В дверь постучали. Я, немного пораздумав, все же открыл ее, и, к большому удивлению, увидел Свая. Он стоял, распахнув голубые глазенки, которые заметно взмокли, и смотрел в мою дверь. Стоило мне открыть, как брат перевел взгляд на меня и жестом спросил, может ли войти внутрь комнаты. Я, подражая его манере, кивнул, ожидая, что он все же первый начнет разговор. Так и получилось, устроившись на ковре возле моей кровати и прислонившись к ней спиной, Свай неожиданно выпалил:

– Монстр придет за мной?

Я примостился рядом с пацаном, переваривая в голове его вопрос. Конечно, он еще не особо зрелый, но уже перерос тот возраст, когда монстром может оказаться вообще кто угодно, хоть герой глупого мультика, увиденного несколько недель назад.

– Смотря, про кого речь… – все же попытался уточнить я, так и не придя к ответу самостоятельно.

– Я слышал новости, и разговор учителей в школе. Все говорят, что тот, кто сделал это с тем мальчиком, не человек, а какой-то монстр! – Свай всхлипнул, и, признаться, я тоже чуть этого не сделал. Почему именно про него надо говорить сейчас со мной? – А потом Йеспер сказал, что он меня точно заберет, потому что у меня светлые глаза и темные волосы!

– Нууу, у меня тоже светлые глаза и темные волосы… – и я тоже боюсь, что заберут меня, хотя я даже не школьник – Так что не переживай, Рикке с Хансом точно этого не допустят. – как я надеюсь, что у них хватит сил не допустить этого по отношению сразу двоих.

– Ты правда так думаешь? – Свай немного успокоился и вытер рукавом глаза – Мама тоже так говорит, но я слышал, как она сегодня плакала.

– Это потому, что у меня проблемы в институте, не бери в голову.

Лучше просто уходи. Еще несколько вопросов, и я скажу тебе правду. Вот почему надо было идти именно ко мне? Потому что ты и сам понимал, что мы похожи?

– А тебя ведь точно тоже не заберет? – неожиданно спросил мальчик.

– Точно… – пробормотал еле слышно я, ощутив, как замерло в груди сердце, а все нервы будто натянулись, погрузив мое тело в напряжение.

Свай посмотрел на меня как-то недоверчиво, но потом развернулся и обнял, прижавшись ко мне всем телом и лицом. Я постарался унять дрожь в руках и положить их на спину брата. Он поднялся, окончательно утер остатки слез.

– Спасибо. – так искренне и благодарно сказал Свай и вышел, закрыв за собой дверь.

Да, и тебе спасибо, мой юный друг. По крайней мере, хоть одному из нас стало лучше после этого разговора. Свай был единственным, кто ни разу не выводил меня из себя. Сам не знаю, почему, ведь и другие дети, хотя и много орали и истерили, не были моей головной болью, тем не менее периодически действовали на нервы. Но в этом десятилетнем мальчике я действительно видел себя и, наверное, поэтому просто не мог на него злиться. Причем, не только некоторыми внешне схожими чертами: Свай был такой же отстраненный, и пугливый… Такой же пугливый. Вот так причина, может показаться, чтобы хорошо относится к ребенку. Но он появился в семье уже в сознательном возрасте (конечно, не таком, как я, но тем не менее) в отличие от остальных детей. Он тоже пережил трагедию – его родители сгорели, отец успел спасти только сына и, вернувшись за женой, так и не выбрался. И он тоже постоянно боялся этой жизни. Даже удивительно, что после меня Рикке с Хансом вообще решились на подобного ребенка. Но, признаться, я даже ему немного завидовал – в отличие от меня Свай смог влиться в общество, почувствовать себя комфортно среди приемной семьи и окружающих его людей. Я не смог.

