Передо мной стоял… Макс.

— Ты не забыла о нашем договоре, девочка? — спросил он губами, которые принадлежали не ему. И двигались не так, как обычно, когда он открывал рот и говорил.

Я смотрела в хорошо знакомое лицо и видела чужие эмоции, чужие желания и мысли, чужие черты. Я могла различить едва заметные изменения в разрезе глаз, линии роста волос и контуре скул, касавшиеся призрачными, мерцающими, как будто бы передо мной был не один мужчина из плоти и крови, а два призрака, наслаивавшиеся один на другой.

— Не забыла, — ответила я не моргая.

— Тогда почему тянешь? — с обманчивой терпеливостью спросил Змей. — Не принимай бездействие Совета за слабость. Они контролируют ситуацию лучше, чем ты думаешь. Мы все на их территории. И здесь действуют их правила. Они до сих пор ничего не предприняли только потому, что решили выждать. Думаю, твой трюк с передачей силы сбил их с толку.

— Как ты узнал? — я напряглась.

— Я не узнавал. Я почувствовал, — сверкнул Змей удлинившимися резцами. — И они — тоже. Такие перемены никогда не проходят незамеченными. А ты что думала? Подменишь себя девчонкой — и никто ничего не узнает?

— Цель была не такой, — оправдываться было бесполезно. Но я не смогла удержаться. — Я не собиралась подставлять Бель под удар. Я желала её спасти.

— Конечно, — согласился со мной Змей. И выражение глубокого сочувствия отразилось на лице Макса. Сочувствия глубокого и бесповоротно фальшивого. — Ты ведь у нас вся такая добросердечная. Всех любишь, никого не используешь, никем не манипулируешь… Передо мной можешь не играть роль, девочка. И перед собой её можешь не играть. Роза была лишь способом отвлечь внимание. Хочется выглядеть в собственных глазах щедрой и благородной? Настоящей волшебной принцессой верхом на единороге! Вот только ты — не принцесса из сказки. Ты — принцесса из кошмара!

— Думай что хочешь, — разрешила я, не желая спорить.

— Мне не нужно думать. Я и так знаю, какая ты, — приблизившись к моему лицу, проговорил Змей с протяжным шипением. — Ты любишь мамочку и папочку, но не собираешься прощать им их ошибки. Потому что ты вообще не умеешь прощать. Нет такой функции в твоей голове. Может быть, что-то там сломалось, после того, как твоя бабуля начала брать свою совсем ещё маленькую внучку с собой на убийства. Она ведь заставила тебя откликнуться на призыв Чумы, верно? Это ведь так происходит? Не может быть два карателя одновременно. И как только преемник даёт о себе знать, сила прежнего носителя угасает. Твоя бабушка устала. Рано или поздно все устают. А жестокие убийства — дело утомительное. Вот и она устала, желая только одного — быть со своим мужем. Поэтому втянула во всё это тебя. А ты не могла отказать единственной женщине, которая тебя любила и которая была рядом. Мать Талласа — умная, долгие годы умело скрывалась. Совет не знал о ней. Вернее, подозревал, но доказать не мог. Но нельзя просто так вломиться к такой, как она, и не спровоцировать конфликт. А вот когда на суше появилась ты, всё встало на свои места, и Совет больше не мог игнорировать очевидную угрозу. Было что-то ещё… Что-то вас выдало. Что именно?

Я молчала.

— В принципе, это не важно, — отмахнулся Змей от так и не полученного ответа. — Совет допустил ошибку. Старики и раньше подозревали, что твой отец как-то связан с мифическим мстителем. Вот только доказывать было некому и нечем. Да и не сильно им этого хотелось. Совет давно и упрямо верит, что Таллас вынашивает планы по расширению своей власти. Видишь ли, после поражения старых богов, все они исчезли из Европы. Выжить удалось единицам, успевшим вовремя сбежать. А те, которые появились после и которых стали называть новыми богами, вынуждены были вести себя скромно и договариваться с Советом как со своим соседом. Довольствоваться малым и селиться там, где не могли поселиться народы, подвластные Совету. Правитель морского королевства, по мнению членов этого руководящего органа, решил нарушить устоявшийся негласный закон: не разевать рот на чужой кусок пирога. И конечно же, использует для достижения своих целей все ресурсы. В том числе такие как Чума, которую, по их мнению, он держит на поводке. Поэтому, когда его единственная законно признанная дочь появилась в столице, они расценили это как сигнал. И решили действовать на опережение. Они ведь даже предположить не могли, что их сможет обставить малолетка! А ты была зла! Только-только ты обрела семью, а тут вдруг кто-то захотел тебя убить. Ты выжила. И пока росла, в твоей голове оформлялась мысль: а почему бы не наказать Совет и не отобрать у них кое-что? Например, парочку городов? Или для начала хотя бы один город? И не восстановить на этих древних землях былую власть богов. Ты бы доказала папуле, что политика гендерной сегрегации в королевской семье — ошибочна. А ещё построила бы собственное царство. Пусть небольшое, но только твоё.

