«И как же мне справиться с ней? — метались мысли в голове у Чиа, с трудом поспевающей парировать град ударов, сыплющийся на нее. — Она точно сильнее меня, так что шанс победить должен существовать. Но я пока не могу его найти… А найти надо, и поскорее. Потому что текущий счет явно не в мою пользу. И что-то еще меня в ней беспокоит. Что же?»

В горячке боя времени разглядывать соперницу не было, но Чиара внезапно поняла, что не чувствует от нее запаха крови. Улучив момент, Чиа мельком глянула на область ключицы противницы с тем, чтобы подтвердить свои догадки. Да, так и есть. Та единственная царапина, которую она умудрилась нанести тигрице за время их поединка, не кровоточила и уже начала затягиваться. А это с большой степенью вероятности означало высокую живучесть. Возможно, не такую высокую, как у Чиары, но достаточную для того, чтобы тактика обмена ранениями потеряла всякий смысл. Задача выиграть бой начинала казаться все более невыполнимой.

И вот время действия концентрации, усиливающей наблюдательность и дающей Чиаре лишние доли мгновения для того, чтобы успеть среагировать, истекло. За это время девушке удалось не получить новых ранений, но на этом ее успехи заканчивались. Между тем охотница за головами не спешила нападать. Вместо этого она изучающе посмотрела на Чиару, задержавшись взглядом на длинном порезе на ее щеке, а потом сказала:

— Все еще рассчитываешь выиграть, да? Надеешься на свою живучесть? Она тебе не поможет… — тут тигрица внезапно замолчала, задумавшись, а потом неразборчиво пробормотала себе под нос: — Пожалуй, может сработать. Быстро она не умрет… Попробую, вдруг получится?

Но не успела Чиара сообразить, что к чему, как противница молнией метнулась к ней и бой закипел с новой силой. Однако вскоре стало понятно, что стратегия охотницы за головами изменилась. Она больше не стремилась поскорее прикончить свою оппонентку, а как будто играла с ней, продолжая наносить все новые раны. «Так мог бы драться Астей, — пришло в голову Чиаре. — Он ведь любит помучить жертву перед тем, как добить. Но непохоже, чтобы Ловисса испытывала что-то подобное. Никакой радости или возбуждения — наоборот, она сосредоточена и спокойна, как будто выполняет поставленную задачу, от которой ей ни холодно, ни жарко».

Благодаря новой тактике тигрицы их поединок, который в противном случае вскоре закончился бы поражением Чиары, затягивался. Жертва охотницы за головами изо всех сил пыталась сопротивляться, и ей даже удалось пару раз достать стилетом свою противницу, но увы — разница в характеристиках и вооружении была слишком велика. Нагрудник защищал корпус Чиары от ударов, но он не закрывал все тело, а потому через каких-то полчаса с момента начала боя на Чиа было больно даже смотреть.

Сабля противницы лишила ее уха и раскроила скулу и щеку до самого подбородка. От правой руки осталась лишь культя, причем сооружалась эта культя в три приема — запястье, локоть, плечо. На второй руке не хватало пары средних пальцев, а оставшиеся три с трудом удерживали стилет. Оба коленных сустава и стопа левой ноги были приведены в полную негодность, а более мелкие повреждения она уже и не считала. В шею тигрица не целила — видимо, не хотела раньше времени прикончить свою жертву — а в остальном на Чиаре буквально живого места не оставалось. Ее живучесть защищала ее от сильной кровопотери и частично блокировала болевые ощущения, но на восстановление функций организма требовалось время, которого никто не собирался ей давать. Так что оказать достойное сопротивление она уже не могла. Разве что служить живым манекеном для отработки ударов.

Чиара давно могла бы сдаться и прекратить экзекуцию, но что-то удерживало ее от этого шага. Шанс, обещанный ей достижением — она уже упустила его? А что, если нет? Самым надежным способом проверить было воспользоваться своими способностями и попытаться увидеть то, что недоступно остальным. Все эти хитросплетения нитей случайностей, возможностей и вероятностей, образующих развилки линий судеб. Но этого она не могла себе позволить. Турнир был важен для нее, и дополнительные деньги тоже не помешали бы — но куда важнее было успеть отдать долг жизни. А потому Чиаре оставалось лишь рассчитывать на собственные силы.

