— Адвокат, я тебя сюда не звал. Я хотел вот ему в глаза посмотреть, так что заткнись.

— Одну секунду, я вот как-то совсем не поняла, о каком грузовике идёт речь? — вмешалась в разговор моя адвокат.

— Это к делу не относится, — ответил ей адвокат корпорации.

— Я сейчас не вас спрашиваю, а моего подзащитного.

— Дело в том, когда мы подошли к интернату, из ворот гаража выехал грузовик. Он проехал мимо нас, и на его борту была эмблема их корпорации. Это я отлично рассмотрел.

— У тебя есть запись? — спросил адвокат корпорации.

— Во сколько это было? — спросила моя адвокат.

— Точное время я не помню, но, если брать время нашего приезда к планетарному лифту, примерно за час до этого.

— Проверим.

— Вы всё выяснили, можно мне поговорить с вашим подопечным? — спросил адвокат корпорации у моего адвоката.

— Пожалуйста.

— Так вот, юноша, я вам должен озвучить предложение корпорации.

— Можешь не напрягаться. Мой ответ — нет.

— Не торопитесь, вы ещё ничего не услышали. Потом обсудите его со своим адвокатом. Так вот, корпорация считает, что вы ей должны, но корпорация не жаждет вашей крови и готова предложить вам контракт на очень привлекательных условиях. Поверь, я видел не одну тысячу трудовых контрактов и таких первоклассных условий не встречал.

— Просто корпорация знает, что у меня все задатки сильного псиона.

— Чего? — удивилась моя адвокат.

— А ты не знала? — спросил в ответ.

— Нет. Боюсь, тогда предложение корпорации невозможно. Согласно федеральному закону, все псионы работают на империю.

— Это очень широкая трактовка закона. Состоят на учёте и работают разные понятия и это вам не хуже меня известно, — ответил ей адвокат корпорации.

— Адвокат, не старайся, я не стану работать на вашу корпорацию.

— Ты даже не услышал наше предложение.

— Оно меня не интересует.

— Боюсь, тогда корпорация будет вынуждена выдвинуть обвинение.

— Выдвигай. Меня ты этим не напугаешь.

— Это не разумно.

— Это мне решать.

На этом мы с моим адвокатом покинули помещение. По дороге она меня расспросила о том, где корпораты обстреливали бронетранспортёр интерната, но я плохо ориентировался в городе и не представлял, по каким улицам мы ехали. О том, что я псион, корпорация однозначно узнала от Ардара или Теи. Они продали им всю информацию обо мне.

Меня вновь поместили в камеру, где я просидел несколько дней. Все эти дни ко мне приходила моя адвокат, задавала разные вопросы и предлагала подписать контракт с флотом, делая разные предложения. На её вопросы я отвечал, но контракт отказывался подписывать.

В один из дней на меня снова надели наручники и в сопровождении охраны повели куда-то. Мы спустились на планету, где около лифта нас поджидал полицейский куб. К моему удивлению, охрана меня передала местной полиции, и уже в сопровождении полиции меня доставили в полицейское управление, но не в то, в котором я бывал обычно, а совсем в другое, где меня также поместили в одиночную камеру. Впрочем, в камере я пробыл недолго — вскоре меня вывели из неё и доставили в другое помещение. В нем уже находился уже известный мне адвокат корпорации.

— Здравствуйте, юноша, — поприветствовал он.

— Адвокат, мы вроде уже всё обсудили?

— Отчего же, мы ещё ничего не начинали обсуждать.

— Скажи мне лучше, что я здесь делаю?

— По решению федерального судьи, суда ты будешь дожидаться здесь.

— И когда суд?

— Это пока неизвестно. Прошли только предварительные слушания.

— Почему здесь, а не в камере СБ?

— Так решил судья. Живёшь ты на планете, а не на станции. Поэтому и суда должен дожидаться здесь, а не на станции.

Я понял, что они всё это специально организовали, и к такому развитию событий был совсем не готов. Ведь, по сути, я полностью находился под их контролем, и им не составляло никакой сложности меня прикончить в камере. Впрочем, пока они занимались тем, что пытались меня уговорить отработать долг у них, а я слушал обещавшего мне золотые горы адвоката и думал, как долго это продлится.

