А в голове, как калейдоскоп, крутятся мысли…

Мой дождевик уже полностью промок, и это значит,

Что мне пора возвращаться домой,

Но ноги отказываются идти назад.

Не в силах совладать с собой, я смотрю прямо на небо,

Которое омывает мое сердце теплыми каплями дождя.

***

Я выхожу на окруженную деревьями тропу несмотря на то, что на улице еще светло.

Я попыталась выбросить из головы свидание с Джоном и новогоднюю ночь с Кайлом. Прямо сейчас мне нужно сосредоточиться на новом режиме: на тренировке собаки, возвращении в колледж, работе в офисе Брайса и предстоящих занятиях.

Плотно утрамбованная замерзшая земля сегодня ощущалась непривычно твердой под ногами. Когда последние лучики света исчезают, а температура падает до нуля, решаю, что это быстрая возня, а не тренировка для сжигания калорий. Осматриваю Битси, на ней плотно облегающая теплая собачья курточка, так что ей не холодно.

Тропа, по которой я иду, достаточно широкая, так что в обычный день по ней могут прогуливаться сразу четыре человека. Но сегодня она почти пуста. Наверное, большинство здравомыслящих людей гуляют тут только в хорошую дневную погоду. Мне нравится приходить сюда в любое время. Природа дает покой. Не нужно иметь дело с людьми, говорить и делать правильные вещи, или соответствовать чьим-то ожиданиям.

Ранее я написала в соцсетях, что гуляю по этой тропе, и теперь, когда солнце садится за деревья, я делаю несколько селфи и публикую их в Facebook и Instagram. А также в Snapchat для моих друзей, которые всегда должны знать, что я делаю.

— Милая собачка.

Удивленно поднимаю глаза от телефона.

— Спасибо, — успеваю пискнуть я, прежде чем мужчина, скрытый за слоями одежды, проносится мимо меня.

Оглядываюсь по сторонам и ускоряю шаг. На несколько минут я теряюсь в своих мыслях, но Битси то и дело огладывается назад и привлекает мое внимание. Я тоже оборачиваюсь, но не вижу ничего необычного. Медленным шагом, держась за руки, прогуливается парочка, которые больше интересуются друг другом, нежели природой вокруг. За ними одинокий мужчина, лицо которого скрыто под шляпой и шарфом. Никаких собак, и ничего такого, что могло бы привлечь внимание Битси.

Я ускоряюсь, а внимание Битси все еще приковано к чему-то позади меня. Поскольку она дергается, я тоже оглядываюсь. Может это собака без поводка или олень, но я ничего не вижу.

Щелк.

Битси поворачивается на шум.

— Это всего лишь ветка, — говорю я собаке. Она смотрит на меня как на идиотку, а потом оборачивается. Я дергаю за поводок, снова тяну ее вперед.

— Ты бесишь меня, но я все равно люблю тебя.

От холода мои пальцы деревенеют и покалывают. Битси продолжает свои шалости, все время оборачиваясь. Тропа становится круче, и я решаю вернуться домой. Неожиданно Битси низко пригибается и рычит.

Волосы у меня на затылке встают дыбом. Сердце колотится, и я прищуриваюсь, внимательно осматривая тропу. Мимо проходит парочка. Группа из трех человек приближается сзади. Одинокий мужчина медленно идет в мою сторону. Никто не ведет себя подозрительно. Я сгибаю замерзшие пальцы, пока в памяти всплывают все фильмы ужасов, которые я просмотрела.

— Это глупо, — говорю больше себе, чем собаке. Уверена, что именно беспокойный нрав заставляет меня ожидать сверхъестественного преследователя.

Я щурюсь, но никакого движения нет. Лишь несколько человек спокойно стоят на тропе, не приближаясь ко мне. Нужно обуздать паранойю. Спасибо, папа, за твои замечательные гены. Когда раздается смех, я всегда думаю, что смеются надо мной. Когда кто-то останавливает свой взгляд, я считаю, что смотрят на меня. Даже если разумом я понимаю, что это не так, полагаю, что все негативное внимание — мое.

Несколько драгоценных секунд я жду, вдыхаю-выдыхаю, и холодный воздух обжигает легкие. Ничего не происходит. Мурашки по-прежнему бегут по коже. Никто не выскакивает сзади, чтобы задушить меня. Никто не пытается забрать деньги из моих карманов. Никто на тропе не обращает внимания на мою внезапную остановку, кроме Битси, которая теперь натягивает поводок.

