— Да, грузопорт слушает. Ясно позову. — дедок припустил рысью на выход — Баирушко, солнышко, возьми трубочку.

— Да ну их нах, я сплю, — лениво ответил начинающий наполеончик, не слезая с гамака.

— Быстро к телефону дебил! — рявкнул уже возле калитки Семёнычь.

У меня похолодело на душе от дерьмового предчувствия.

Я вспомнил старую присказку, соседа мента, толстого и солидного майора МВД.

«Майор ментовке, как Генерал у вояк, бегом передвигаться не имеет права, в мирное время это вызывает смех в военное панику.»;

Бурят степенно подошёл к башне, картинно облокотился на стену, и произнёс с ленцой в голосе в трубку:

— Ну что там у вас!

Я от веранды увидел, как он побледнел, не смотря на бронзовый цвет кожи, глаза стали как у лоли в хентае, он осел прямо там, съехав по стене спиной.

— Ебааать! В городе мятеж…

Пеструшка.

Глава 8.

На цепи.

Волчий мир. Республика Нассау. Въезд в порт.

Скучно на цепи стоять, такое ощущение что голая перед всеми, что проходящие на тебя смотрят, да только это не так, никому ты не нужна. Все идут по своим делам.

Ну может кто ни будь из знакомых рабов проходя рукой помашет. Нас на цепи никто не замечает, мы будто пустое место.

Обидно!

Напиши на стене похабщину, что на волчьем что на человеческом, и поставь рядом меня – надпись прочтут, по мне скользнут ленивым взглядом.

Иногда Хозяева голыми рабынь приковывают возле ворот, чтоб отбить стеснительность. Знаю такое практикуется, когда жила у человеков - видела. Да и мне прежний Хозяин обещал, как был не в духе, правда обещал и только, ни разу не ставил.

Вообще выставлять голыми рабынь на улице кроме человеков так никто и не делает. Я не понимаю зачем человеки так поступают. Спрашивала соседских волчиц, ну они мне так толком и не сказали, почему, но зато все в голос говорят, что всегда лучше голой постоять часок у парадного, чем ходить в шубе, но с поротой попой.

Ну я если Хозяин захочет, ну если летом, то я совсем не против.

Я не понимаю в этом людей.

Мой прежний хозяин приказывал ходить по дому голой, ну там подмести полы, собрать пыль, но только когда Хозяйки дома не было. И запрещал об этом говорить.

Я расспрашивала, об этом свою Старшую рабыню, она меня научила как правильно ходить, виляя попкой, и объяснила, что человекам нравится моё тело, но им стыдно за это.

Лучше б не объясняла, я так и не поняла почему хозяину должно быть стыдно смотреть на свою собственность. Я что некрасивая? И ему стыдно показывать меня другим? Но Старшая сказала не забивать себе голову, и просто вилять хвостом.

Если мой нынешний Хозяин разрешит, я готова по дому ходить голой всю жизнь!

Правда-правда!

По-моему, Старшая про стеснение сказала глупость. А вдруг у рабыни болячка вылезет, и она попытается от Хозяина скрыть?

Но кроме человеков такими глупостями другие расы не заморачиваются.

Гномы своих рабынь дома то закутывают в одежду до пят, когда выпускают на улицу, тем более, даже маски заставляют носить, не все конечно, но многие, скупые они - жадничают даже рабыню показать людям.

Орки держат рабов в лохмотьях, им просто наплевать на рабов, на то, что они носят или едят, где спят, орки самые плохие хозяева. Рабы для них хуже скота.

А длиноухии к рабам относятся как к вещи, если надо оденут в мех, если тепло отправят работать голыми.

Волки тоже недалеко ушли от орков. Рабов не ценят. Омеги живут в хлевах со скотом. Ходят в тряпье что хозяева выкинули, или берут мешки из рогожи вырезают дырку для головы и рук, а летом вообще ходят только в набедренных повязках, и рабы, и рабыни. Дети рабов в Ленах, вообще лет до двенадцати бегают голыми, когда тепло.

Ах да вспомнила! Про голых рабов вспомнила!

Иногда голых рабынь выставляют перед борделями для завлечения клиентов.

