На смену немецким войскам в Севастопольский порт 25 ноября 1918 вошла союзническая эскадра, и в город вступили французские войска (зуавы).

30 апреля 1919 Красная армия вступила в Севастополь.

Однако летом 1919 года город захватили Вооружённые силы Юга России, и он оставался во власти белогвардейцев до 15 ноября 1920 года.

Потом, в 1942-м его опять брали немцы, и в 1944-м снова — Красная Армия.

Ну то есть кто подступал к нему — тот и брал. Неудачных осад «города, никогда не покорявшегося врагам» просто не было.

Не восстал Севастополь и против изменения порта его национальной приписки ни в 1992, ни в 2014-м…

А еще та Крымская война оставила немодный ныне след в русской культуре. Это грустные и прекрасные стихи Некрасова.

Или:

В 1905 году ход войны опять был печален для России. Но это не обернулось ни катастрофой для ее государственности, ни геноцидом ее населения. По ходу русско-японской войны ни один японский солдат не ступил на территорию России (кроме Сахалина и на пару дней на Камчатке

[777]

). А Россия ту войну проиграла. Нет, и это не было безоговорочной капитуляцией. И даже пол-Сахалина Витте отспорил. Но поражение все равно было. А Россия не умерла.

Однажды даже Путин показал пример условности слова «победа»: «Ракетный корвет «Меркурий» назван в память о бессмертном подвиге команды легендарного брига. Почти два века назад он в одиночку одержал победу над двумя линейными кораблями»

[778]

. В том бою ни один турецкий корабль не был потоплен или критически поврежден. Турки не потеряли ни одного человека. Русский корабль потерял убитыми 4 человека, ранеными — 6. Но раз превосходящим силам турок не удалась его потопить — значит, и в самом деле победа.

Для зайчика победа не в том, чтобы съесть стаю волков, а в том, чтобы ускользнуть от них. (Это к вопросу о том, «может ли Украина победить ядерную сверхдержаву?»).

Аналогично и с историей других стран. Пруссия жестко побила Австрию в битве при Садовой (1866) и Францию под Седаном (1870). И — никакого «геноцида». Побежденные страны прекрасно и свободно развивались и далее и даже территориально прирастали (Австрия за счет Балканских провинций Турции, Франция за счет заморских колоний).

И даже смена правительства под диктовкой иностранного победителя вовсе не равна уничтожению страны (см. возвращение Бурбонов в посленаполеоновскую Францию в 1814).

Переформатирование побежденной страны победителями может быть ко благу этой страны — чему дают примеры Япония и Германия после 1945 года (сталинисты могут на свой вкус привести примеры побежденных Румынии, Венгрии и ГДР, переформатирование которых, произведенное оккупационными советскими структурами после 1945 года, тоже — с точки зрения сталинистов — было ко благу народов этих стран).

А Германия проиграла Великую Войну. И тоже ни один чужой солдат не был на территории Германии в финальные дни Первой Мировой. А поражение — было.

Румыния была разбита на полях сражений обеих Мировых войн и оба раза практически полностью была оккупирована. И поразительным образом после каждой из этих войн она прирастала территориями, вовремя успев переметнуться в лагерь Антанты.

Ни одна заокеанская колония не вторгалась на территории своих европейских метрополий — и тем менее все они (от США до Вьетнама) в конце концов выиграли свои войны за независимость.

Иногда войны кончаются просто возвращением к довоенным условиям (пример: Ливонская война Ивана Грозного, крайне успешная в своем начале и катастрофичная для московских армий в конце).

Иногда — взаимными уступками и обменами.

Иногда — фиксацией мелких успехов одной из сторон (пара приграничных крепостей или городков). Причем порой именно приобретающая сторона чувствует себя оскорбленной, ибо хотела много больше

[779]

.

Иногда — репарациями и контрибуцией.

Иногда — просто навязанным династическим браком.

Иногда — «переворачиванием военных союзов»: проигравшая сторона становится союзной своему победителю, ничего не теряя в территориях, а порой и приобретая — как Россия по итогам Аустерлица и Тильзитского

[780]

мира приобрела Финляндию и Бессарабию — при том, что Наполеон не прочь был отдать Александру вообще всю Швецию).

Победными могут быть и компромиссы.

Поэтому неверен и тезис про то, что «нельзя победить страну, обладающую ядерным оружием».

Очень даже можно:

Ядерный Китай отполз от Вьетнама, на который он напал в 1979-м

[781]

.

Ядерные США отползли от того же Вьетнама.

Ядерный СССР отполз от Афганистана.

Ядерный СССР проиграл холодную войну и потерял Восточную Европу.

Ядерные Англия и Франция потеряли свои империи (Алжир, Вьетнам, Египет, Кипр, Мальту т. д.), уже имея ядерный статус.

И эти поражения — положительная характеристика тех правителей, которые их признали. У них хватило разума и совестного чувства, чтобы не доводить неудачу до масштабов катастрофы.

Еще хорошо бы различать понятия «сражение», «кампания», «война» и «историческое выживание».

Полагаю, что все, кто слышал про череп князя Святослава Киевского, из которого печенеги сделали чашу, про гибель «полка Игорева», битву при Калке, Нарвскую конфузию, трагедию армии Самсонова в 1914-го или «котлы» 1941-го, готовы признать, что русские полки и армии проигрывали даже «генеральные сражения».

Но проигрывались и целые войны. Финальная черта, обозначающая окончание войны, предполагает возобновление торговых и дипломатических отношений, и, как правило, подписание мирного договора. Иногда этот договор может называться бессрочным — «вечным»; иногда в нем может быть оговорен срок или условия его действия.

Так вот, и в истории России были мирные договоры, подписываемые после «цусим», и в них фиксировались утраты и уступки российской стороны.