— «Гендерная сегрегация»? — рассмеялась я ему в лицо. — Какие книжки ты читал с тех пор, как вернулся?

— Современные, — прищурился Змей в ответ на мой смех. — Я же должен был понять, как устроен этот мир.

— Лучше бы ты читал то, что поможет тебе победить брата. В прошлый раз ты проиграл, каковы твои шансы теперь?

— Именно поэтому мы нужны друг другу. Ты жаждешь власти и мести, и я тоже! Мы идеальная пара!

— Нет, — сразу же отрезала я.

— Пусть, — легко воспринял он отказ. — Ты всё равно не в моём вкусе. Слишком тёплая.

— Какое облегчение, — едва не схватилась я за сердце.

— Но ты должна помнить своё обещание.

— Трудно о чём-то не помнить, если тебе постоянно об этом напоминают, — съехидничала я. — Хотя я до сих пор с трудом понимаю, какая связь между Советом и твоим очень живучим родственником?

— Связь более, чем крепкая. Мой брат помогал в устранении старых богов. Он тот, благодаря кому власть сменилась. Он собрал первый состав Совета, он тот, кто всегда оставался в тени, но руководил практически всем.

— То есть, он — глава Совета? — я едва сдерживала эмоции. До сих пор я точно не знала, как всё устроено внутри этой шайки староверов, отрицающих необходимость назревших изменений и не желающих покидать насиженные гнёзда. Но предполагала, что какая-то иерархия внутри этой кодлы всё-таки существует. Только предполагать мне и оставалось. Информации было мало, а те, кто ею владели, очень не любили делиться. Совет болтливых не любил, а предателей не прощал. И даже если приближал к себе кого-то, вроде Руськи и её сёстры, то всё равно держал у закрытых дверей, позволяя лишь терпеливо ожидать дальнейших приказов. А ещё Совет одержимо искал шпионов и врагов. Чем сильнее держишься за своё господство, тем подозрительней и нетерпимее становишься. В этом я убедилась в тот день, когда они прислали кровожадную тварь мне в подарок. А я просто хотела жить с бабушкой.

— Нет, — Змей отвернулся. Какие бы отношения его ни связывали с Чёрным Ягуаром, но эта тема давалась ему нелегко. Я его понимала. Семья всегда болит сильнее всего. — Главы Совета тогда ещё не было. Он появился потом.

— Значит, глава всё-таки существует?

— Да, но кто он — не спрашивай, я не знаю. А мой брат… он, скорее, их сообщник и покровитель. Он не вмешивается в дела стариков, но если ему нужна услуга или поддержка, они всегда с готовностью помогут. Думаешь, почему некоторые виды начали вымирать? Почему, например, банши так мало? Старики часто использовали их по просьбе брата.

Змей отошёл, его голова печально склонилась.

— Мир давно не тот, каким был в мои времена. Когда-то богов было много, теперь же их почти не осталось. Стёрлась память о них, стёрлись границы империй. Небесное царство было одним из старейших и самых могущественных государств. Кто бы мог подумать, что его законных правителей изгонят из собственного дома? Морское королевство — счастливое исключение из тенденции, ставшей почти правилом. Твой отец, и его отец, и отец его отца смогли удержать власть благодаря своей силе и готовности идти на радикальные меры тогда, когда этого требует их время. Правитель должен быть готовым к жестокости. Потому что иногда это тот путь, который можно пройти и провести за собой свой народ. Твой отец не самодур, каким ты его считаешь, — Змей развернулся ко мне, награждая взглядом, который обрёл гипнотизм. Змеиный гипнотизм, когда глаза кажутся завораживающими, словно кроме тебя эти глаза никого не видят, не замечают. Словно на тебе сконцентрирован весь мир, а ты — главная цель и добыча.