Задумавшись, влетаю в подъезд и автоматически ищу ключи. Стоп. Дверь ведь была поломана. Молодец, сосед, починил. Вот только ключей под ковриком нет. Договаривались же.

Вспоминаю где его квартира и иду наверх, а там уже знакомые звуки. Восемь часов вечера, а пьянка в самом разгаре. Довольные крики собутыльников слышно на весь дом, неужели нельзя как-то тише выпивать?

Останавливаюсь перед дверью и пытаюсь вспомнить, как же его звать, соседа «на все руки мастера». Из-за двери доносится такая серия ругательств, что хочется кому-то вырвать язык.

Бум. Бум.

Они даже на секунду не замолкают и продолжают гундонить о своём на повышенных тонах. Прислушиваюсь, чтобы понять, как же все-таки зовут соседа но в какофонии пьяных звуков не уловить сути. Как же я не люблю пьяных людей. Стучу громче.

Стук — стук.

Дверь открывается, и морда выползает на порог. Морда незнакомая и грозная. Ну как…

— Чё надо?

За его спиной завывает телевизор, пугая войной и другими ужасными предсказаниями. Спертый воздух, воняет неприятно: пот, перемешанный с лекарствами.

— Хозяин где?

— Чё надо тебе, спрашиваю…

Даже говорить с таким неохота, и я отодвигаю его одной рукой в сторону. Он брызгает слюной и пытается дергаться, пальцы скользят по мокрой футболке — толкаю чуть сильнее, чтобы не лез под ноги и захожу.

Сосед на круглом стеклянном столике бьется в карты с еще одним бомжом, на газете яблоки, стаканы, бутылка открытая. Вот чего они кричат — переизбыток эмоций, даже меня не замечают.

— Мужики! — орёт вахтёр и волочится за мной, как зомби, медленно переставляя ноги. Да и морда у него, хоть святой водой поливай. — Шухер! Мусора!

— Рот закрой, — говорю я и вижу, что сосед повернулся и фокусируется. Его друг увидел меня и пытается встать ругаясь. — Сосед, ключи отдай.

— Слышь, — сосед смотрит, не узнавая. Глаза пустые, почти безумные. — Ты кто?

Меня хватают за плечо, и я даже не успеваю задуматься: резко разворачиваюсь и прописываю плюху с правой. Вахтер молча улетает в стену.

— Ээ!! — кричит еще один собутыльник и старается встать. — Ээ, ты чё, бл.

Приходится с ноги ему засадить в грудак, чтобы успокоился.

— Слышь, — говорит сосед и тупо смотрит. Сосредоточиться не может, как и связать два слова. Он совсем не в адеквате. Одной рукой удерживаю его порывы общаться, другой обыскиваю карманы и достаю связку ключей — новенькие, почти блестят.

— Это мои? — говорю ему и болтаю связкой перед глазами. — Слышишь сосед! Это мои, наверное? Я заберу?

Сосед только мычит и пускает слюни. Напарник машет руками не вставая и что-то пытается сказать. Третий прилег у двери и завывает, держась за щеку. Не так уж сильно я ему дал.

— Если не мои ключи — верну! — кричу и прячу связку. — Может скорую вызвать? Вы ребята плохо выглядите!

Вот тебе и не в адеквате, головой усиленно машет, отрицательно, конечно.

— Ну, я пойду?

Как будто мне ещё нужно разрешение спрашивать. Прохожу к двери и шутя замахиваюсь ногой. Вахтёр пищит и отползает в стену. Двери за собой я прикрываю. Потом возвращаюсь и убавляю скорость на телевизоре. Все трое смотрят на меня перепуганными тарелками.

— Не прощаюсь!

Надо было еще и соседу в табло дать, чтобы очухался. Но как-то это не по-соседски. Он ведь старался, дверь мне починил, замок вставил. Вот только, наверное, водка досталась паленая.

Ключи подошли, и я, наконец-то, попал домой. Бегло осмотрелся, вроде бы ничего не вынесли. Да особо и нечего. Золотишко дома не храню, как и наличных.

Закидываю продукты в холодильник и пока вода закипает смотрю в окно, на темный, пустой двор.

Гложет меня, и простить себе не могу. Нельзя так. Не по-человечески. Где-то там бродит убийца, и я об этом знаю. Где-то там ходит молодая девушка, которая может стать его следующей жертвой. И сколько их уже есть и где они закопаны я могу только догадываться.