Я перебрался за компьютер и моментально пробежался по всем своим стандартным вкладкам. Теперь уже Филип Хоконсен красовался на всех сайтах, и, если официальные источники еще не спешили давать однозначный ответ, ссылаясь на все ту же глупую историю про подражателя, то любительский вовсю пестрил статьей про изначальную очевидность и недальнозоркость современных стражей порядка. В одной из самых новых публикаций он также раскритиковал всеобщую надежду про имитацию преступления другим человеком. Больше всего меня зацепило последние предложения: «Улик не будет, следов не будет, найти убийцу невозможно, и скоро придется это признать. Это все тот же маниакально зацикленный на искусстве и красоте неизвестный гений, который смог скрываться от властей в прошлый период своей истории, и сможет и теперь. Настало время его новой главы». Что меня напугало больше всего сказать трудно: то ли тот факт, что первая часть его высказывания так походила на мои слова Эрику в больнице, то ли страх того, что его слова станут пророческими, то ли моя уверенность в том, что именно таковыми они и окажутся.

Я не заметил, как уснул прямо за рабочим столом. Произошло это около трех часов ночи, потому что весь оставшийся день я просто сидел и прокручивал в голове миллион разных мыслей, каждая из которых не хотела формироваться в обособленную сформулированную единицу, а просто пролетала, оставляя в душе омерзительное беспокойство. Я задавал сам себе вопросы, ответы на которые не в силах был даже предположить. Поначалу эмоции и чувства тоже сменялись, заставляя меня то нервничать, то все ненавидеть. Однако потом, ближе к вечеру, тело и сознание так устали от такой перегрузки, что все эмоции просто ушли, отключились, оставив со мной наедине рой пустых мыслей. Ровно в полночь я осознал, что который час просто сижу, смотря в одну точку на ковре, но, хотя и чувствую себя изнеможённым, понимал, что едва ли смогу уснуть. Поэтому я просто откинулся на кресле и позволил и дальше абстрагироваться от всего происходящего. Наверное, это и было моей ошибкой. Подобная ночь вылилась в боль во всем теле и гудение в голове. Я постарался размять шею и аккуратно подняться, чтобы перебраться на постель. Раз уж мне предоставили возможность запереться дома, то сегодня я ее явно не собирался упускать.

Прошло около получаса, за которые я успел погрузиться в полудрем, как сон прорезали громкие голоса практически под моей дверью. С трудом разлепив глаза, я навострил слух, пытаясь уловить суть разговора. Сразу было понятно, что незнакомых людей в доме несколько и, хотя Рикке слабо протестует, они намерены поговорить… со мной? В этот момент я окончательно проснулся и вскочил на постели, за чем меня и застали двое мужчин в гражданской одежде, но со слишком серьезными лицами, которые выдавали их род деятельности. Вот только смысл полицейским приходить в наш дом? Сердце чуяло неладное…

– Матс Эверланн, добрый день.

Только сейчас я спустился с постели и зацепил глазами часы – доходило к двум. Я заметил приемную мать, обеспокоенно мнущуюся за спинами офицеров.

– Видимо, не очень, раз вы пришли сюда. – мрачно подметил я.

– Нам необходимо поговорить с тобой. – оправдал мое высказывание старший из пришедших – Уделишь нам время?

Забавный вопрос. Я кивнул, однако, понимая, что отказ в данной ситуации просто невозможен.

– Может, пройдете в кухню? – робко предложила Рикке – Там будет удобнее.

Все согласились. Действительно, в моей комнате разместить троих человек было бы проблематично, тем более так, чтобы хотя бы на вид походило на обычный разговор на равных. Кому-то точно будет некомфортно, и, учитывая, что пришли ко мне, предполагаю, кому именно. В конце концов, это шесть лет назад все смотрели на меня как на маленького бедного ребенка, пережившего ужас и избежавшего смерти. Сегодня ситуация сильно изменилась, и я не могу даже предположить, до чего все может дойти.

– Меня зовут Эрнст Орвик. – представился мужчина явно не моложе сорока – Полагаю, ты осведомлен о последних новостях.

Старший перешел сразу к сути. Второй мужчина, еще достаточно молодой и, судя по всему, неопытный, молчал, но настойчиво сверлил меня взглядом, отчего становилось еще более некомфортно.

– Матс?

Я ответил несколькими короткими и резкими кивками, стараясь отвлечься от назойливого взгляда.

– Хорошо. Тогда сразу к делу – что ты думаешь по этому поводу? По поводу убийства Филипа Хоконсена.