Мои дни летели мучительно медленно. Прошли добрых полторы недели, как я самовольно изолировался из жизни. Да, помучившись пару дней над выбором, я пришел к трусливому ожиданию. Никто, даже я сам, не знал, ожиданию чего, но зато Рикке меня ежедневно поддерживала в таком решении. И да, даже несмотря на плачевность всех этих дней из-за постоянной смертельной скуки, я все равно ни разу не задумался о том, чтобы изменить решение. Всего-то надо было пару часов провести в интернете, будто специально выискивая все самые жуткие статьи про одержимого убийцу, чтобы помимо скуки испытывать страх. И, чем сильнее я себя доводил, тем меньше на меня давило ничего не деланье. Изредка я спускался поесть, обязательно, когда никого лишнего не было дома (Рикке меня в такие моменты не трогала), периодически переписывался с Эриком и Малене, которые не понимали, что со мной происходит, но я упорно отвиливал от любых ответов. В остальном же я просто сидел в телефоне, а, когда он разряжался, переходил к компьютеру читать статьи и новости. Изначально я искренне старался заставить себя не бросать учебу, заниматься понемногу каждый день. Все таки было самое начало учебного года, и сразу же отставать от программы не хотелось. Однако очень скоро сдался и забросил учебники в дальний угол.

– Матс, можно войти?

В дверь постучали, а за ней раздался вопрос Рикке. Она всегда спрашивала, даже если дверь была открыта, так как всегда заявляла, что уважает личное пространство своих детей. Но в последние недели приемная мать редко получала положительный ответ. В этот раз я сам открыл и вышел к ней, закрыв ее за своей спиной и прислонившись. Без лишних слов я вопросительно посмотрел на женщину.

– Дорогой, мы всей семьей решили выбраться в ресторан на ужин, поехали с нами. – предложила Рикке. – Тебе действительно следовало бы проветрится.

Изначально хотелось отказаться. Меня смущало и то, что поедет вся семья, и то, что в целом хотят выехать в город. Но потом вдруг показалось, что мне срочно нужен свежий воздух вне стен дома. Я правда засиделся и, когда даже Рикке аккуратно на это намекнула, я вдруг сам осознал, что уже стал впадать в маниакальное состояние, которое точно не выльется во что-то хорошее. Просто сижу и просматриваю новостные статьи, потом загоняю себя переживаниями и мнимой угрозой, которой, возможно, уже давно лично для меня-то и нет.

– Почему бы и нет.

Я пожал плечами и, открыв дверь в комнату, вновь заперся изнутри.

– Через полчаса выезжаем!

С той стороны прокричала Рикке, и я услышал ее радостные шаги. Именно радостные, ведь приемная мать была настолько открытой и предсказуемой, что даже ее походка выдавала ее эмоции. Если Рикке радовалась, то ее шаги были быстрыми, слегка суетливыми и громкими. Практически для каждого настроения можно было выделить какую-то особую деталь в ее походке, что поначалу очень меня забавляло.

После даже столь коротких минут, проведенных вне комнаты, вернувшись в нее, мне в нос ударил неприятный запах. В целом, логично. Если девятнадцатилетний парень полторы недели не выходит за ее пределы, периодически забивает на душ и меняет одежду не чаще двух раз в неделю, ожидать другого было бы глупо. Куда более непонятно, почему в периоды кухонных перекусов я не чувствовал такой разницы? Тем не менее, сейчас я еще раз осознал, насколько себя запустил за это время. Притянув футболку к носу, я быстро усомнился в своих способностях думать – можно было догадаться, что она не первой свежести. К счастью, у меня в запасе было полчаса, чтобы привести себя в порядок. Я наспех принял душ и выудил из шкафа более приличные вещи, чем спортивный костюм, или поношенные шорты, которые чередовал между собой все это время. Пришлось немного повозиться с волосами, которые нехило так спутались. Не знаю, откуда во мне была эта черта, но я ни разу за все шесть лет не выходил из дома некрасивым. Мне было важно выглядеть ухоженным – это касалось как моего тела и лица, так и одежды. Когда-то Малене призналась, что, помимо моей ослепительной внешности, конечно, она влюбилась в мой стиль. Не могу сказать, что у меня он какой-то определенный, думаю, ей просто нравилось, что я всегда выглядел презентабельно, и, как она говорила, мы красиво смотрелись вместе. Не хорошо, а именно красиво. Иногда казалось, что все эти отношения затевались только из-за «красиво».