Сон про Юрубезотчества был не просто картинкой или даже вещим сном. Это была картинка из телевизора, маленькое кино из глаз. Вот только кто мне его туда транслировал? Случайно не тот, кто ночевал на кухне?

Я вздрогнул от воспоминания и огляделся по сторонам. Никого. На всякий случай закрыл форточку, чтобы никакой требухашка на свет не прилетел и заглянул под стол. Нигде не прячется, даже под мойкой.

Хорошо. Допустим это сделал этот уродец, но зачем? Что он хотел показать этим? Во сне он тоже фигурирует и если я правильно помню по приказу съедает Юрке лицо. Жалко, что дело он до конца не довел. Хозяин, или напарник, не разрешил трогать девчонку. А оказывается и маньяк выжил.

Зачем он мне показывал этот кошмар? Похвастаться? Поговорить?

Что было потом? Я проснулся, и тварь сидела в ногах, а потом она начала верещать как резаная. И что сделал я? Побежал? Нет. Я попытался сопротивляться и улетел в другой мир. Потом ещё в один и так пока не оказался в своём. На улице, без обуви и без носок — Требухашка гнал меня как скот на убой или как быка в корриде? Всё было рассчитано? Меня специально вели на поезд или это была случайность? То, что я встретился с поехавшей проводницей это был такой инопланетный план? Без оружия и без носков? Требухашка хотел завершить дело? Но зачем ему я. И где требуха, которую я зачем-то взял в магазине?

Нужно встретиться ещё раз с этим летучим гадом. А если придётся и с двумя сразу. Теперь я не испугаюсь — я буду готов. В конце концов я не маньяк, кажется мне Требухашка очень их не любит. Я действую на инстинктах и, хотя хочется спать, я открываю широко форточку и достаю требуху из холодильника. Вываливаю её на большую миску и ставлю на стол. Летучий хищник должен почуять такое за километр. Пусть прилетает, пусть включает свои картинки. Кажется, мы не договорили.

2.

Я иду по кладбищу. Опять ночь, и опять могилы вокруг. Множество совсем новых крестов, свежих могил, только недавно засыпанных и мягкая земля кладбища, в которую ноги чуть не проваливаются. Смотрю вниз — лужи, болото, недавно прошелся ливень и поэтому сапоги в грязи. Чистить потом придется очень долго. С трудом выдираю правую, с противным чмоканием кладбищенская грязь отпускает из своих жутких объятий. Кому хорошо, так это Требухашке. Он кружит где-то там над головой, полный яда и готовый брать еще. Это последний ангел на сегодня — продолжим завтра, иногда и Ловцам нужно отдыхать.

Вспышка света над головой и питомец кричит. Я смотрю вверх и вижу маленькую точку. Которая падает вниз и увеличивается. Требухашка сегодня полон сил и бодр, как Кайманский метеорит. Он почувствовал зло и сейчас мы кому-то оборвем крылышки.

Я сворачиваю с тропы и пытаюсь идти между могилами, нет, это невыносимо!

— Требухашка! Разрезай малыш! Я что пешком должен к нему идти.

Малыш слушается и уже мчится ко мне. Мягко садится на плечо, и я чувствую его тепло сквозь плащ.

— Подожди, не курлыкай. В нашем деле спешить нельзя.

Оружие в чехле на боку, скрыто плащом от дождя. Потом доставать его будет некогда. Расстегиваю плащ и осматриваю кладбище, сколько видно глазу в темноте. Никого. Только ряды крестов и мы с Резчиком. Осквернитель затаился и ждет. Мы нападем со спины.

— Давай, — говорю я и подмигиваю старому другу. Он улыбается по-своему и, пискнув, открывает портал.

Что это? Сон? «Спокойной ночи малыши» от Требухашки? Или я… Или где я? И почему я занял чужое тело.

Почему перерывы? Куда уходит время?

Мир перед глазами синий и блестящий становится черным и мрачным. И опять кладбище. И опять грязь, хлюпает под ногами. Я так резко вступаю в неё, что брызги летят в стороны. Существо, похожее на человека, оборачивается на звук.

Нет, такое трудно назвать человеком. Это гуманоид, горизонтально-ходящий. Оно стоит на четвереньках, спиной ко мне и смотрит, скаля почти человеческое, страшно злобное лицо. Нет, я не управляю этим телом, я всего лишь наблюдатель, потому что я бы не смог так спокойно стоять. Здесь два варианта выхода из ситуации — или бить или убегать. Потому что существо меня уже заметило, и оно свидетелей не оставляет.