Маленькая лавочка, притаившаяся среди парижских улиц, манила клетчатым зеленым шарфом, словно маячок. Дверь тихонько звякнула колокольчиком, и мы оказались в уютном царстве шарфов, галстуков, перчаток и беретов. На каждом изделии красовалась крошечная брошка в форме лисы.

— Mon chéri дамы, bonjour! — раздался мелодичный голос. — Что привело двух прелестных девушек в мою скромную лавку в столь поздний час?

Перед нами стоял статный седоволосый мужчина, худой, с пронзительными голубыми глазами. Мне показалось, что они сверкнули каким-то странным сиянием, но я тут же отмахнулась от этой мысли. Перепили, наверное, с Софой…

— Bonjour, месье Лаур, — Софа, заметив табличку с именем, решила блеснуть своими познаниями в французском. — Мы хотим шарф на удачу.

— Шарф на удачу? — месье Лаур задумчиво погладил свою седую бороду. — Когда-то я и правда продавал такие шарфы, перчатки и ещё пара милых безделушек. Но зачем они вам, mesdemoiselles? Удача — дама капризная, непредсказуемая. Она приносит перемены, а таким очаровательным девушкам, ценящим стабильность, это ни к чему.

Шарф на удачу? Что за чушь! Фыркнув, я потребовала показать нам эти волшебные шарфы. Какие там последствия, мне было все равно! Через пять минут перед нами лежала радуга из шелка: малиновый, черный, золотистый и мой — зеленый в клетку. Софа, недолго думая, схватила розовый, а я — свой, зеленый.

— А что означают расцветки? — полюбопытствовала я, разглядывая свою добычу.

— Шарф вашей подруги сулит неожиданную, головокружительную влюбленность, — с загадочной улыбкой произнес месье Лаур. — А ваш шарф поможет преодолеть почти все ваши страхи. И не только. Остальное узнаете во время носки.

Заплатив за шарфики по двенадцать евро (двенадцать! За кусочек ткани с историей!), мы отправились на поиски качелей, мечтая окунуться в детство и обсудить странного продавца. Шарфы на удачу.… Как будто в жизни мало неожиданностей! Если бы я знала, ни за что бы ни купила эту зеленую клетчатую штуку.

— Нет, ну ты слышала? Головокружительная влюбленность! — Софа фыркнула. — И зачем мне это? Только что вырвалась из отношений, где меня не ценили, а тут — на тебе, влюбленность!

— Да брось ты, Соф, байки все это! Маркетинговый ход, чтобы шарфики продавались, — отмахнулась я. — Кто ж откажется от красивой истории?

— Это точно, — согласилась подруга. — Я бы у него еще и перчатки купила, если бы он сказал, что они помогут мне сдать на права с третьего раза.

— Тебе, Софа, даже твой мужик не помог сдать на права, а ты на перчатки надеешься! — рассмеялась я, и Софа, заразившись моим смехом, тоже расхохоталась.

На душе было легко и беззаботно. Пока мы не увидели… белую лису.

— Ты тоже это видишь? Белая лиса. В центре Парижа! Софа мы явно перепили — прошептала я, наблюдая, как животное грациозно приближается к нам.

— Либо нам надо меньше пить, — ответила Софа, щурясь, — либо парижские крысы стали белее снега и обзавелись лисьими хвостами.

Мы уже достали телефоны, чтобы запечатлеть это чудо, как вдруг лиса молниеносным движением схватила мой зеленый шарф и бросилась наутек.

— Софа, за ним! — закричала я. — Мы обязаны догнать этого белого поганца!

И вот две русские девушки, позабыв о парижском шике и элегантности, неслись по улицам вслед за белой лисой, требуя вернуть украденное. Прохожие, наверное, сильно удивлялись, наблюдая за этой сценой. Впрочем, нас это мало волновало. Шарф на удачу? Похоже, удача уже начала действовать…

Внезапно лис, словно споткнувшись о невидимую преграду, остановился у небольшой кофейни. Он обернулся, посмотрел на нас своими умными, лукавыми глазами и небрежно махнул пушистым хвостом в сторону входа, будто приглашая внутрь. Немая сцена достойная пера самого абсурдистского драматурга!

— «Кофейня мадам Дювалье», — прочитала я вывеску, чувствуя, как усталость борется с любопытством. — Не поздно ли для кофе? Впрочем, в Париже разве бывает поздно для чего-нибудь?

