Закончив разговор, я прислонилась бедром к столу, покрепче прижала к себе орхидею и стала ждать возвращения подруги.

Пока ждала, шарила глазами вокруг, смотрела куда угодно, лишь бы не на тела Инги и Стаса. Они умерли страшной смертью, и, скорее всего, причиной тому стала я.

Внутри что-то мелко-мелко дрожало, наверное, желудок, но ровно до тех пор, пока взгляд не зацепился за калькулятор, небрежно оставленный на краю стола среди прочей кучи канцелярской ерунды. Простенькая электронная модель, одна из самых дешёвых и примитивных, но не это меня заинтересовало.

Стас был аккуратистом, его стол всегда пребывал в идеальном порядке. Инга была уверена, что наш красавчик страдает обсессивно-компульсивным расстройством и постоянном порывалась его вылечить. Стас же настаивал, что у него просто любовь к чистоте. Не знаю, кто из них был прав, но рабочий стол парня всегда выглядел так, словно его готовили к фотосессии.

— Он бы никогда не оставил после себя такой разгром, — пробормотала я, сделала шаг с протянутой рукой, чтобы отодвинуть калькулятор от края, и увидела цифры, набранный на прямоугольном экране.

— Три, шесть, восемь, одиннадцать…

Она появилась неожиданно, возникнув мрачным силуэтом на фоне чёрного дверного проёма.

Я вздрогнула, едва не выронила настрадавшийся цветок и спросила у подруги:

— Ну, что? — голос дрогнул, показывая, что не такая уж я и сильная, какой так часто стараюсь казаться. Ситуации, подобные этой, полностью выбивали меня из колеи.

— Нет здесь никого, — разочарованно проворчала подруга, возвращая непригодившийся дырокол на место. — Мишку будем ждать или как?

— Или как, — решила я после секундного размышления, и мы ломанулись на выход.

Телефон начал беспокойно вибрировать в кармане возле дома журналиста. Это могло означать только одно: Мишка добрался до нашего офиса, а, значит, и до трупов.

— Выключи, — посоветовала подруга.

— Нет, — мотнула я головой, — а вдруг что-то важное?

— Сейчас очень важно не столкнуться с Романовым, потому что он нам головы отвинтит за такие дела. Вызвали на два трупа, а сами удрали.

— Не отвинтит, чтобы отвинтить надо догнать, а он пока не бегун. С капельницей наперевес особо не побегаешь.

Всё это мы обсуждали, глядя на обычный девятиэтажный дом в типичном спальном районе, который был погружен в глубокий сон. Редко кто бодрствует в начале пятого утра.

— Если я правильно определила его окна, то парень спит. Свет не горит.

— Угу, — глядя в ту же сторону, промычала я. — Пойдём, что ли?

— Пойдём, — тяжко вздохнув, согласилась подруга. — Раз уж мы с тобой всё равно последовали учений Винни Пуха…

— А ты зачем цветок с собой приволокла? — заметила подруга, когда мы подошли к домофону.

— Попрошу в воду поставить, — я поправила чуть примятые нежные лепестки. — Иначе загнётся.

— Вот и всё у тебя так: сперва угробила, потом страдает, — разозлилась Ниса. И ткнула пальцем в кнопку на домофоне с соответствующим номером.

Ждать пришлось долго, слушая назойливые переливы.

Когда я уже почти сдалась, дверь щёлкнула и распахнулась, вынудив нас с подругой посторониться. Из тёмного подъезда появился мужчина. Высокий силуэт, крупное телосложение, которое лишь подчёркивал чёрный спортивный костюм. Таинственности, которой и так было с избытком ввиду ночи и отсутствия уличного освещения, добавлял капюшон, натянутый на голову и полностью скрывающий личность мужчины.

Он заметил нас не сразу, а как заметил — остановился. После странно пошевелил плечами и прошёл мимо, не оглядываясь, а даже наоборот, ниже наклоняя голову. Подняв руку, парень одёрнул приподнятый до локтя рукав, и что-то в этом жесте, естественном и выполненным автоматически, показалось мне знакомым.

— Извините, — позвала я, делая шаг за ним.

Неизвестный замер, оставаясь к нам спиной, и медленно повернул голову.

