— Да, ты права, — кивнула мигом напрягшаяся подружка. — Что-то он там долго. Кровь же свежая была, её отдирать не надо. Да и вода как-то подозрительно однообразно льется. Пойду, проверю! Потом перезвоню! — крикнула напоследок она.

Я взяла телефон, проверила его работу и положила рядом на столе экраном вниз.

— Гриша, — позвала я. Громко выключился чайник, я невольно вздрогнула. — Думаю, тебе пора домой.

— Не хочу, — отрезал парень. Встал, налил кипяток в мою любимую кружку. Помешал ложечкой содержимое, сделал большой глоток, совершенно не боясь обжечь рот, а после отставил кружку и вернулся, оказавшись ещё ближе, чем был до этого.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, — проникновенно проговорил он и двумя пальцами прикоснулся к моему лицу. Силу не демонстрировал, держал аккуратно, будто я хрустальная. — Почему мы не можем быть вместе? Только вдвоём… без всех остальных.

— А может… просто переспим, м? — с вызовом предложила я, смело глядя ему в лицо. Мой взгляд был дурным, нечестным, лживым. Его — тяжёлым, давящим, душащим. — И ехать никуда не придётся. А? Давай!

— Не хочу, — выдохнул Гриша.

— Что так? — зло расхохоталась я, зло и надменно.

— Тебя такую — не хочу, — с трудом выговорил оборотень сквозь крепко сцепленные зубы.

— А какую хочешь? — в лоб спросила я. — Говори, не стесняйся. Меня чужие эротические фантазии давно не шокируют. Я такого во дворце отца насмотрелась…

Терпение парня лопнуло. Он сжал подбородок, резко вздёргивая вверх и вынуждая подняться, практически ставя на цыпочки.

С хрусталём было покончено.

— Расчётливая холодная сука, — прошипел он мне в губы. — Хочешь меня отвадить или просто провоцируешь? — он был готов идти до конца. Мы оба это знали. Ему зачем-то нужна была я. Я же и самой себе была не очень-то нужна, но тоже была готова отправиться в последний путь без надежды на спасение.

Отпустив моё лицо, он толкнул, заставляя упереться поясницей в край стола.

— Ди, — ласково улыбнулся оборотень, склоняясь надо мной, с мрачным удовлетворением наблюдая, как я выгибаюсь между ним и столом. Облокотившись ладонями о столешницу, он запер меня собой, своим телом, как в клетке. — Нельзя провоцировать того, кому нечего терять. Это всегда плохо заканчивается, понимаешь?

— Значит, тебя провоцировать можно? — играя в детскую наивность, распахнула я глаза шире. — Ведь тебе есть что терять!

— Да, — медленно проговорил он и также медленно облизнул губы, не моргая. — Есть.

Ситуация начала выходить из-под контроля. Я попыталась отодвинуть его и освободиться, но вместо этого словно дёрнула за поводок.

Одним движением, слишком быстрым даже для оборотня, Гриша прижал меня к себе одной рукой, принудив выдохнуть весь воздух из груди, а другой сжал щёки, удерживая голову в одном положении. Я могла бы начать сопротивляться, но именно этого он и ожидал. Он ждал, что я дам ему повод.

Повод пойти дальше.

— Ты сообразительная. И умеешь держать себя в руках, верно? — он не спрашивал, просто рассуждал вслух. — Ты сумела подчинить себе дух мёртвой жрицы, будучи ребёнком. Сумела удерживать зло под контролем много лет, а когда потеряла контроль, то смогла его уничтожить. Сделала то, что до тебя не удалось никому, хотя пытались многие. Интересно, как так получилось, что ты проявила слабость? Небрежность тебе несвойственна.

Я молчала, закусив губу.

— Погоди, — начал догадываться он. — Или это всё из-за того ранения? Я прав, — утвердился он в верности собственных рассуждений. — В ночь, когда тебя зацепил ягуаретта, тварь смогла сбросить оковы… Где Роза? — неожиданно сменил он тему.

— Далеко, — кратко отчиталась я.

— Дай угадаю. Пока я ищу Максика, она ищет тело Кетцаля?

Я постаралась сохранить невозмутимость.