Софа, почесав затылок с таким видом, будто пыталась нащупать там ответ на вселенские вопросы, изрекла:

— Да вообще-то пять утра, так что уже можно.

И, пожав плечами, она направилась к двери, из которой струился умопомрачительный аромат свежезаваренного кофе. Аромат, который мог бы соблазнить даже самого стойкого кофе-аскета и заставить его забыть обо всех диетах, режимах и прочих жизненных ограничениях. Он вился в воздухе, густой и обволакивающий, с нотками шоколада, корицы и чего-то неуловимо волшебного, словно обещающего не просто чашку кофе, а маленькое, личное чудо в предгрозовой тишине парижского утра. Мы переглянулись с Софой, и в глазах у обеих мелькнуло одинаковое выражение — смесь недоумения, усталости и непреодолимого желания хоть на минутку окунуться в этот теплый, ароматный оазис. Лис, словно довольный собой, растворился в предрассветных сумерках, оставив нас наедине с призывно мигающим светом кофейни мадам Дювалье.

Милая парижская кофейня.… Ах, как я мечтала о них, разглядывая фотографии в журналах и киношные кадры! Атмосфера, знаете ли, особый шарм, обещание маленького чуда в каждой чашке. Но эта кофейня… от нее веяло чем-то странным, темным, одновременно манящим и отталкивающим. Словно за бархатной портьерой скрывалась не комната с уютными столиками, а вход в кроличью нору, ведущую в неизвестность.

— Доброго утра, дамы, — раздался мелодичный голос. Из-за стойки вышла миловидная женщина, с улыбкой оглядывая нас. — Что привело вас в мою скромную обитель в столь ранний час?

— Ваш лис… он утащил мой шарф, — выпалила я, чувствуя себя немного глупо.

— Ах, Алистер, негодник! Ты опять за свое! — старушка покачала головой и вдруг произнесла на французском языке: — Et quel genre de prince es-tu?

Я решила, что она окончательно тронулась умом. Мало того, что она заговорила с нами на чистейшем русском, так еще и обратилась к лису на французском! Да еще и «принц»! Кто в здравом уме назовет лиса принцем?

— Знаете, мы, пожалуй, пойдем, — пробормотала я, оттягивая Софу за собой. — Зайдем в другой раз.

— Ну, куда же вы, а кофе? — воскликнула мадам Дювалье, всплеснув руками.

— Да мы в другой раз, — нервно поддакнула Софа, уловив мое беспокойство.

И тут дверь за нами с грохотом захлопнулась.

— Девушки, — мадам Дювалье ласково улыбнулась, но в ее глазах мелькнуло что-то хищное. — Сначала кофе с историями, а потом уж все остальное. Пойдемте.

И она указала на дверь, ведущую в сад.

Софья всегда говорила, что с сумасшедшими лучше не спорить. Согласиться, а потом — смыться. Мы переглянулись и, словно повинуясь негласному приказу, двинулись за мадам Дювалье.

— Соф, надо как-то сбежать, — прошептала я, оглядываясь по сторонам. — Мне тут… не по себе. Сад, в который мы вышли, казался продолжением странной атмосферы кофейни. Воздух, пропитанный ароматами незнакомых цветов, был густым и тяжелым. Странные тени плясали на извилистых дорожках, а деревья, словно скрюченные пальцы, тянулись к бледному небу. Меня охватило ощущение, что мы попали в какую-то ловушку, из которой не выбраться.

Эта парижская кофейня… черт бы ее побрал! В фильмах они всегда такие уютные, романтичные, а здесь… атмосфера, конечно, есть, но какая-то тягучая, темная, как черный кофе без сахара. Манит и отпугивает одновременно. Будто за изящными вензелями на обоях скрывается что-то древнее, колдовское.

— Девушки, я вам налила кофе на свой вкус, — мадам Дювалье поставила перед нами две чашки, изящные, с тонкими узорами. На чашке Софы расстилался луг с заснеженными горными вершинами, а на моей — глубокое, бархатное звездное небо. Но даже оно не могло успокоить нервную дрожь, поселившуюся где-то в районе солнечного сплетения. Пять утра! Какая кофейня работает в такую рань? И почему она даже не спросила, какой кофе мы пьем? Может, тут так принято — выбирать напитки за клиента, играя в кофейную рулетку?

— Тебе, детонька, я налила «Карамельный взрыв», — обращаясь к Софе, пропела мадам Дювалье. — Выпив его, ты почувствуешь прилив энергии и желание искать то, что давно потеряла.