В нашем лучшем публичном доме «Вальхалла Элис» ни одна рабыня не попадёт к клиентам не простояв неделю перед входом. Но и там я не видела, чтобы мужики их глазами ели. Привыкли.

Я пару раз стояла там, для нас рабов с боку есть ожидальня. Мой прежний Хозяин, возвращаясь со мной после тренировок в рабской школе, пару раз в месяц заходил в туда, а я стояла прицепленной к стене в переулке.

Голые девочки и мальчики, конечно, служили рекламе заведения, но сами по себе не были чем-то необычным.

Нет ничего более привычной картине в городе, чем раб, ожидающий хозяев.

Алексей принял предложение человека-метоформа сходить в гости к милиции, и нас прицепили к стенке. Вот я и стою, скучаю.

Возле всех приличных заведений, есть специальные места, где можно оставить рабов, чтобы не заводить во внутрь, чем лучше заведение, тем благоустроенное для рабов места ожидания, от простых перекладин с верёвками, где ни будь в деревенских лавках, до залов ожиданий в крупных торговых центрах.

Здесь всё было по-простому, ряд тросиков, вбитых в стену. Очень жаль, что нет скамеек, здесь никто не озаботился удобствами рабов.

Скучно стоять на тросе.

Поговорить даже не с кем, несколько людоящеров тупых и жестоких тварей, просто и без эмоций, сидели на земле. Потому-то и сидят, что в рванине, им то что. Можно привалиться к доскам стены и поспать, или просто посмотреть на небо, или потрещать со своими.

А на мне приличное, хоть и бедненькое платье, и чулки, если я саду, то всё испачкаю.

Я не хочу начинать службу человеку с порчи одежды.

77-я стоит тоже рядом и уже переминается с ноги на ногу.

Мне проще, я привычная, хоть и ноги тоже уже гудят.

Честно говоря, надо подойти к ней, ударить в солнечное сплетение и слегка повоспитывать, надо припомнить её хамство, про мои заросли, и про язычок, и про смешки за спиной. Но нет злобы. Нет настроения бить. Да и спешить не стоит. Она подомной, и я устрою ей воспитание, но дома и в отсутствие Хозяина.

Да! Не хочется, чтобы он увидел, как я ей мозги вправляю, он добрый человек, не стоит ему показывать лишнего.

Нет неправда. Я не должна обманывать себя. Я не хочу её бить. Человек читал такие красивые стихи мне, мы обнимались. Он тёплый. Я хочу его как мужчину, он нежный и толстый, и он добрый.

И я хочу быть доброй.

77-я демонстративно отстегнула защепку с ошейника. Так, опять начались проблемы, а ведь я не хотела тебя бить.

— Стоять! — я добавила в голос стали.

— Да иди под хвост. Ты пёстромордая. — отмахнулась 77-я.

— 77-я. Именем. Бога. Аме. Приказываю. Стоять. — я чётко говорила каждое слово, устремив мысли к Рабскому Богу.

Стерва застыла как вкопанная, как ни странно, её удалось покорить много проще чем я ожидала. Это был страшный риск, Бог мог не ответить, и я бы потеряла над ней всё что с таким трудом приобрела.

Я снова прицепила её защепку на ошейник.

Пару минут ничего не происходило, 77-я стояла. Но потом всё-таки переборола себя.

— Мне отлить надо. — смирив гордыню она обратилась ко мне.

Мой мочевой пузырь намекал что и мне не плохо было бы тоже сходить на край выгребной ямы, но там тёрлись чужие рабы и пара звероящеров, лучше пусть у меня из ушей потечёт, чем я стану рисковать своим будующим. Рабы бывает нападают на девушек. А мне невинности лишиться надо сегодня в постели с Хозяином.

— Ты 77-я должна обращаться ко мне либо «Первая рабыня», либо «полу-Госпожа Пеструшка» — я сразу показала, что не потерплю нахальства.

— Да, ты кто такая!? Как ты смеешь требовать такого от меня! От Одноцветной! — стерву распирала ненависть ко мне.

Я без замаха ударила ей по щеке. Сочный шлепок. Даже людоящеры на нас посмотрели.

— 77-я ты не забывай кто ты и, кто я — я твёрдо поставила её на место. Даже не глянув в её сторону.