Лицо Джейса появляется в голове.

Просто мое воображение.

Я возвращаюсь к машине, все еще чувствуя себя неуверенно и гадая, что не так. Прохожу мимо мужчины, его лицо скрыто в тени, но он ничего не предпринимает. Оказавшись в машине, запираю двери, включаю радио и обогреватель, надеясь, что шум и тепло избавят меня от дурного предчувствия.

#паранойя

#приятныепрогулки

***

Колледж после каникул будет лучшей терапией, но этот день, кажется, наступит через вечность, хотя до него меньше недели. Когда я дома, стресс снижается, и я легко контролирую свою тревожность, но семья монополизирует мое время. Дедушке нужно, чтобы я отвезла его в магазин за новой ортопедической обувью, у мамы полно дел, и она хочет, чтобы я помогла ей разобраться с ними, а папа желает встретиться еще раз до моего возвращения в колледж.

Наконец, этот день приближается. Я уезжаю завтра, но прежде мне нужно навестить отца. Я поднимаюсь по ступенькам необычного ранчо, которое когда-то называла домом. Папа сидит на верхней ступеньке крыльца и ждет меня. Он курит, что нехорошо для человека, который недавно перенес операцию по удалению катаракты. По крайней мере, теперь он хорошо видит. Меня снова поражает, насколько папа выглядит старше своего возраста. Из-под заляпанной краской бейсболки видны пожелтевшие седые волосы, зажженная сигарета уютно расположилась между его пальцами.

Некоторое время папа отказывался от операции. Но после долгих разговоров по телефону и ухудшения зрения, мешавшее его повседневной деятельности, он сдался. Я поблагодарила богов, когда он, наконец, посетил доктора, и ему сделали операцию. Что касается сегодняшнего дня, у нас будет послепраздничный прощальный завтрак в местной закусочной. Много еды по низким ценам. Это излюбленное место для сбора моей семьи.

— Как поживаешь? — спрашиваю я, ожидая, когда отец медленно потянется и спустится на несколько ступенек мне навстречу.

Его зеленая рабочая рубашка без одной пуговицы частично заправлена в коричневые вельветовые брюки. Он никогда не отказывался от мысли, что когда-нибудь вернется на работу и избавится от инвалидности, которую приобрел, упав с лестницы и получив тяжелое сотрясение мозга и три небольших ишемических приступа. Хоть это и не инсульт, но определенно, ничего хорошего.

— Спасибо за презент на Рождество, — говорит отец вместо приветствия. — Это была лучшая еда за последние дни.

— Всегда пожалуйста.

Я принесла ему целый поднос с ветчиной, картофельным пюре, закусками и яблочным пирогом. Я сказала, что все приготовила сама, но на самом деле это сделала бабушка. Папа, должно быть, догадался, поскольку ел такую еду много лет, но последовал за уловкой.

— На почте потеряли мою корреспонденцию. — Зажженная сигарета дернулась в его руке.

— Как нехорошо, — говорю я.

— Я жду важное письмо и чек за инвалидность.

— Как могу помочь? — Я действительно обеспокоена. Папа живет за счет этого чека.

— Мы можем заехать на почту после завтрака?

— Не проблема. Садись в машину, и мы поедем за едой. — Я указываю на дорогу.

— Как твоя квартира? — спрашивает он.

— Мне нравится. — Какая-то часть меня хочет сейчас очутится там, но мне мешают муки совести. Интересно, как я найду серьезного парня, который сможет смириться с моей семьей.

— Как твой дом? — Я смотрю на дом. Кое-где темно-зеленная краска отслаивается от деревянной черепицы.

Отец пожимает плечами.

— Пока сойдет. Мне нужен этот чек на лекарства и оплату ипотеки.

— Да, нам нужно с этим разобраться.

Это не шутка. Меньше всего я хочу, чтобы отец из-за невыплаты ипотеки лишился дома и оказался на моем пороге. Поверьте, это один из моих самых страшных кошмаров.

Несколько месяцев назад он позвонил мне, прося о помощи, так как не смог заплатить за отопление. Чтобы он не замерз зимой, мне пришлось обратиться в несколько специальных ведомств. Они включили его в социальную программу обогрева для тех, кто не может себе этого позволить. Но это заняло у меня целый день, и я пропустила занятия. Тогда я еще заехала домой, чтобы поговорить об этом с мамой, хотя она больше не может быть рядом с Антонио из-за судебного запрета, который он получил против нее и ее семьи.