.– Добро пожаловать в фан-клуб, – сказала Софи, наблюдая за мной.

Я лишь покачала головой, не зная, что ответить.

– Что, он тебя тоже зацепил? – добавила она с лёгкой усмешкой.

– Я не знаю, – ответила я.

– Ну, он в этом хорош, – сказала Софи, пожимая плечами. – Девчонки обожают таких плохих парней с гитарами, он явно не просто так выбрал себе такой образ.

Он даже не знал о моём существовании. Но мне этого и не нужно было. Всё, что я хотела, – это сохранить этот момент, этот взгляд на него, как на далёкую звезду, которая светит только для тебя. Конечно, это было неправдой. Но в 15 лет мне правды и не нужно было.

Кофейня, где мы собрались, была уютной, но в этот вечер казалась странно тесной. Мой лучший друг, Сэм, уезжал. Не на пару недель. Не на месяц. А, возможно, навсегда. Австралия звучала для меня так же далёко, как другая планета.

Он сидел за столом со своими друзьями, смеялся и шутил, будто всё это – просто ещё один день. Я видела, что он волнуется, хотя это почти невозможно было уловить. Его руки слегка дрожали, когда он подносил чашку к губам, и глаза часто возвращались к часам, как будто он проверял, сколько времени у него осталось.

Сэм как всегда выглядел безупречно: светлый льняной пиджак, чёрная водолазка, идеально подобранные брюки. Его волосы были уложены чуть небрежно, но я знала, что на это он потратил как минимум полчаса.

– Ты знаешь, что в Австралии кофе просто потрясающий? – сказал он, облокотившись на спинку стула.

– Потрясающий кофе? Это всё, что ты можешь мне рассказать? – съязвила я, глядя на него с притворным осуждением. – Ты уезжаешь на другой конец света, Сэм. Дай мне что-то более впечатляющее. Чтобы я наконец могла искренне за тебя порадоваться.

– Ладно, – он подался вперёд. – В Австралии есть пляжи, которые тянутся на десятки километров. Вода настолько прозрачная, что ты видишь свою тень на дне.

– Неплохо, – кивнула я, стараясь не показывать, как тяжело мне слышать, что его жизнь будет продолжаться без меня.

За столом были его друзья: Ник, с вечной полуулыбкой и чуть небрежным видом; Том, бывший парень Сэма, расслабленный, с завораживающей спокойной энергией; и Эрик, который всегда казался чужаком в этой компании. Его футболка с надписью DOOM выглядела одновременно нелепо и идеально в этом месте.

Разговоры за столом текли легко, но я почти ничего не слушала. В голове стучало только одно: "Сэм уезжает".

Когда пришло время прощаться, он подошёл ко мне первым.

– Ты справишься, – сказал он, обнимая меня крепко. Его руки были сильными и тёплыми, как всегда.

– Справлюсь, если ты будешь звонить мне каждую неделю, – ответила я, прижимаясь к нему так, будто хотела впитать его тепло.

– Конечно. И ты тоже звони.

Я только кивнула, потому что, если бы попыталась что-то сказать, голос наверняка бы дрогнул.

– Ева, – он отстранился и посмотрел мне в глаза. – Ты сильная. Ты просто ещё этого не знаешь.

Когда Сэм обнял меня, я почувствовала, как к горлу подступает ком. Его тепло всегда было моим якорем, а теперь я должна была отпустить его. Я хотела что-то сказать, но слова застряли где-то внутри. Вместо этого я просто крепче прижалась к нему

Когда Сэм улетел, я почувствовала себя опустошённой. Мы ехали из аэропорта в такси и мир вокруг казался слишком большим, слишком холодным. Когда мы вышли из машины, Эмбер молча шла рядом, сунув руки в карманы своей толстовки. Она ничего не говорила, но я знала, что она наблюдает за мной.

– У The Hollow Lights сегодня концерт, – сказала я, разрывая тишину. Я сказала это как бы между прочим, но кого я пыталась обмануть? За эти годы я не пропустила почти ни одного их концерта.

– Конечно, у них. Это идеально вписывается в твоё настроение, – ответила она, слегка покачав головой.

– Сходишь со мной?