Перед выходом я открыл окно, решив проветрить свою берлогу. Ей это точно не помешает, да и мне – тем более. Ханс с Рикке уже собрали всех детей, и они стояли возле входной двери.

– Поедем на двух машинах. – при виде меня сказала Рикке – Ханс повезет малышей, а я возьму вас со Свайем.

Я кивнул. И так понятно, что это уведомление только для меня – остальным либо его уже сообщили, либо им в целом без разницы. Да и Рикке постаралась. Интересно, боялась, что я испорчу всем вечер еще в машине, или настолько воодушевилась моим согласием, что попыталась создать максимально комфортные условия, испугавшись, что время в одной машине с детьми заставит меня больше не выбираться с ними никуда? В любом случае, мне даже лучше. Ханс тоже, вроде, был не против. Он перехватил у Рикке Лине и с остальными детьми первый вышел из дома. Когда мы вышли, он уже посадил всех в машину и был готов отъезжать.

В нашей машине было тихо. Возможно, для Рикке даже слишком. Для нее подобные моменты были настоящей редкостью, но было не совсем понятно, ей нравится, или, скорее, напрягает. Мы со Свайем оба расположились на заднем сидение, оставив приемную мать спереди одну. Было заметно, как она периодически поглядывает на нас через зеркало. Даже если она хотела завести разговор, то так этого и не сделала, и мы доехали до ресторана, не обменявшись ни словом. Местечко было не особо пафосным, но еда была действительно достойная, отчего оно пользовалось немалым спросом. Столик для нас был забронирован, благодаря чему мы сразу же смогли зайти в зал. Внутри было симпатично, хотя и простенько. Нам принесли детское кресло для Лине, хотя я был уверен, что она быстро переберется к Рикке.

– Мама, я хочу макароны!

Как только мы расселись, дети начали заказывать еду, даже не глянув меню.

– А я буду десерт.

– Самуэль, детка, обязательно возьмем десерт, но перед этим надо поесть нормальной еды.

– Не хочу! Хочу только десерт!

– Нет, сначала нормальная еда – обрубил Ханс – Только потом десерт.

Самуэль насупился и демонстративно отвернулся от всех, сложив руки на груди. Рикке принялась его уговаривать и совать под нос меню, нахваливая, как хорошо он уже умеет читать, и что может выбрать любое блюдо, после которого обязательно получит что-нибудь вкусное. Тине в ухо Ханса заявляла о желание съесть макароны, видимо, решив, что первые двадцать раз ее не услышали. Лине присоединилась к общему шуму и, хотя ее лепетания были совершенно неразборчивы, громкости ей не занимать. Немного тише был Арон, который просто комментировал меню с таким скептицизмом, будто ему дали меню корма для собак. Непонятно, откуда только он понабрался таких слов, которые заумно выдавал, явно не разбираясь в их значении. Глубоко вдохнув, я решил тоже пробежаться по предлагаемому списку блюд. Закрывшись меню, я краем глаза заметил, как Свай робко глянул на меня и сделал то же самое. Мои губы невольно растянулись в небольшой ухмылке.

– Самуэль, а как насчет картошки фри? Будешь?

В момент, когда, наконец, стало потише, к нам подошел официант. Уже достаточно взрослый мужчина, на лице которого не было ни единой эмоции. По каменности своего лица он мог обойти даже отца Ханса, которого я видел всего пару раз, но этого хватило, чтобы решить, что у него вовсе отсутствует душа. Иначе как объяснить, что у человека абсолютно не меняется выражение лица? Хоть старик был крайне неприятный, но умный, так что с мозгами у него явно был порядок.

– Вы готовы сделать заказ?

– Пожалуй, да. – откликнулась Рикке – Ханс, вы выбрали?