Трактовка моего преступления оставалась для меня непонятна. Стрелять около планерного лифта всем было категорически запрещено, чтобы случайно не повредить лифт. Я первым нарушил этот запрет. Корпораты ответили и виноваты были не меньше меня. Невиноватых среди нас не было. Вопрос только в том, что корпораты стреляли, находясь на планетарной земле, а я стрелял, находясь на федеральном объекте. И, со слов моего адвоката, разница существенная, хотя лично я не видел никакой разницы. Так или иначе, судья всё-таки решил поместить меня сюда, без такого решения флот однозначно меня бы не отдал им, а вот стрелявших по мне корпоратов он оставил на станции. Решение, на мой взгляд, хотя и выглядело странным, но у судьи был такой взгляд. Хотя, такое решение явно попахивало корпоративными кредами.

Пока я просматривал документы, что предоставила мне Мэй по видеосвязи, адвокат корпорации пытался меня убедить согласиться на подписание контракта с ними. Он больше часа пытался общаться со мной, хотя я не хотел с ним общаться, но решил согласиться со всеми его доводами. Вот только в конце я сказал «нет» и отказался подписывать что-либо, чем взбесил его.

Впрочем, я зря старался — на следующий день всё повторилось и потом тоже. Вскоре они сменили тактику и меня стали вызывать на допросы к следователю. Мэй сказала, что я имею право не отвечать на вопросы следователя. Впрочем, это совсем не мешало ему меня снова и снова вызывать на допросы. В какой-то момент они успокоились, но началось совсем непонятное — ко мне стали приходить на беседу другие адвокаты, представляющие местные корпорации. Все они обещали вытащить меня на свободу, требовалось лишь подписать контракт на работу, и завтра же я выйду на свободу. Вот только я не верил ни одному из них, и все они были мною посланы.

Меня сильно удивляло, что многие корпорации пытались что-то урвать в сложившейся ситуации. Не понятно зачем я им всем понадобился. У меня закралось сильное подозрение, что все эти корпорации как-то связаны с корпорацией Мидланд и это — их ловкие уловки. С другой стороны, того, кого я бы по-настоящему хотел увидеть, и с кем готов был разговаривать, не было. И непонятно по какой причине. Возможно, адвоката имперской закупочной компании элементарно не пускали ко мне, а, возможно, они в свете последних событий предпочли элементарно забыть о нас, чтобы не связываться с корпорацией Мидланд. Их позицию можно понять, и у меня к ним не могло быть никаких претензий — они и так нас с Ори выручили и не раз.

Ори — вот, кто меня больше всех волновал. С ним всё сложно. Надежда у меня была связана только с ним, но никакой информации о нём мне не давали. Ни мой адвокат, ни адвокаты корпорации — все отвечали, что ничего не знают о нём или делали вид, что не знали.

Мэй я доверял, но она представляла интересы флота, а я отказался от сотрудничества с ними, поэтому не рассчитывал на её помощь. Надеялся только на Ори, и на то, что сумеет найти адвоката. Если, конечно, он находится на свободе, а не сидит в соседней камере. После событий у планетарного лифта я не видел его и ничего не знал о нём. Единственное, знал, что он предоставил отчёт в СБ флота, значит, как и я, остался в живых.

В один из дней я думал, что меня снова повели на допрос, но быстро выяснилось, что это не так. Сопровождавший полицейский повел в этот раз в другую часть здания. Меня привели небольшое помещение и посадили перед большой панелью, пристегнув одной рукой к стене. Полицейский обычно всегда выходил из помещения после того, как меня доставлял на беседу с очередным адвокатом или следователем. В этот раз он остался вместе со мной, чем меня удивил. Пока я размышлял по поводу того, чего что они задумали, панель передо мной включилась и разделилась сразу на три части. На одной большой половине находился неизвестный мне разумный, на двух других Мей и уже знакомый мне адвокат, представляющий интересы корпорации Мидланд.