Попытался открыть глаза. Один глаз немного приоткрылся, а второй заплыл и не хотел открываться. Меня притащили и бросили на койку в камере, в которой я раньше находился. Судя по всему, долго пролежал в отключке. Одна рука болела, но её я хотя бы чувствовал, а вот с другой всё обстояло гораздо хуже: она сильно опухла и представляла сплошной синяк, её я совсем не чувствовал.

— Какой живучий, — услышал я со стороны дверей и с трудом посмотрел туда. Там находились двое полицейских, судя по нашивкам на форме, совсем не простых. Они открыли дверь камеры, но не заходили внутрь.

— Значит, выживет, — сказал второй.

— И что с ним теперь делать?

— Не здесь. Пойдем подышим.

— Пошли.

Вскоре они вернулись, но уже втроем. Третий не был одет в форму.

— Что значит «не отправили»? — спросил этот третий у полицейских и посмотрел на меня.

— Так они отказались его забирать.

— Это понятно, что они не станут в таком виде его забирать.

— Отправим позже. Какие проблемы?

— Какие проблемы⁈ Ты понимаешь, что флотские наверняка уже поинтересовались, прибыл ли он в колонию. Он из флотского интерната.

— Подумаешь, прибудет позже.

— Подумаешь⁈ А то, что корпорация гарантировала его безопасность перед судом!

— Никто ведь не знает, что он немного пострадал.

— А как ты думаешь, откуда я узнал, что он находится здесь, а не в колонии? Пришёл судебный запрос, и по нему я должен в трёхдневный срок предоставить судье данные, что с ним и почему он до сих пор находится у нас. Причём сутки уже прошли. Уверен, что в колонию пришёл такой же запрос и они уже отправили ответ.

— Вот ведь…

— Они видели его?

— Да, осмотрели и спросили, что с ним. Ответил, что упал с лестницы.

— Пиши теперь объяснительную, как и что с ним произошло. Причём не такую, как ты мне пишешь обычно. Всё должно быть убедительно, правдоподобно и с записями! Он должен упасть с лестницы, причём сам, без вашей помощи.

— Да откуда я возьму такие записи?

— Хватило мозгов подставить корпорацию, теперь думай, как выкручиваться будете. Или корпорация сделает вас виновными, и вы быстро окажетесь на его месте.

— Может, сбросить его с лестницы?

— Вот в таком виде? Когда он уже весь избитый и опухший? Судья ведь не такой идиот, как вы.

— Тогда что делать?

— Готовиться занять его место.

— Брат, выручай.

— Вот чуть что, сразу «брат, выручай». Короче, везите его к медику.

— Он его уже видел и сказал, что не притронется к нему.

— Это ваша проблема, нужно его быстро вылечить. Можете даже его не лечить, а просто внешне привести в порядок.

— А потом что?

— А потом я попробую договориться. Только помните, времени у вас совсем мало, и оно стремительно убывает.

— Может, его проще уронить откуда-нибудь?

— Вы точно два идиота. Делайте, как я сказал, или можете сами готовиться к отправке в колонию.

Все трое вышли из камеры и дверь за ними закрылась. Как интересно у них. Вроде одна корпорация, а одна контора не в курсе, что творит другая. Впрочем, они быстро вернулись снова втроем, но в этот раз двое полицейских с медиком. Не спрашивая меня, переложили на каталку и повезли. Каждое движение отдавалось сильной болью во всём теле, но терпел, сжав зубы.

— Ещё лечить этого ублюдка, он столько наших положил, — сказал с ненавистью один полицейский.

— Заткнись, Дори, без тебя тошно! — ответил второй.

— Прикончить надо было его!

— Так прикончи, — сказал с усмешкой медик.

— Мог бы, давно бы прикончил.

В медсекции с меня стащили мой оранжевый комбинезон и уложили в лечебную капсулу. Когда уже стала закрываться крышка капсулы, я сумел поднять одну руку и показать им средний палец, чем вызывал волну неприличной брани в свой адрес. По-моему, они даже собрались мне ещё что-то добавить, но нас разделила крышка лечебной капсулы.