Лезвие сабли мелькнуло серебристой вспышкой и прошлось по запястью уцелевшей руки нулевки, едва не разрубив его окончательно. И пусть кровотечение почти сразу же остановилось, но на регенерацию сухожилий требовалось больше времени, а потому девчонка не сумела удержать стилет в ставших неуправляемыми пальцах и тот упал на побуревший от крови песок.

Ловисса нахмурилась. Она не понимала логики происходящего. Почему Дикая карта не сдается? Да, живучесть блокирует боль, но далеко не полностью. А некоторые раны из полученных ею были очень болезненными — об этом охотница за головами позаботилась. Вдруг ее таинственное достижение на левел-ап активируется именно болевыми ощущениями?

Ловиссе не было жаль свою жертву. В конце концов, нулевка знала, на что шла. Турнир — дело добровольное, так что это был ее выбор… и все-таки, почему она не сдается? Неужели до сих пор надеется выиграть? Охотница за головами изумленно покачала головой, поражаясь такому упорству. Но удивление не помешало ей проверить еще одну версию. Практически беспомощная противница уже не могла уклоняться от атак, да что там — она и на ногах-то удерживалась лишь чудом, не иначе. Так что для тигрицы не составило большого труда полоснуть ей по лицу, разом лишив обоих глаз. Впрочем, это тоже не дало ожидаемого результата. Левел-ап так и не случился.

— Похоже, ничего у меня не выйдет, — разочарованно пробормотала Ловисса себе под нос.

— Ты делаешь все… неправильно, — неожиданно выдавила из себя нулевка, с трудом разомкнув слипшиеся от крови губы. Помолчала немного, собираясь с силами, а потом выдохнула: — В живот надо бить. Между ребрами.

Ловисса едва не поперхнулась от изумления. Вот уж чего она никак не ожидала от своей противницы, так это советов. Это что, какая-то ловушка? Несмотря на весь свой немаленький опыт, охотница за головами никак не могла сообразить, в чем же подвох. Жертва была безоружна, слепа и абсолютно беспомощна — так на что она надеется? А если у нее все же припрятан какой-то козырь в рукаве, то почему она не воспользовалась им раньше, когда еще могла хотя бы видеть?

И все же вероятность неприятного сюрприза не была нулевой. Но когда на другой чаше весов — столь долгожданный левел-ап, то… словом, Ловисса решила рискнуть и последовать странному совету нулевки. Нагрудник ее, правда, мешал… Стащить его с нее? Может, именно этого она добивается — чтобы Ловисса отложила собственное оружие и принялась возиться с застежками креплений? Если так, то ей придется испытать разочарование.

Тигрица шагнула вперед, по направлению к своей жертве — но та синхронно сделала шаг назад. Как и ожидалось, слух у девчонки был отменный. Ловисса нисколько не сомневалась, что ее противница по звукам без труда поймет, если она вдруг уберет свое оружие в ножны или бросит его на песок. Ну что ж, так будет даже проще. Охотница за головами сделала еще шаг, и еще, неторопливо приближаясь к жертве, отрезая ей возможности для маневра — и так до тех пор, пока спина нулевки не уперлась в теплый от солнца камень стены Арены. Дальше отступать было некуда.

Ловисса отшвырнула саблю подальше и обеими руками взялась за рукоять Шила — так она называла свой второй клинок, предназначенный для нанесения колотых ран. Глубоко вздохнула, сосредоточилась — и рванулась вперед, всей своей силой и весом вгоняя узкое острие практически в середину нагрудника противницы, едва прикрытого лохмотьями рубахи. Нагрудник жалобно скрипнул, прогибаясь, а потом материал все же не выдержал и клинок вошел в тело Дикой карты. Та сдавленно захрипела и уперлась единственной оставшейся рукой в грудь Ловиссы, словно пытаясь отпихнуть ее от себя. Но на этом силы у нулевки, похоже, кончились, и она затихла, безжизненно свесив голову вниз. Охотница за головами недовольно поморщилась, но все же довела дело до конца, добившись, чтобы Шило пронзило соперницу насквозь.