Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело…

Скоро Максим пришел в сознание, открыл глаза.

— Тихо, тихо, — мягко проговорил отец, — без резких движений, дружок. Как себя чувствуешь?

Мальчик задвигал глазами, осмотрелся, затем произнес:

— Нормально.

— Что-то болит?

Несколько секунд Максим прислушивался к телу:

— Нет.

— Голова, звон в ушах?

— Ничего такого. А что со мной было?

Андрей помедлил секунду, ответил:

— Ты сознание потерял.

— А волки? — Максим дернулся, повернул голову к тоннелю в обледеневших ветвях.

— Они убежали.

— Убежали?

— Да. Взяли и убежали. Давай не дергайся, садись, держи винтуху, а я сгоняю за снегоступами, шапку твою найду и свои варежки. Ружье заряжено, осторожно.

Когда уходили, Максим вертел головой, осматривал следы и вмятины на снегу. Он не увидел крови и его это озадачило. Думалось, что отцу все же удалось перезарядить ружье, он ранил, а возможно, убил еще одного волка, остальные испугались и убежали. Также помнил, что за мгновение, прежде чем потерять сознание слышал тонкий пронизывающий свист.

Андрей двигался в направлении, которое указал Рашид, а именно к дороге через перевал, разом срезая 19 километров. Снег все падал. Было в его легком, невесомом парении некое очарование. Глаз цеплялся за снежинки, и в голове становилось так же бело и безмятежно, как вокруг. Мысли уютно засыпали под снегом, как медведь в берлоге.

Они шли уже долго. Рана ныла все сильнее, отчего Андрей кособочился вправо и замедлил шаг. Максим плелся следом, занимал мысли воспоминаниями о встрече с волками. Он не решался узнать, куда они подевались, как и попросить об отдыхе.

— Все, баста, — выдохнул Андрей, упал на колени, сбросил ружье, с плеч спустил лямки вещмешка, повалился на левый бок. Он шипел и жмурился, когда медленно переворачивался на спину. Достал из рюкзака бутылку с водой, аптечку, нашел обезболивающее.

— Что-что, — говорил он, закручивая крышку, — а от жажды мы не умрем это точно. Ходим по воде.

— Ага, — соглашался Максим, растянувшись на снегу рядом.

После кратковременного привала они шли еще два с лишним часа, прежде чем ступили на дорогу. Она была засыпана снегом и угадывалась лишь по широкому уступу в скале. Уже не была тем, для чего ее строили, но являлась хорошим ориентиром для определения себя на местности, придерживаясь которого можно было добраться до селений.

Отец с сыном стояли на ровной снежной поверхности, слева ограниченной срезом скалы, справа крутым склоном, местами поросшим деревьями. Андрей подумал: «Дули бы ветры, вряд ли снег лег так ровно. Странно, почему нет ветра?». Приложил ладонь козырьком ко лбу, медленно обвел взглядом окрестности. Повсюду снег. От яркой белизны заломило глаза:

— Прямо как в царстве Снежной королевы.

— Да, — согласился Максим, — сейчас бы санки.

— Есть хочешь?

— Нет.

— Ладно, пошли дальше нагуливать аппетит.

Высоко поднимая ноги в снегоступах, мужчина двинулся по дороге. От тишины звенело в ушах, и чтобы хоть как-то ее разогнать, Андрей принялся мурлыкать простенькую мелодию «Вот и лето прошло». Все вокруг настолько было бело, настолько ровно и гладко, настолько предсказуемо, что появление человека напугало до невозможности.

Он вынырнул буквально из-под снега. Высунулся по пояс и завертелся. Андрей сначала принял его за жирного барсука с разбитой головой. Но когда существо повернулось к ним лицом, заметило, замерло, а мгновение спустя широко разинуло рот и заорало: «Люди!», — сомнений не осталось кто оно. Парень оперся руками, вытянул из снега длинное, худое тело и бросился к Андрею. Мужчина опомниться не успел, как был заключен в объятья, крепко стиснут и обласкан восторгами:

— Люди, люди, — радостно бормотал парень в ярко-красной бейсболке, плотнее притискиваясь к Андрею, — как же я вас ждал. Наконец-то, мои хорошие, дорогие, — уткнулся мужчине в грудь и начал всхлипывать.

— Ну, ну, — Андрей оправился от шока, — будет тебе. Все нормально, — принялся мягко, но уверенно отдирать от себя незнакомца.

— Ты откуда здесь взялся? — спросил, когда, наконец, удалось отстранить его и осмотреть: долговязый, худощавый, с улыбчивой физиономией, с длинной челкой на глазах, кадыкастый, начисто выбритый… Последнее наблюдение поразило Андрея.

— Я, Лешик, — бло…

Дыра, из которой вылез Лешик, огласилась лаем, даже не лаем, а тявканьем, вероятно, кого-то мелкого с выпученными глазами, на дрожащих ножках. В голове Андрея нарисовался пражский — крысарик.

— Сейчас, сейчас, — парень бросился к дыре, нырнул в нее, а через пару секунд вновь появился уже с животным на руках. Андрей не угадал.