— Никому так не нужны сторонники, как тебе. Надеешься заручиться дополнительной поддержкой? — идеально ровная кожа на лбу Гриши собралась удивлёнными складками. И всё же, несмотря на все свои недостатки, соображал он очень быстро. — Или же хочешь спасти несостоявшегося жениха? Думаешь, он в этом нуждается?

— Мы всё в этом нуждаемся, — устало проговорила я.

— Нет, только ты, — не согласился Гриша. — Потому что если ты разъединишь этих двоих, вернув Змею его родной облик, то не придётся убивать бывшего босса, верно? — хмыкнул Гриша и погладил меня по волосам. — Это также одна из причин, по которой ты отдала силу Чумы Розе. Ты не хочешь убивать… Больше нет. Или не можешь? Глупый был поступок, кстати. С ней ты была сильнее.

— Ты не понял главного, — наставительно произнесла я. — Да и вообще никто этого не понял. Чума — это не сила. Это — обязанность. Я просто избавилась от лишней ноши.

— А я тоже ноша? — прямо спросил Гриша. — Или ты просто используешь меня так же, как и ягуаров? Как всех вокруг? — его лицо отобразило презрение. — Ты что, вообразила себя гейшей и надумала торговать собственным телом? — стало обидно. Слова злые и несправедливые. — Ты хоть знаешь, почему Даниэль столь неожиданно захотел тебя себе?

Парень склонился близко-близко, так, что я могла почувствовать запах его кожи. Пахло нагретыми на солнце лесными ягодами, душицей и грозой. Знакомый из далёкого детства запах, образующийся, когда высоко в небе сверкают электрические разряды.

— Не в природе ягуаров дать своей добыче уйти. Когда он рассёк твою кожу, то оставил метку, — сообщил мне Гриша, демонстрируя наслаждение от моей растерянности и беспомощности. И это было именно тем, что я испытывала, сжатая его руками. — Свою метку. Такого раньше никогда не было. Потому что никто не выживал. А ты выжила. Даниэль всё знает, конечно же. И про метку, и про её действие. А справиться с собой не может. Какое-то время ему удавалось держаться от тебя в стороне, но потом вы случайно столкнулись. И стало совсем невыносимо. И будет становиться лишь хуже с каждым днём. Он сильный, очень сильный, но его одержимость будет расти, как и ревность. Так будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не умрёт. Потому что действие метки не исправить и саму её не стереть.

— Откуда ты знаешь? — прошептала я пересохшими губами. — Про метку.

— Я её чувствую, — проронил он, нехотя отпуская меня и безрадостно отходя.

— Как?

— Как лёгкий зуд, который сколько не чеши, а всё равно не пройдёт, — ответил он грустно.

— Разве тебе не неприятно?

Мне бы было. Фантомный зуд не просто противный, он сводящий с ума.

Гриша скованно улыбнулся, легко прикоснулся подушечкой большого пальца к моей нижней губе и ответил:

— Нет. Это же ты.

Допил одним глотком свой остывший кофе. И ушел не попрощавшись.

Вернулась муза и молча полезла за бутылкой вина и бокалами.

А я перезвонила Нисе.

— И что мне теперь делать? — спросила я у подружки.

— А не надо было мужиков соблазнять, — раздражённо фыркнула она.

— Я никого не соблазняла!

— Тут бы я поспорила, — с сомнением повертела Ниса головой. — Хотя, возможно, у тебя это выходит самопроизвольно.

— Как там Лозовский? — в ответ мило поинтересовалась я. — Ты вроде его проверять пошла.

— А чего ему сделается? — пожала она плечами. — Жив курилка. Оказывается, он уснул в ванной.

— Смотри, чтоб не утонул, — предупредила я, а после попросила: — И сама не утопи.

***

Новый день начался с новых сюрпризов.

— Зачем ты это сюда приволокла? — поигрывая деревянной ложкой, спросила я, скептично рассматривая клетку.

На плите тихо кипел суп. Над пускающей пузыри поверхностью поднимался негустой пар. По кухне расползался запах провансальских трав. Я не была уверена, добавляют ли их в горячее, но не нашла ничего другого в своих запасах. Для большей полезности и насыщенности вкуса следом за специями закинула в кастрюлю укроп, петрушку, красный перец и основательную жменю чеснока.

— «Это» — попугай, — муза поправила клетку, водружённую на стол, и зачем-то представила мне пернатого: — Зовут Чирик.