Таня щелкает пальцами у меня перед глазами, привлекая внимание.

— Мы отпразднуем то, что ты нашла новую работу.

Я сосредотачиваюсь на разговоре.

— У меня еще нет работы, и ты знаешь, что я не очень разбираюсь во всех этих веселых и улыбчивых людях. Если бы не узнала, что секретарша в основном прячется за телефоном и заполняет документы, я бы никогда не согласилась на собеседование.

— Завтра все будет в полном порядке. Ты убьешь их на собеседовании, — говорит Таня.

— По крайней мере, я буду выглядеть соответственно, — заявляю я, но меня передергивает перспектива оплаты счета в следующем месяце по кредитной карте.

— Ты сказала, там работает Саманта, девушка из твоей лаборатории?

Я недавно начала проводить некоторые исследования для профессора Кауфмана, которого я просто обожаю. Саманта в той же лаборатории работает с Кауфманом с прошлого семестра.

Дополнительная работа добавила мне волнения. Справлюсь ли я со всеми обязанностями в течение последних двух месяцев учебы в колледже… Меня больше чем когда-либо беспокоит, что я не смогу все успеть: занятия в колледже и в лаборатории. Справлюсь ли я с выпускными экзаменами и работой секретаря в «Примус», где Саманта работала неполный рабочий день.

— Да. Саманта и дала мне шанс на собеседование.

Мы выбрасываем пустые кофейные стаканчики и направляемся к машине.

— Ты завтра свалишь их наповал.

По дороге домой мы не переставая смеемся, подпевая любимым песням по радио и передразнивая певицу Адель. Я счастлива, даже если это всего на несколько минут. Идя по тротуару к нашему дому, я перестаю смеяться, когда замечаю белый листок бумаги, торчавший в сетчатой двери. Сердце стучит в ушах.

Только не это.

— Что в двери? — спрашиваю я Таню, хотя знаю ответ.

— Гребаный ублюдок, — ругается моя соседка.

Ее ответ выводит меня из оцепенения.

— Неужели?

— Это просто смешно. Тот, кто делает это дерьмо, действительно не хочет жить. — Она бесстрашно подходит к двери и вырывает записку. Молча читает и замирает.

Я подхожу к ней, обеспокоенная ее молчанием.

— В чем дело?

— Я действительно верила, что все записки были мне. — Обеспокоенная, она протягивает мне листок.

«Теперь, когда Брайс вне игры, сука, ты вся моя. Татуировки для шлюх. Ты никогда не забудешь меня после того, как я трахну твое шлюшестое тело и заставлю истекать кровью».

От этих слов мои руки покалывает, а волоски встают дыбом.

— Ты должна пойти в полицию кампуса.

Я едва не плачу, сжимая кулаки.

— Что сделает полиция?

— Не знаю, но становится жутковато. — Таня притягивает меня к себе и ободряюще обнимает.

— Жутковато? Это преуменьшение года. — Смотрю, как у нее за спиной побелели костяшки моих пальцев.

— Думаешь, это Джейс? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

— Я не хочу так думать. Я предполагала, что с ним все кончено, но кто еще это мог быть?

Мы идем в полицию, и там нам говорят, что ничего не могут сделать. Они озвучивают стандартные правила безопасности: не выходи ночью одна, не позволяй никому напоить себя, не ходи в чужой дом. Поверьте, я слышала это от мамы. Они обещают регулярно ездить в жилой комплекс и просят звонить, если что-нибудь еще случится.

***

Луна еще разговаривает с солнцем, когда, немного поспав, я на следующий день встаю с постели. Будильник поставлен на семь, но после кошмаров я рада, что рано проснулась. Я не могу спать больше часа или двух за раз, а бессонница — не лучший способ подготовки к собеседованию. Не знаю, что страшнее: последняя записка или собеседование.

Я спускаюсь вниз, чтобы приготовить кофе, и мой новый деловой костюм обеспечивает столь необходимый комфорт. Мои свежевымытые волосы сухие и выпрямленные, а тени нейтрального цвета равномерно наложены на веки. Я собираюсь выглядеть невинно, чисто. Последняя проверка в зеркале ванной показывает, что моя помада осталась на полных губах даже после того, как я съела тост.

