— Поэтому в стае сейчас кризис? — включилась та часть меня, которая отвечала за вредность и желание ковырять лопаткой даже там, где опасно. — Идёт борьба между двумя лидерами. Один молодой и наглый, второй старый и проверенный. Даниэль пробивается к цели, мечтая свергнуть Захара, последний занимается тем же, вот только поддержки у него всё меньше, а здоровье всё хуже, хоть он и пытается это скрывать. Верно?

Парни переглянулись и отвели глаза.

— Что? — занервничала я.

— Они договорились, — странным тоном проговорил Сэмюэль. — Захар и Дэни.

— Так, договорились, хорошо. А о чём договорились?

— Захар отступит, официально сложит с себя полномочия и прикажет своим сторонникам склониться перед Даниэлем. После этого он станет полноправным предводителем ягуаров, и не только в этом городе.

— А что Захар затребовал взамен на такую щедрость со своей стороны?

— Мы не знаем, — признался Марсель. — Он нам не сказал. Но в том, что Захар поимеет с этой сделки свою выгоду — сомнений нет.

Я постояла некоторое время, глядя на свои ноги, вновь и вновь мысленно повторяя услышанное.

Пыталась понять, что чувствую.

— Почему он мне не сказал? — вопрос вырвался раньше, чем я успела подумать, у кого спрашиваю.

— Потому что…, - начал было Марсель, но Сэм его перебил:

— Потому что есть вещи, не предназначенные для твоих милых маленьких ушек. Если договор между Захаром и Дэни включает чью-то смерть, то ближайшие ночи будут кровавыми, крошка.

Моментально отреагировав, я развернулась, ткнула пальцем парню в грудь и прошипела:

— Я тебе не крошка, — а после смело зашагала сквозь траву.

Парни некоторое время постояли, а потом отправились следом, стараясь не дать мне удрать далеко.

Но на это можно было даже не рассчитывать. По крайней мере, не с моим мелким ростом и короткими ногами.

Трава была такой высокой, что доставала мне до груди. Сочные плотные стебли покачивались на ветру, волнообразно клонясь к земле под собственной тяжестью. Но едва коснувшись земли, они сразу выравнивались, будто сам ветер повелевал им подняться, и они подчинялись. Я никогда не видела ничего подобного. Отстранённо поразмышляв над этой странностью, пришла к выводу, что местная флора могла измениться под воздействием магии. Так иногда бывает, когда на одном месте долгое время обитает кто-то из нас. Например, в морском королевстве рождаются массивные смертоносные медузы и огромные моллюски, которые выстраивают дома, превращающиеся после их смерти уже в наши жилища. Это не мы делаем их такими. Вернее, мы не делаем их такими намерено. Это природа под воздействием высокой концентрации волшебства будто бы сбивается с заданной программы и порождает нечто совершенно новое.

Ещё на расстоянии десятка метров я поняла, как их много.

Волков.

Они заполняли все беседки и занимали все лавочки в открытых деревянных павильонах. Мужчины и женщины, молодые и старые, не по годам рослые подростки и совсем ещё дети, только недавно научившиеся ходить.

Социальная разнородность тоже поражала. Были среди присутствующих офисные клерки, одетые в деловые костюмы. И простые работяги в потёртых джинсах и рубашках с закатанными рукавами. А ещё школьники в форме и студенты в спортивных куртках с яркими надписями, демонстрирующими их принадлежность к баскетбольной команде. Чуть меньше выделялись домохозяйки в удобных длинных юбках и просторных футболках немаркого цвета. А вот крепкие бородатые ребята были даже чересчур броскими. Они выглядели так, словно только вчера прибыли из кругосветного путешествия на воздушном шаре. Эдакие пилигримы со шрамами, загаром и обветренной красной кожей. Но что-то мне подсказывало, что шрамы они свои получили вовсе не во время сплава по горным рекам. Это были боевые шрамы, от очень острых и крепких когтей.

Мы ещё не успели приблизиться, а взгляды всех, кто собрался здесь в этот летний вечер, уже были сосредоточены на нас. И чем темнее становилось, тем отчётливее проступала их нечеловеческая натура. Люди не умели так смотреть. По-звериному бессмысленно, ориентируясь исключительно на инстинкты. Отслеживая и контролируя пространство вокруг себя.

