Я с трудом сглатываю. С одной стороны, хочется просто порадоваться очередному волшебству, которое меня преследует, но вместе с этим понимаю, что пора задуматься над реальностью, которую я, возможно, избегала всё это время.

А реальность такова: это не работа какого-то бездомного, которого я могла приютить когда-то в прошлом на несколько ночей. Всё, что происходит, требовало последовательных, постоянных усилий на протяжении долгого времени.

Оглядываясь назад, понимаю, что это продолжается уже месяцами. Кто-то регулярно бывал в моём доме, когда я уходила на работу, убирал, покупал продукты, дарил подарки… и бог знает что ещё. Когда я думаю, сколько времени и денег на это ушло, у меня голова идёт кругом от смятения.

Кто же мог себе позволить подобную роскошь, заботясь обо мне изо дня в день на протяжении нескольких месяцев? Уж точно на это не был способен никто из моих знакомых.

Я стою рядом с машиной, с тревогой наблюдая за домом. В этот момент мой телефон подает сигнал, и от неожиданности чуть не роняю пакеты. Трясущимися руками достаю телефон.

Я уже собираюсь ответить, что она ошиблась номером, но вдруг приходит фотография. На ней улыбающаяся восьмилетняя девочка держит ту самую кошку, что я принесла домой несколько дней назад.

Голова кружится, и я прислоняюсь к машине, чтобы не упасть. Горячо-холодные волны бегут по спине. Кто-то сегодня был в моём доме. Они украсили его, а потом отвезли кошку в клинику, как будто знали мои планы.

Я лихорадочно прокручиваю в голове, кто мог знать о кошке. Рассказывала ли я Марку или друзьям о ней за ужином? Нет, мы не обсуждали это. Кто же тогда? Логан? Кто-то с работы?

Нет, я точно никому из них не упоминала о кошке и тем более о планах отвезти её в клинику. Тот, кто это сделал, должен был знать меня достаточно хорошо, чтобы догадаться о моих намерениях. И когда они поняли, что я не смогу сделать это сама, – позаботились обо всём за меня.

Я выпускаю длинный, дрожащий поток пара на выдохе, и мой страх понемногу сменяется любопытством. Кто этот человек? И почему он мне помогает?

Потому что всё, что они сделали, – это просто помогли. Кошка благополучно вернулась к своей семье, а у меня меньше забот и чувства вины. Теперь я могу спокойно провести вечер с Логаном… после того, как разберусь с Марком.

Думаю позвонить доктору Аллену, чтобы узнать, кто привёз кошку, но уже почти пять и клиника закрывается раньше. У меня нет его личного номера, так что придётся отложить это до завтра.

Входя в дом, я ахаю от восхищения. Повсюду тысячи огней, которые мягко переливаются и меняют цвета: от золотого до синего, затем розового. Я ставлю пакеты на пол и прохожу в гостиную, потрясённая видом огромной рождественской ёлки, занимающей половину пространства.

Она так потрясающе пахнет – лесом и морозом, сверкает сотнями украшений, отражающих свет гирлянд. И цвета! Я кладу руку на сердце, понимая, что украшения выполнены в синих и серебристых тонах – моих любимых.

У меня на глазах наворачиваются слёзы. Эта ёлка невероятная.

Отчаянно хочу узнать, кто сделал это для меня, чтобы обнять этого человека и поблагодарить его.

Когда звонит дверной звонок, моё сердце замирает от волнения. Может, мой таинственный помощник наконец раскроет себя? Я бросаюсь к двери, спотыкаясь о сумку с выпечкой, но, открыв дверь, вижу только Марка. Он оглядывает дом через моё плечо недоверчивым взглядом.

— Ты и правда всё украсила? Ничего себе, Эмма. Ты будто стала другим человеком! Молодец!

Я краснею и прочищаю горло. За время, что мы были порознь, я и забыла суть большинства наших ссор из-за моих беспорядочных привычек и его язвительных упрёков, если что-то забывала. Но этот тон сразу напоминает, как всё было раньше.

Я всегда так делаю. Когда кто-то меня обижает или говорит гадости, или когда мой бывший ведёт себя как мудак, я быстро забываю об этом, как только этот человек исчезает из моей жизни. Будто я неспособна удерживать в памяти плохое. Так же, как забываю купить туалетную бумагу.