— Зонтиков! — выдохнула я, когда знакомый профиль выглянул из-за капюшона, чётко прорисовавшись на фоне чёрной ткани.

Мой восклицание сработало как спусковой крючок. Журналист сорвался с места и побежал. Я тоже побежала, на ходу вопя:

— Ниса, он удирает!

Подруга недолго оставалась в арьергарде, легко обогнала меня и развила сумасшедшую скорость. Но проблема была в том, что Зотиков тоже оказался олимпийским атлетом под прикрытием, потому что мчался вперёд с немыслимой прытью.

Мы выбежали со двора, пробежали по переулку, дружно огибая ямы. Свернулись направо, где вся улица была практически одним торговым рядом из-за бутиков на первых этажах и вытянутых вдоль многоэтажек павильонов. Сейчас из-за позднего времени, все лавки, аптеки и салоны были закрыты, лишь одиноко мигал зеленым фармацевтический крест, нагоняя уныние лапочками, которые вот-вот перегорят.

Силуэт в спортивном костюме метнулся вправо, Ниса за ним, срезая прямо по летней террасе закрытого кафе и ловчее кенгуру перепрыгивая через столики. Я так не умела, а потому, когда добралась до угла, то поняла, что погоня для меня закончилась. Темнота и тишина одинокой ночи, которая только что стала ещё более уединённой, обрушилась так неожиданно, что некоторое время я просто стояла, пытаясь отдышаться и сообразить, куда делась подруга и удравший журналюга. Но даже когда дыхание выровнялось, а грудь перестала подниматься едва ли не до ушей, я продолжала топтаться на месте, посматривая по сторонам. Взгляд скользил по серым панельным стенам, по ряду зелёной растительности, высаженной вдоль узкого и неудобного тротуара, по череде машин, подсвеченных одиноким уличным фонарём, под которым мне повезло остановиться.

Я ждала.

Пять минут, десять, тридцать.

Но никто так и не появился.

Я была одна. И будто бы во всём городе, а не только в этом районе, для которого требовалась отдельная карта для ориентирования в хитросплетении переулков, тупиков и тайных закоулков. Ещё не помешали бы дополнительные ноги, потому что свои можно было оставить в канавах, с которыми здешние обитатели боролись традиционным способом — засыпая щебнем. Вот только каждый следующий дождь вымывал очередную насыпь из асфальтовых щербин, разнося повсюду вместе с грязью, сползшей с чахлых газонов.

Размышляя так, я вернулась к машине. Подобрала цветок, который уронила, когда погналась за Зонтиковым, и села за руль. Но уезжать не спешила. Надо было дождаться Нису. Куда бы она ни делась, подруга должна была вернуться. Я сидела, глядя перед собой и нервно постукивая пальцами по рулю. Вскоре тишина стала невыносимой, и я включила радио. Устроив голову на руках, прикрыла веки и… не заметила, как задремала.

Разбудил меня визг клаксона, раздавшийся совсем рядом. Отлепив голову от руля и выпрямив затёкшую спину, я увидела разъярённое лицо полного лысого товарища, который с ненавистью глядел на меня и активно жестикулировал. Оглядевшись, я поняла, что мешаю ему выехать со двора.

Потерев глаза, завела мотор и сдала назад. А когда результат вялой отечественной автомобильной промышленности покинул зону видимости, посмотрела на часы. Половина десятого утра.

Чертыхнулась, схватила телефон и стала звонить. Когда под сидением что-то затарахтело, нагнулась и вытащила телефон подруги, который она, судя по всему, выронила, когда выходила.

Продолжая ругаться, теперь уже громко и от всей души, я понеслась домой.

Но по закону подлости, конечно же, попала в пробку.

— Ниса! — проорала я, залетая в квартиру, после двухчасовой черепашьей езды в компании таких же, как я сама, нервных и злых водителей.

— Здесь, — раздалось из ванной.

— Ух, — выдохнула я и едва не осела на пол. — Надеюсь, на этот раз ты там трезвая…

Подруга сидела в моей ванной, соседствовавшей со стеклянной душевой кабиной, по шею в пене, и хмуро созерцала собственные пальцы на ногах, торчащие из воды и увенчанные медленно тающими белыми островками.

— Как ты здесь оказалась?