— Они тебя не тронут, — прошептал Сэм, хотя мог и не шептать, все и так всё услышали.

Беседки окружали небольшой водоём, созданный искусственно, через который был переброшен деревянный мостик. Вдоль берега были установлены рыболовные платформы и опущены в воду удочки. По ту сторону рукотворного озера находилось строение удивительной старины, словно вышагнувшее из народного сказания про мельника и мельницу. Это был небольшой домик, собранный из серых досок, узких и коротких. Низкая притолока соединялась с ромбовидной деревянной башней, накрытой островерхой крышей. К восточной стене башни был прикреплён ветряк, чьи лопасти делали медленные обороты, тихо поскрипывая.

— Что-то у меня нет в этом уверенности, — сомнения вырвались непроизвольно.

— Доминанты внутри, — заметил Марсель. — А значит, и нам туда надо.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я, всё ещё стоя на месте и не решаясь даже пошевелиться под пристальным вниманием десятка трёх волков-оборотней. Умом я понимала, что все они принадлежат к низшей касте в стае. Женщины, дети, старики — такие никогда ничего не решают в условиях, когда сила, банальное глупое физическое превосходство, возведено в культ и определяет всё. Они живут по правилам, установленным для них другими, и просто подстраиваются. А это значит, что те, от внимания которых у меня сжимался желудок, были ещё не самым волнующим, с чем можно было столкнуться в здешних местах.

— Потому что никто из здесь сидящих не доминант, — проговорил Марсель, не особо пытаясь шептать.

— А…? — было открыла я рот, чтобы спросить, но Сэм опередил:

— Не ищи внешних признаков, их нет, мы это чувствуем, — прошептал он мне в затылок. И не ожидая нового вопроса, пояснил: — Будто на спину что-то давит, что-то, что пытается заставить тебя согнуться в поклоне. Когда меняешь свой статус в стае и поднимаешься по иерархической лестнице, это ощущение проходит.

Я кивнула, показывая, что его ответ был достаточно исчерпывающим, и двинулась вперёд, стараясь не представлять себе страшные картинки, в которых главным героем было моё разорванное горло. Сосредоточилась на Грише и на задаче, с которой я пришла сюда.

Подойдя к двери, я увидела табличку, повешенную на ржавый гвоздь при помощи приделанной верёвки. На табличке чем-то острым было выцарапано два слова: «Вялые челюсти».

На мгновение замешкалась, не зная, надо ли стучать. С одной стороны, я была в гостях и требовалось проявить хоть какое-то уважение, тем более что оборотни помешаны на уважении и его демонстрации. С другой стороны, бар — это общественное место, куда вроде как не спрашивают дозволения войти.

Не дождавшись, пока я закончу со своими внутренними противоречиями, Сэм протянул руку и толкнул ненадёжную кривую створку.

— Они давно знают, что мы здесь. И если нам позволили подойти так близко, это равносильно разрешению войти.

Опять кивнула, начиная чувствовать себя бестолковой.

— Не бойтесь, вам здесь ничего не угрожает, — услышала я из глубины этой волчьей харчевни, которая, кажется, начала своё существование ещё в те далёкие времена, когда соль считалась валютой. И с тех пор не изменилась ни на йоту.

Этот голос, насмешливый и провокационный, словно толкнул меня вперёд, и я переступила порог, а медленно двинувшись вперёд.

Прошла мимо барной стойки, чьей главной особенностью была широкая столешница, тщательно выскобленная, но не отполированная. Чистое, мягкое дерево, ничем не защищённое, придётся вскоре менять, если бармен будет и дальше так усердствовать. У барной стойки в ряд выстроились высокие и ужасно неудобные на вид табуреты. В противоположной части помещения, где не было ни окон, ни дверей, стояли низкие потёртые кресла, дополненные столиками. Всё вместе это выглядело как сельский клуб с претензией на элитное заведение по интересам. Хотя мне всегда казалось, что интересы оборотней могут вместиться в одно предложение.