Я отправляюсь в «Примус» с большими ожиданиями и обилием нервной энергии. На дороге нет машин, и в здание работает женский туалет. Два хороших признака. Я пишу Саманте, что приехала. Вхожу в холл, нахожу номер офиса в справочнике, вытираю руку об аккуратно выглаженную рубашку и поднимаюсь на лифте на третий этаж. Коричневые коробки для транспортировки выстроились за пределами медицинского центра. Внутри рабочие отсеки, и тоже ряды коробок, некоторые упакованы. Некоторые из них частично разобраны.

Саманта, в коричневом деловом костюме, который подчеркивает золотистый оттенок ее светлых волос, обнимает меня. Она потрясающе выглядит.

— Как поживаешь? Готова?

— Наверное, да.

Офисный хаос вокруг заставляет меня нервничать.

— Не волнуйся. Это кабинеты для вспомогательного персонала. Главный офис через дорогу. Он гораздо более организован.

Мы разговариваем и идем по узкому проходу к закрытой двери. Саманта стучит, заглядывает внутрь и что-то бормочет.

— Ты отлично справишься, — подбадривает Саманта, покидая меня с улыбкой и взмахом руки.

Женщина средних лет, с тусклыми каштановыми волосами, в очках, слишком больших для ее маленького лица, высовывает голову из двери.

— Я Лора. Я говорила с вами вчера. У меня совещание. Скоро приду.

Дверь захлопывается у меня перед носом, и я остаюсь стоять в коридоре, где негде даже сесть. Я неловко стою, окруженная коробками и шумом, чувствуя себя не в своей тарелке.

Движение повсюду. Офис переполнен людьми, болтающими по телефону, некоторые смеются и громко говорят. Доброе предзнаменование. Некоторые с сосредоточенными лицами перемещаются небольшими группами, о чем-то совещаются, опустив головы.

Наконец выходит Лора и ведет меня в конференц-зал, который, очевидно, тоже служит дополнительным хранилищем. Вдоль стен стоят коробки, а пол завален бесчисленными брошюрами и письменными принадлежностями. Я сажусь, хоть и на самом деле хочу встать и убежать. Я не могу позволить тревоге победить, поэтому представляю, что мои лодыжки в ловушке зыбучих песков, и выхода нет. Я делаю неглубокие глотки воздуха, боясь сделать более глубокий вдох, но задыхаюсь. Это смешно.

Я заставляю себя улыбнуться Лоре.

К нам присоединяется еще одна женщина и представляется как Джини. И Лора Пестель и Джини Джеймс, обе худые, относятся к тому типу людей неопределенного среднего возраста, ориентированных на карьеру и жизнь без детей. Джини с трудом двигает стул из-за книг, распечаток научных статей и прочих бумажных изделий, буквально растущих из контейнеров и занимающих каждый сантиметр невостребованного пространства в конференц-зале, как сорняки в саду. Наконец она устраивается.

— Расскажите мне о себе, — просит Лора.

Собеседование начинается.

Я предлагаю еще одну копию своего резюме и рассказываю о своем образовании и работе в приемной в центре физиотерапии.

— Какой опыт планирования встреч у Вас был? — спрашивает Лора.

Я понятия не имею, какое это имеет отношение к работе секретаря, но все равно отвечаю.

— Я не занималась ничем, над чем вы здесь работаете, — отвечаю я. — Но я планировала мероприятия и выступала на них. Я также на регулярной основе помогаю моему профессору координировать докладчиков. В этом году их число составило более восьмидесяти.

— Твое резюме впечатляет, — говорит Лора. — В мае с отличием заканчиваешь университет по специальности «Зоология», а сейчас работаешь над исследованием клеток-спутников.

— У тебя также отличная рекомендация, — подтверждает Джини.

— Благодарю.

Я все еще злюсь на Брайса, поэтому мне трудно чувствовать радость по поводу его хорошего отзыва.

Джини и Лора спрашивают меня о жизни колледжа в целом, и интервью перерастает в приятный разговор. Я захожу так далеко, что рассказываю им историю о старике в инвалидном кресле, которого спасла из лифта. Моя тревожность исчезает, и я показываю свое истинное «Я».

— Подождите здесь, — говорит Лора спустя двадцать минут, и выходит в коридор вместе с Джини.