Но я никогда не забывала накормить своих питомцев или убрать их клетки. Это ведь тоже должно что-то значить.

— Ну, заходи, — говорю я, торопливо подбирая пакеты с пола. — Я только пришла домой. Сейчас поставлю чайник.

— Вот это моя Эмма, — ухмыляется Марк. — Всегда вечно опаздываешь.

Я сжимаю зубы, проходя на кухню. Снимаю пальто, бросаю его на ближайший стул и ставлю рядом пакеты с выпечкой, но не вынимаю, решив, что Марк не заслуживает ничего вкусного. Ставлю чайник и молча делаю чай. Когда всё готово, иду в гостиную, где он уже вовсю изучает книгу, которую я недавно получила от моего таинственного помощника.

Это был подарок. Книга, которую я давно хотела, но забыла купить, когда она вышла. Как они могли знать? Может, они нашли мой Pinterest? Там мой виш-лист на книги в открытом доступе.

— Я думал, ты хотела больше читать настоящую литературу, — хмурится Марк, постукивая пальцем по милой иллюстрированной обложке, которая явно не из раздела классики. — Ты сама так говорила, когда мы в последний раз общались.

Ну всё, хватит. Я выхватываю книгу у него из рук, и он смотрит на меня с удивлением.

— Ты сказал, что хотел извиниться, но с того момента, как вошёл сюда, только и делаешь, что оскорбляешь меня. Если ты для этого пришёл, то мне, пожалуй, больше нечего с тобой обсуждать.

Он моргает несколько раз, потом тяжело садится обратно в кресло.

— Ты права. Прости. Я просто хотел поддразнить, — говорит он с виноватой улыбкой.

Боже, как же я ненавижу эту улыбку. Он всегда извиняется вот так, с оправданиями: «Я просто скучал». «Я просто хотел помочь». «Я просто шутил».

С трудом подавляю гнев и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. У нас много общих знакомых, и мне не хочется портить с ним отношения. Это не стоит моих нервов. Всё равно Марк уедет через пару дней.

— У меня встреча в шесть, — напоминаю я ему, чтобы он поскорее перешёл к делу.

Марк кивает, наклоняясь вперёд.

— Эмма, прости. Я правда забочусь о тебе, и поэтому пришёл сказать лично: тебе нужно кое-что знать о твоём новом парне.

Во-первых, он не мой парень, но я даже не начинаю спорить. Внутри всё замирает от ярости. Да как он смеет?

— Это тебя не касается, — шиплю я. — Оставь Логана в покое.

Марк скрещивает руки на груди. Он тоже злится.

— Нет, я не могу оставить это. Эмма, ты слишком доверчива. Я ничего не говорил, когда ты притащила ту бездомную в наш дом, потому что видел, как важно это было для тебя. Но та женщина могла легко воспользоваться тобой.

— Но она не воспользовалась, — отвечаю я, сжав зубы. — Линда хороший человек.

— Но он – нет. Я поговорил с его братом, Эмма. Тот рассказал мне всё о твоём дорогом Логане.

— Я не хочу ничего слышать.

Я резко встаю, задевая коленом столик. Чашка с чаем покачивается, проливая немного на край. Марк вздыхает и смотрит на меня с раздражением.

— Твой сосед – чудовище. Он и ещё несколько солдат были в плену. Их пытали, чтобы выбить информацию. Только вот остальных действительно пытали, а Логана нет. Аль-Каида заставляли его смотреть, как умирают его товарищи. Они пытались сломить его. Но он даже не шелохнулся, Эмма. И знаешь, что самое жуткое? Ему это нравилось. Он спокойно смотрел, как их убивают, и даже не пытался остановить.

Я смотрю на Марка, рот приоткрыт от шока. Господи. Всё это так многое объясняет – почему Логан не говорит. Ему пришлось выдержать такое испытание, остаться стойким, когда вся его сущность, наверняка, рвалась спасти своих друзей, даже ценой предательства своей страны.

— Чудовище? — повторяю я тихо, слишком потрясённая, чтобы пока злиться. — Он герой.

Марк с презрением фыркает.

— Вот видишь? В этом и есть твоя проблема. Тебя нужно защищать от самой себя, Эмма. Ты глупа, если не думаешь, что этот человек – никто иной, как психопат.