав» растянулся на тридцати метров. Локомотивом шел ратрак с широченными резиновыми гусеницами, какими уплотняют склоны на горнолыжных курортах. За просторной кабиной на единой раме крепилась капитанская рубка с люком и станковым пулеметом. За ратрак цеплялся бронированный кунг с бойницами по бортам, с топливными баками и боекомплектом, за ним спальный «вагон», с откидным столом, с запасами воды и пищи. Четвертый грузовой остался в метели. Все вагоны зиждились на сплошных широких лыжах из нержавеющей стали. Скользили по снегу, как плоскодонки по воде.

Тягач катил плавно и неторопливо, около двадцати пяти, тридцати километров в час. Спидометра на приборной панели не было.

Словно между Сциллой и Харибдой прошли между двух четырнадцатиэтажек и, наконец, выползли на оперативный простор. Снег ударил в стекло, будто рой злющей белой мошки. Сквозь мельтешню просматривалась черная туча, которая уже накрыла большую часть города.

— Главное, чтобы по нам не шарахнули, — не отрывая глаз от пурги, проговорил машинист.

— В такую метель… — Андрей недоговорил. Словно встряхнули дробь в жестяной коробке, застучало по крыше. Инстинктивно они сжались, покосились на бронированный потолок — ни одной пробоины.

— Фигня, — сказал Андрей, распрямляясь в кресле, — автомат не пробивает.

— Ага, а РПГэшка? — проговорил механик, помолчал и добавил, — или «осой» шарахнут?

— Если не дураки придержат для более опасного зверя.

И этого зверя они скоро увидели. А пока Андрей сидел рядом с водителем и смекал, как управлять транспортом. Ничего сложного — автомат. Газ даешь — едет, отпускаешь — останавливается.

Туча быстро надвигалась, и стихающая метель, это уже стало заметно, позволила разглядеть в центре низкого темно-лилового облака, опутанного рыхлой паутиной, нечто белое и мясистое. Андрей узнал «кальмара», только этот был размером с кита. Он бы так и подумал, если бы сквозь темную хмарь не просматривалось неторопливое волнообразное движение плавников. И глаз. Огромный, казалось, смотрел прямо на него. «Кракен», — проговорил Андрей побледневшими губами.

От брюха отделился толстый, на всю длину тела орган. Скорее всего, это была гипертрофированная нога, которой кальмары охотятся, только у нормальных их две. Прямая, как бревно, она ускорялась, падая к земле. По мере приближения утолщалась в оконечности, становилась похожей на дубину. Пролетела над сугробами и врезалась в высотку. Послышался глухой удар, затем каменный треск. От здания откололся огромный кусок стены. В стороны, как от взрыва полетели осколки кирпича, битое стекло, обломки рам… Отделившийся фрагмент падал неторопливо и величественно, словно в замедленной съемке. Вошел в снег, как в пену. Погрузился на две трети и остановился. Снежная пыль заволокла многоэтажку. «Вот это силища», — поражался потрясенный Андрей. Наблюдал, как нога подтягивается к брюху, подобно взводимой катапульте.

К пробоине из темной тучи устремилось несколько хищников поменьше. Андрей мысленно перекрестился — та часть города была необитаема.

На крышах застрочили пулеметы, выстрел из РПГ оставил дымный шлейф, который тут же разметал ветер. Андрей следил за полетом снаряда и с надеждой ждал результата. Вспышка от взрыва в сравнении с гигантским телом смотрелась искоркой. Мутант едва ли заметил этот укус.

— Матерь Божья, — прошептал Андрей, — Черкесску хана, — встал с кресла и, придерживаясь за стену кабины, направился в командирскую рубку.

— Именно поэтому мы сваливаем, — водитель не отрывал воспаленного взгляда от окна, побелевшими от напряжения пальцами сжимал штурвал.

Андрей вернулся через несколько минут в трикотажной камуфляжной шапке, в тактических перчатках, в разгрузке полковника и с калашниковым через плечо.

Туча, кишащая тварями, неторопливо, но неуклонно двигалась к жилому сектору. Метель почти стихла, отчего обзор значительно расширился.

— Забирай влево, — сказал Андрей, усаживаясь на место, — прямо на него прешь, — помолчал и добавил, — можем, вообще-то, без риска для жизни укатить вдвоем.

Мысленно продолжил: «А так и один управлюсь».

— Там Мариночка с дочкой. Надо успеть забрать, — проговорил машинист, неотрывно высматривая путь среди домов и заснеженных крон.

Андрей задержал на нем взгляд, перекатил желваками, отвернулся, поднял глаза на тучу, к которой они направлялись наперерез почти под прямым углом. «Кракен» изредка останавливался, разбивал своей колотушкой высотки со сторожевыми вышками.

— Не успеем. Притормози. Пропусти кальмара, — сказал Андрей, пригибаться, чтобы держать монстра в поле зрения, — не проскочим. Прямо под него лезешь!

— Не ссы, успеем, — проскрежетал рулевой, глядя вперед глазами одержимого, — уже близко.

Они проезжали в опасной близи с левиафаном, когда тот снова ударил. Здание вздрогнуло, брызнуло бетонными осколками. По крыше ратрака громко застучало, заколотило. Кусок кирпича врезался в лобовое стекло, прогнул внутрь и отскочил. Паутина трещин посекла картинку.

— Ёпть, — выругался машинист, дернулся в кресле. — Не хрена не вижу, — правой рукой принялся высаживать лобовое стекло. Андрей вскочил, начал помогать. Заметил, как огромный кусок откололся от здания и падал на них, гаркнул:

— Левее бери! — вцепился в поручень.

Обломок рухнул в десяти метрах правее, взбивая снежное цунами и проламывая свод центряка. В белесой круговерти Андрею казалось, что тонет, что его вместе с транспортом засасывает гигантская воронка. Он ничего не видел — снег лез в глаза, набивался в рот, нос. Ощущался сильный крен тягача и стремительное сползание вправо.

Опустилась тишина, тело сдавило, вспомнилась лавина, и пришел ужас. С этой секунды он уже ни о чем не мог думать, как о спасении собственной жизни. Греб, словно оказался в бурном потоке, старался изо всех сил оставаться на поверхности. Его куда-то несло, подхватывало, кружило, сталкивало, наконец, бросило и накрыло.

Андрей выполз из-под сугроба, выковырял из глазниц снег, выплюнул его изо рта, осмотрелся. Кругом творился хаос. Вопли, стрельба доносились едва слышно. Снежные пробки спасли его не только от громких резких звуков, но и от ультразвукового удара. Люди падали, корчились, обхватывали головы руками, затыкали уши и напоминали муравьев, отравленных дымом. Кто мог передвигаться, расползался в боковые проходы. «Кальмар» завис над проломом и цапал нерасторопных. Кто-то в него стрелял, но это было не сопротивление, а отчаяние.