— Пуфик, длинношерстная чихуахуа, — улыбался Лешик, демонстрируя свою прелесть.

— Понятно, — равнодушно проговорил Андрей, с некоторым пренебрежением вглядываясь в мордочку с длинными мохнатыми ушами, с гидроцефальными глазищами, — хотелось бы больше узнать о тебе. Как ты, Лешик, здесь очутился и как сумел продержаться. И вообще, что ты за фрукт?

Андрей понял, что ни при каких условиях брать его с собой не будет. Обернулся, посмотрел на Максима. Тот стоял в шаге позади и с любопытством рассматривал собачонку.

— Щас, — Лешик вновь исчез.

«Короткий отдых не помешает», — подумал мужчина, подошел к берлоге, заглянул. Под метровой толщей снега виднелся люк автомобиля. Еще ниже — салон, по всем параметрам микроавтобуса. К люку приставлено, что-то наподобие лестницы. Лешик позвал:

— Спускайтесь сюда.

— Что, полезем? — Андрей посмотрел на сына.

Мальчик кивнул.

Из нутрии бусик освещался тусклым потолочным плафоном. В салоне было сумрачно, тесно, мусорно, пахло мочой и собачьим дерьмом. На две трети кузов занимали коробки, часть из которых была вскрыта и подрана. Повсюду валялись обертки от чипсов, печений, сухариков, шоколадных батончиков, обрывки картона, пустые бутылки из-под газировки.

— Извиняйте, гостей не ждали, — конфузливо лыбился Лешик, — будете «Читос»? Он мне больше всего нравится. — Парень перегнулся через передние спаренные пассажирские сиденья, достал начатую упаковку с улыбающимся до ушей гепардом, зацепил горсть сырных шариков, сыпанул себе в рот. Предложил угощение гостям.

— Спасибочки, — Андрей принял дар, попробовал, передал Максиму. Аппетитный хруст разошелся по сумрачному бусику. Лобовое и боковое стекло с водительской стороны были завалены снегом. А вот правая дверь, по всей видимости, приоткрывалась. Так как спрессованный снег отступал от нее на полметра. Андрей предположил, что за ней туалет.

— Мы тут с Багданом застряли, — Лешик взял с сиденья новую упаковку, отдал Андрею. Рассказывал, время от времени закидывая в рот шарики, — ни одна сука не остановилась. Их тут и так мало ездило, а со снегом вообще швах. Проезжал «батон», я ему чуть под колеса не кинулся, Богдан в борт пнул — пох. Умчался, только снегом закидал. Ага, — криво усмехнулся парень. — А потом тачки и вовсе перестали ездить. Эй, малой, — Лешик вытянул длинную кадыкастую шею, заглядывая за Андрея, — «фанту» хочешь?

— Да, — донеслось из хрустящего сумрака.

— Сзади во второй коробке справа возьми. Я хавчик, по местным «чипкам» развожу, — снова переключился на Андрея, — но на самом деле я блогер. Может, слышали о «Лешике-форэвчике»? — У меня свой канал на «ютьюбе», семь тысяч двести пятнадцать подписчиков. Было раньше, сейчас не знаю. Инет, связь все гавкнулось. Я на гору поднимался — пох. Чтобы зарядку на мобиле сберечь, зарядил от прикуривателя и выключил. Время от времени врубаю, но глухо. Богдан ушел, он грузчик, коробки таскал, я — за рулем. Заколебался он, в общем, здесь сидеть, и Пуфик достал. Бага хотел его выкинуть, я не дал. Тогда Бага сказал: «Выбирай — я или он». Я знаю, почему он так сказал — у него сигареты кончились. Его ломало без них. Злым стал. В общем, он ушел. Я остался, жалко добро было бросать, да и надеялся, что все это дерьмо ненадолго. А когда прилично подсыпало, понял, что хрен там и надо выбираться. Уже до поворота дошел. Смотрю, а дальше по дороге волчара. Стоит и снег нюхает. Пуфик залаял, волчина харю поднял и на меня уставился. Злющая такая мордаха. Ну, я назад. Запрыгнул в бусик, дверь закрыл, смотрю, идет сюда. Подошел, стал все обнюхивать. Поднялся на лапы и в окно, скотина, зырит. Ну и натерпелся я тогда. Волчара ушел. Вернулся на следующий день с дружбанами. Два дня меня сторожили. А я че? — Лешик мотнул головой на коробки, — хавчик есть, пить есть, чего еще надо? И не так холодно, а под снегом еще теплее, — парень скрипуче хихикнул, — когда сплю, коробками укрываюсь. Ложусь на сиденья, Пуфика под бок и супер. Утром кастрик запаливаю. У меня там наверху, сейчас снегом закидало, железная крышка от ящика. На ней жгу. За ветками в лес спускаюсь. Правда, сыкотно, но что поделаешь. В общем, кофе, чай всегда, пожалуйста. Короче, решили с Пуфиком здесь переждать, когда снег растает. Он же растает? — на этом месте Лешик прервался и пристально смотрел на Андрея.