Пришёл в себя от непонятного движения рядом. Открыл глаза и посмотрел, что происходит. Оказалось, я нахожусь уже не медсекции, а лежу в непонятном помещении и не один. Рядом лежал разумный, он как маятник ходил туда-сюда. Выглядел весьма странно. Сложно сказать, кто он. Худой, высокий, грязные длинные белые волосы скрывали его лицо. По началу принял его за аграфа, но когда он остановился и убрал спутанные волосы за ухо, понял, что ошибся. Он хуман, и довольно-таки старый. Таких стариков я не встречал раньше на планете. Сложно прикинуть, сколько ему лет, но однозначно много. Он какое-то время ходил взад-вперёд, думая о чём-то своём, а я наблюдал за ним и рассматривал, пытаясь понять, кто он такой и как оказался со мной в одной камере. Сложно сказать, что это за помещение, но оно сильно отличалось от камеры, в которой меня раньше держали. Здесь же присутствовали стиральная машинка и душ — это помещение мне напоминало люксовую камеру.

Старик неожиданно остановился посредине камеры и посмотрел на меня.

— Пришёл в себя, — то ли спросил, то ли констатировал он.

— Где это я? — поинтересовался у него.

— В камере мы с тобой. Тебя недавно привезли полицейские и бросили на койку.

— Это я уже понял, а ты кто такой? Меня обычно в одиночке держали.

— Такой же заключенный, как и ты. Ты чем так сильно местных полицейский разозлил? Пока затаскивали в камеру, ругались и проклинали тебя. Один даже хотел тебе врезать, но его второй остановил.

— Жаль я в отключке находился, — и сел на койку.

Рядом со мной лежали мои вещи. Оранжевый комбинезон, весь в засохшей крови, моей и не только. Надо постирать, пока есть такая возможность — решил для себя. Попытался встать и чуть не рухнул на пол. Одно колено отозвалось сильной болью. Левая рука тоже болела, ей больше всего досталось во время драки. Синяков, как и опухолей на теле, больше не виднелось.

С трудом встал на ноги и побрел к стиральной машинке. Закинул свои вещи и запустил стирку, после чего направился в душ. Старик всё время следил за мной, а после того, как я скрылся за дверью душевой кабинки, продолжил ходить взад-вперед по камере.

— Дед, ты как здесь оказался? — поинтересовался у него, когда вышел из душа.

— Как и тебя — привели полицейские. Правда, я сам пришёл, в отличие от тебя.

— Да это понятно. Ты как в полиции оказался?

— Сам пришёл.

— В полицию?

— Конечно.

— Зачем?

— Так надо было. Я им сто раз говорил, что ни в чём не виноват, а мне двадцать пять лет колонии ни за что дали.

— Это много. Тебе сейчас сколько лет?

— Сто тридцать семь или восемь, я сам уже не помню.

— Солидно. Освободишься и будет сто шестьдесят два. А столько живут?

— Живут и больше. Вот только не выйду я, мне нужно было проходить процедуру омоложения, а как я её пройду в колонии? — он вновь стал ходить взад-вперед по камере.

— Да не переживай так, может, обойдется. В колонии тоже разумные живут.

— Молод ты ещё для этого. Кстати, а тебя за что сюда посадили?

— За лестницу, я её немного повредил.

— Вот беспредельщики! Твари! Ублюдки! — он ещё долго возмущался, а я не понимал, в адрес кого это он. Если насчёт местных полицейских, то я полностью разделял его чувства. — Как тебя зовут? — неожиданно он спросил.

— Официально Отпуск, для друзей Клим.

— Клим, а над тобой суд уже был?

— Да, два года колонии присудили.

— Это не планета, а какой-то беспредел!

— А ты что, не местный?

— Нет, конечно.

— А тебя как зовут?

— Профессор Эдмундос Басриали.

— Профессор чего?

— Профессор биологии.

Стиральная машина пискнула, сообщив, что одежда постиралась, и я поковылял к ней. Одеваться мне было сложно, с большим трудом натянул на себя комбинезон. Не успел закончить с этим, как дверь камеры открылась и в помещение зашли трое. Двое уже знакомых мне полицейских и третий, его я видел в первый раз. Этот третий также был одет в форму, но другую, хотя и очень похожую на форму полицейских. Всё различие было в цвете формы: если у полицейских форма сине-серого цвета, то у новенького она светло-фиолетовая.