– Ты же знаешь, что я не фанатка этой эстетики.

– Но пойдёшь?

Она вздохнула и повернула ко мне голову.

– Да. Чтобы потом тебя вытащить оттуда.

Когда мы вошли, шум словно накрыл меня волной. Люди толкались, кто-то кричал в ухо своему другу, а свет прожекторов резал глаза. Я почувствовала, как воздух пахнет табаком и потом, но это почему-то не раздражало. Это было частью атмосферы. Толпа собралась у сцены, обсуждая предстоящее шоу. Мы с Эмбер встали у стены, как всегда.

– Я всё ещё думаю, что это твоё бегство от реальности, – заметила она, скрестив руки на груди.

– Может быть, – признала я. – Но лучше уж так, чем сидеть и ныть.

Она хмыкнула, но больше ничего не сказала.

Свет погас, и толпа ожила. На сцену начали выходить участники The Hollow Lights, один за другим, но все ждали последнего. Когда появился Джейден, зал взорвался криками.

Он выглядел так, будто каждый прожектор был настроен только на него и он это прекрасно знал. Косуха с серебряными заклёпками, сетчатая кофта, через которую виднелись его грудь с двумя кольцами пирсинга, блестящая кожа, украшенная татуировками.

Его татуировки были разные: на одной стороне груди шпили готического собора, на другой – хаотичный орнамент, переходящий в тонкие линии. На шее – изображение арки, переходящее в стилизованную геометрию на плечах.

Он взял микрофон, облизал губы, и толпа взорвалась криками.

– Ты знаешь, что он делает? – сказала Эмбер, глядя на сцену. – Он просто находит слабости людей и использует их. Это не про музыку, это про власть.

– А может, это просто искусство? – ответила я, не отрывая глаз от него.

– Может быть. Но посмотри на них. Ты правда думаешь, что они здесь ради искусства?

Я промолчала, но внутри чувствовала, как его движения, его голос, его взгляд заставляют меня терять почву под ногами.

Когда он запел, его голос был настолько глубоким и хриплым, что заливался во всё пространство. Он двигался по сцене, словно грациозный хищник, иногда делая резкие рывки, иногда медленно покачиваясь в такт.

На третьей песне он снял сетчатую кофту и бросил её в толпу. Теперь его торс был полностью обнажён, я как завороженная рассматривала его татуировки.

На четвёртой песне он внезапно запрыгнул на колонку, балансируя, а затем спрыгнул обратно, резко выхватив гитару у одного из участников группы. Толпа взревела.

Когда всё закончилось, мы вышли на улицу. Воздух был холодным, и я вдохнула глубже, пытаясь избавиться от ощущения гула в ушах.

– Ну, и что ты скажешь? Может хоть сегодня тебе понравилось? – спросила я, наконец повернувшись к Эмбер.

– Скажу, что он идеальный пример того, как патриархальный мир обожает превращать мужчин в богов, а женщин – в толпу, которая их боготворит.

– Это рок-н-ролл, Эм. Никто не заставляет их визжать.

– Нет, но он это провоцирует и поощряет, это тоже объективизация, только своего собственного тела, – заметила она. – И тебе это нравится, не так ли?

– Возможно, – признала я.

Она только усмехнулась.

– Я не буду тебя переубеждать. Знаешь, что мне не нравится больше всего? – спросила Эмбер.

– Что?

– То, как ты смотришь на него.

– Что с этим не так?

– Всё. Ты будто веришь, что он особенный. А он – всего лишь ещё один парень, который использует свою харизму и внешность, чтобы уложить как можно больше девочек типа тебя себе в постель.

Я не ответила. Внутри меня всё ещё звучала музыка, а его образ всё ещё стоял перед глазами.

Прошла неделя с того концерта. Казалось, что всё вернулось в привычное русло: пары, задания, переписки с Сэмом, который с восторгом присылал мне фотографии с пляжа в компании его новых друзей. Но эта неделя принесла нечто, что я точно не ожидала.

Мы с Эмбер сидели в холле университета, убивая время между занятиями. Она листала телефон, периодически фыркая или усмехаясь, пока я, делая вид, что читаю лекционные записи, всё же прислушивалась к её комментариям.